Лет семь назад я как-то позвонил Кейси Келлеру. Мы старые приятели, и я хотел перекинуться с ним словцом, узнать, как ему живется в Мёнхенгладбахе и спросить, правда ли, что теперь его дом – это его крепость (бывший голкипер сборной США, Тоттенхема и гладбахской Боруссии в свое время купил 1000-летний замок, реставрировал его и поселился в нем с семьей – прим. Football.ua).
 
Шучу, конечно. Кто-то дал мне его номер и попросил связаться с ним и предложить завести блог на несколько месяцев, до начала чемпионата мира. Но когда я позвонил, трубку поднял не Келлер, а его жена. Кейси не мог ответить, потому что был за рулем, и она попросила меня перезвонить минут через пятнадцать. Кроме того, она мимоходом добавила: «Мы только что отвезли детей на тренировку и теперь едем домой». Спустя четверть часа трубку поднял уже «Стена» (прозвище Келлера – прим. Football.ua). «Возишь детей на тренировки? – спросил я. - Во что они играют? Бейсбол, баскетбол?»
 
«Да нет, - сказал он. - Они играют в соккер. Футбол».
 
«Почему же ты не остался посмотреть? Из-за того, что тебя узнают?»
 
«Это не проблема, - он засмеялся. - Дело в другом». Он помолчал, а потом сказал уже без улыбки: «Эти тренировки ужасные. Я не могу на них смотреть. Понимаешь, о чем я?»"Вы можете сказать, что это проще простого, но некоторые люди по своей природе не в состоянии смотреть футбол, не оря все время на игроков"
 
Теперь уже я засмеялся: «О, да. Я отлично тебя понимаю».
 
Я тренировал молодежь на протяжении шести лет в конце 90-х – начале 2000-х, и часто бывало так, что я задумывался: то ли мир сошел с ума, то ли всех сумасшедших отправили в юношеский футбол. А может это передача «Вас снимает скрытая камера», и я не понял в чем розыгрыш? Конечно, я не имею в виду детей. Работать с ними почти всегда было одно удовольствие. В большинстве команд, с которыми я работал, были дети различных национальных групп, но они отлично ладили, и с ними было весело. Даже когда они начинали со мной спорить.
 
Обычно причина для спора появлялась после того, как они наблюдали за тренировками сверстников. На уровне U-9 было столько детей, что нам приходилось разделять их на различные группы, две из которых обычно тренировались в одно время, но на разных участках поля. Мой коллега, усатый архитектор с впечатляющим пузом, заставлял своих ребят сначала пробегать шесть или семь кругов («для разогрева»), потом они выбегали и сбегали с бетонных ступенек, которые вели на трибуны, и это длилось, как казалось, вечность («чтобы были выносливее»). Наконец они становились в ряд напротив ворот и ждали очереди пробить по мячу. Ударив, они возвращались в конец ряда, и снова ждали. Так они «отрабатывали удар».
 
Я будто наблюдал за автомобильной аварией. Тебе хочется бежать туда и спасать жизни, однако ты не знаешь как, и просто стоишь, охваченный ужасом. Но хуже всего было то, что мои ребята, которые в это время играли в футбол, подходили ко мне и спрашивали, почему у нас не бывает таких, «настоящих тренировок». Я сказал им, что дети в основном состоят из резины и они выносливы от природы, поэтому они никогда не растягивают мышцы и никогда не устают. Я сказал, что сейчас им важнее всего работать с мячом, а остальное понадобится лишь через несколько лет. Они неохотно приняли это, но только потому, что и в самом деле никто из них не мог припомнить, чтобы у него был спазм, растяжение или не хватало сил бегать.
 
Однако они были непреклонны в том, что касалось отработки ударов. Они утверждали, что это крайне важно. С ликующим видом я сказал, что во время наших коротких двухсторонок каждый из них бьет по воротам чаще, чем любой из парней на другом краю поля за весь день. Ребята не знали, что на это возразить, но выражения их лиц говорили мне, что и это их не убедило. Они ставили мои методы под сомнение на протяжении недели во время тренировок, но на выходных, когда мы играли, они любили меня уже только за то, что я молчал. Вы можете сказать, что это проще простого, но некоторые люди по своей природе не в состоянии смотреть футбол, не оря все время на игроков. Есть подозрение, что все они работают с молодыми футболистами.
 
Пока я писал эту заметку, то позвонил своему сыну, уже взрослому человеку, и спросил: «Помнишь ту игру, когда вратарь команды соперника разрыдался и не хотел продолжать, потому что тренер постоянно орал на него?» Он ответил: «Да, это постоянно происходило в командах U-9 и U-11. У них все тренеры были горлопанами». Но еще похлеще тренеров были родители. Знаю, сейчас это уже стало клише, но в этом много правды. Некоторые родители просили меня не выставлять тех или других ребят, потому что они были недостаточно хороши. Тогда я им говорил, что в старые времена дети играли на улицах и лучшие из них потом шли в клуб. Но сегодня никто не играет на улицах. Теперь дети идут в клуб, чтобы играть в футбол и моя работа состояла в том, чтобы приободрить их, а не разочаровывать, маринуя в запасе. Но мои слова проходили мимо родительских ушей.
 
Эти родители приносили с собой вырезки из газет – да, даже на уровне U-9, – чтобы посмотреть на каком месте в турнирной таблице мы находимся. Спустя несколько лет – и я клянусь, что это правдивая история – один из отцов подплыл ко мне во время тренировочного матча и предложил научить детей офсайдной ловушке. Я ответил, что на играх такого уровня нет боковых арбитров, что судит нас обычно тренер команды-соперника (я всегда отказывался), и что парни еще не совсем понимают, что такое положение «вне игры». В этот момент мяч выкатился за линию рядом с нами. Игрок подбежал, поднял его и вбросил, а этот отец как закричит: «Офсайд!» Ошеломленный, я сказал ему: «При вбрасывании офсайды не фиксируются!» «Да? – ответил он пристыжено. - Я не знал».
 
Кульминