Любая эпоха олицетворяется с именами живших в ней людей. Время в союзе с поколениями не перестает штамповать своих героев и кумиров, чей век чрезвычайно короток. К сожалению, память о них с годами длиннее тоже не становится.
Биография Чарльза Олкока полна примечательных страниц, но современность предлагает усвоить лишь несколько строк и, что называется, поверить на слово в его безграничное влияние, которое он оказал на становление футбола. Человек, предложивший идею Кубка Англии, сыгравший ключевую роль в появлении международных матчей и отдавший великой игре многие годы. Эти определения, безусловно, прекрасны и сомнениям не подвергаются, но что за ними кроется, известно не многим. Самое время попытаться исправить это недоразумение в самой обыкновенной манере искусства жизнеописания – от начала и до конца.
Родился Чарльз Олкок в самом начале периода, известного в истории как «Великий викторианский бум». Местечко Бишопуирмут, где он впервые увидел свет 2 декабря 1842 года, находилось рядом с Сандерлендом. На ту пору сей портовый город шел впереди всей страны по части судостроения. В нем и был весьма успешно занят Чарльз Олкок-старший. Будучи потомком и родственником множества промышленников, он мог смело отнести себя к обеспеченным представителям среднего класса. Собственно и жил он подобающе. Дом Олкоков располагался по улице Норфолк-стрит, довольно процветавшей и известной в те годы как Саннисайд. В соседях значились бесчисленные клерки, аптекари, учителя, продавцы, врачи и дядя Сэмуэл, наследник драпировочного бизнеса и будущий мэр Сандерленда.
Чарли был вторым ребенком после брата Джона, а его мать Элизабет, следуя пресловутым канонам викторианского общества, не переставала радовать родных все новым и новым пополнением ближайшие 20 лет – еще семеро детей, двое из которых, к несчастью, умерли в младенчестве и раннем возрасте.
Олкок-старший равно как и его семья продолжал расти, расширив свои интересы до судовладельческой и брокерской деятельности. Соразмерно увеличились и финансовые возможности, отчего в начале 1850-х он пару раз перемещал многочисленное семейство в более просторные жилища, где в их распоряжении состояли горничные, повара и медсестры. Через некоторое время отец Чарли окончательно сосредоточился на морском страховании, и в связи с этим перевез семью на юг. А именно в Чингфорд (графство Эссекс), сельскую местность с обилием рыбацких домиков вдоль реки Ли, что к северо-востоку от Лондона. Выбор, по правде говоря, был странным, покуда Олкоки на тот момент считались людьми явно не бедствующими, а в Чингфорд даже железную дорогу еще не проложили.
Вскоре Джон и Чарльз в статусе старших сыновей поступили в публичную школу Харроу – в январе и апреле 1855 года
соответственно. Впрочем, Джона хватило только до декабря 1857-го, после чего он посвятил себя отцовскому бизнесу. Чарльз же продержался чуть дольше. При зачислении в корпус Друрис скорее из необходимости, чем по собственному желанию, он брел свое второе имя, став Чарльзом Уильямом, ибо хорошим тоном и нормой было иметь полноценные инициалы, которые, конечно же, свидетельствовали, что юноша вырастит в достойного гражданина и займет свое место в Империи.
До него здесь учился лорд Байрон, а после – Уинстон Черчилль. Ни тот, ни другой особых успехов в учебе или спорте не сыскали, добившись признания уже потом. Олкок от них ушел едва ли. В табеле успеваемости юный Чарли всегда был где-то в хвосте, что касалось в первую очередь математики, хотя классические и современные языки давались ему чуть лучше. Спортивные же достижения Олкока меркнут даже в сравнении с вышеприведенными. Было дело, играл за команду своего корпуса в крикет, потому как если здоровье в порядке, то отказаться не получилось бы. Но самочувствие его зачастую было непригодным для подвижных забав. Поэтому и в футболе себя испробовать Чарльзу довелось только в последний год учебы. Спустя много лет он вспоминал, как ему «посчастливилось забить гол, который сделал нас лучшими в корпусе».
Тем не менее, не глядя на очевидную блеклость пребывания Олкока в Харроу, ее он покинул вполне грамотным, образованным и самостоятельным молодым человеком. Прежде всего, Чарльз познал всю атмосферу таких учебных заведений, автоматически попав в огромное сообщество влиятельных и социально активных выпускников публичных школ.
Приближаясь к возрасту преобладающего большинства населения страны, Олкок воссоединился с отцом и старшим братом на ниве семейного дела. Параллельно с этим произошло и внедрение в столичные спортивные круги. В декабре 1859 года братья и трое их товарищей основали футбольный клуб Форест. Снэрсбрук, где джентльмены развивали свой проект, к слову, был в считанных милях от Чингфорда.
Во многом благодаря Джону и Чарльзу клуб оказался весьма удачной затеей, как на игровом поле, так и за столом переговоров – не секрет, что старший из братьев являлся одним из основателей Футбольной Ассоциации. В январе 1864-го, когда ФА благополучно довершила свое формирование, был устроен матч, считающийся первым официальным по новым правилам. Джон играл в команде секретаря Ассоциации Эбенезера Морли, а Чарльз представлял дружину президента Артура Пембера и, так уж сложилось, забил оба мяча в той игре.
Олкок продолжал демонстрировать свои бомбардирские способности и в поединках за Форест, который за короткую на тот момент историю собственного существования оставался непобедимым. Весной того же года свершилось и совсем не простое перерождение клуба в Уондерерс. Думается, именно это событие впервые обнажило громадный потенциал Чарльза Олкока, как инициатора и организатора различных дел спортивной и не только направленности. Еще зимой он был одним из игроков, а в апреле стал капитаном и секретарем преобразованного клуба.
Меж тем его брат Джон из футбольной истории постепенно исчез, покинув комитет ФА (там его заменил Чарли) и сыграв в составе Уондерерс всего пару раз. Возможно, разлад в клубе спровоцировал и разлад в семье. Хотя не исключено, что Джон просто утратил надлежащее рвение и энтузиазм по отношению к футболу, своевременно отойдя в сторону. Более того, он не переставал помогать отцу, управление фирмой которого унаследовал в 1876-м, за несколько лет до этого пережив длительный бракоразводный процесс. И все же необходимо отметить, что пути Чарльза и остальной семьи начали отдаляться друг от друга.
Правда, он по-прежнему оставался судовым брокером, что подтверждает свидетельство о рождении его первенца Уильяма. За девять месяцев до появления которого, а если быть точнее, то 19 декабря 1864 года, Чарльз обручился в церкви Святого апостола Филиппа (в Излингтоне) с Элизой Овенден. В сентябре 1869-го, когда родится их первая дочь Элизабет, Чарли уже будет позиционировать себя только как журналист, не первый год работающий помощником редактора в The Sportsman и The Field, и окончательно оставит традиционную семейную деятельность.
Не изменил приоритеты Олкок и в последующие годы, ставя на первое место не многолетнюю занятость в Футбольной Ассоциации, в Уондерерс или в крикетном клубе графства Суррей, а свою писательскую карьеру. Большую часть жизни он издавал различные ежегодники, пособия и книги, посвященные футболу и крикету. Однако известность ему принес все же неоценимый вклад в развитие спорта в целом, и футбола – в частности.
Избрание Чарльза почетным секретарем ФА в феврале 1870 года возложило на него немало хлопот, которые обязывали быть задействованным во всех значимых футбольных изменениях тех лет, каковых хватало с лихвой. Помимо учреждения Кубка Англии, он с самого возникновения национальной сборной полностью за нее отвечал, недурно справляясь с привычной по клубу задачей устроения матчей и выбора состава. Олкок на протяжении четверти века являлся правой рукой Ассоциации, ее незаменимым исполнительным органом.
Чарльза по праву называют отцом и первой легендой современного футбола именно за вышеописанную лепту, но внимания также заслуживает и его игровая карьера. В некоторой степени она объяснимо отходит на второй план, ведь лучшие его годы прошли в беспорядочные 1860-е. Тем не менее нельзя не вспомнить победу в первом розыгрыше Кубка Англии и неофициальные матчи за сборную. Стать первым капитаном Трех львов уже официально ему помешала та злосчастная травма, полученная 16 ноября 1872-го в матче выпускников Итона и Харроу. Различные повреждения словно преследовали его после 30-летия, дав возможность сыграть в составе сборной всего раз – 5 марта 1875 года на Кеннингтон Овале против шотландцев. Поединок завершился ничьей 2:2, а Олкок забил один из голов.
Во времена царствования на поле дриблинга не так уж легко было выделиться среди партнеров по нападению, поэтому о какой-то неординарности применительно к Чарльзу Олкоку говорить не приходится. Поэтому, конечно, непросто описать и его игровой стиль, но ряд источников склоняются к надежности и усердию, а газетные отчеты нередко отмечали: «Мистер Олкок по обыкновению требует от соперников наибольшей заботы». С ростом 180 и весом 85, надо сказать, это было естественно, да и сам капитан Странников не жалел защитников. Характерная история, случившаяся в матче между Уондерерс и Олд Итонианс на Овале, рассказывает, как Олкок опробовал некий болезненный прием по отношению к Эдгару Лаббоку, на что тот недвусмысленно вскричал: «Господи, Олкок! Если вы сделаете это снова, я переломаю вам ноги!» Это было славное время, о котором с восторгом писал и сам Чарльз в одной из своих книг, вышедшей в начале XX века:
«Чудные деньки, преисполненные наслаждения – те, что были в конце 1860-х и в течение всех 1870-х. Это была чистая и настоящая игра. Беспрепятственно можно сказать, что для нас, по крайней мере, это было так. Истинный спорт без расходов, без рекордов, без ничего. Первобытное время, задолго до того, как толпа начала петь веселые песни в адрес менеджера клуба, до эпохи роскошных путешествий в салоне вагона со спальными местами и всевозможными удобствами».
Последний матч Олкока пришелся на ничью против Свифтс (2:2), имевшую место 18 декабря 1875 года. А 26 января 1876-го в The Sportsman было опубликовано сообщение о том, что капитан и секретарь Уондерерс складывает с себя данные полномочия и переходит на должность президента клуба.
«Я очень любил эту игру, и было весьма печально сознавать, что придется отказаться от нее из-за несчастного случая, ведь она всегда была моим главным средством отдыха», – делился Чарльз с Уолтером Беттсуортом в интервью в 1893 году, под «несчастным случаем» подразумевая, видимо, одну из своих травм.
По прошествии всего нескольких лет после его ухода с поля футбол все меньше стал напоминать развлечение для выпускников публичных школ. Развивавшийся в Мидлендсе и на севере страны профессиональный подход к игре будто бы выбил почву из-под ног любителей. Это было совершенно новое явление, и каждый решал для себя – принять или бороться. Что примечательно, Олкок по идее считался аматором, но в то же время весьма трезво рассуждал в отличие от многих убежденных своих соратников, призывая снять шоры с глаз и легализовать профессионализм, что неизбежно и произошло летом 1885 года.
Однако случившиеся изменения заставили Олкока впервые подать в отставку с должности почетного секретаря ФА. Загруженность работой в офисе Кеннингтон Овала (место секретаря крикетного клуба графства Суррей, которое он занимал с 1872 года) и появление в комитете Ассоциации решительных представителей северных клубов виделись довольно вескими причинами. Но коллеги сумели все-таки переубедить своего опытнейшего товарища остаться, грубо говоря, купив его услуги. Годового оклада в 200 фунтов, часть из которых уходила в карман наемного клерка, хватило, чтобы сохранить Чарльза Олкока, который стал первым в истории Ассоциации оплачиваемым секретарем. Имея на Овале 400 фунтов в год, он запросто мог бросить оккупированную профессионалами ФА, южные руководители которой, по сути, последовали старому принципу «не можешь победить – присоединяйся», но он этого не сделал. Будучи одним из тех, кто стоял у истоков игры, Чарли являлся одним из немногих, кто действительно приспособился к новому футболу,
оставаясь секретарем Ассоциации до 1895 года, а затем перейдя на более спокойную должность вице-президента.
Только вот «спокойно» – это не про Олкока. Менее чем за сорок лет, он девять раз менял место жительство. Переехав в 1891 году в Ричмонд с Элизой и шестью дочерями, Чарли вскоре подался в городской совет, куда не единожды переизбирался, занимался общественной деятельностью, параллельно вступая во всевозможные спортивные организации. Для тех, кто вынужден зарабатывать на жизнь, будний день был практически всегда расписан заранее. Уцелевшие от этой напасти часы можно было посвятить любимым увлечениям или семье. Но Олкок с молодых лет словно бросал вызов этим порядкам, пытаясь быть занятым буквально круглые сутки, часто в ущерб себе и своим близким. «Я видел, как он одновременно пишет письмо, разговаривает с несколькими людьми и краем глаза смотрит матч», – вспоминал крикетный историк и статистик Фредерик Эшли-Купер.
Во времена, когда мужчина за 50 уже считался стариком, Чарльз продолжал без продыху работать. Казалось, даже с какой-то жадностью стремился быть нужным, полезным, сделать побольше, участвовать, где только можно. Будто торопился жить. Он как-то признался: «Я просто не могу представить себя сидящим в углу у камина».
Сумасшедший график на протяжении десятков лет впервые реально сказался с наступлением нового века. В 1903-м его серьезно подкосил бронхит, выбивший Олкока из привычного ритма на более чем полгода. Наверняка проблемы со здоровьем и повлекли дальнейший переезд семьи на побережье, в Брайтон, на Арундел-роуд. Но даже тогда он не переставал писать, наведываться в Лондон, посещая заседания ФА или работая в своем офисе на Овале.
Чарльза Олкока не стало 26 февраля 1907 года. Последние месяцы его измученный организм отчаянно боролся за жизнь, но постоянный стресс, переутомление и сопутствующие этому заболевания взяли верх. Элиза, которая все это время находилась у постели Чарльза, совсем скоро была вынуждена принимать целый шквал писем и соболезнований, приходивших отовсюду. В ответ на скорбь, выказанную Футбольной Ассоциацией, она написала: «Нет необходимости добавлять, что любовь к футболу была любовью всей его жизни и почти такой же долгой была его связь со многими футбольными друзьями и коллегами».
Антон Горовик, специально для Бей-беги
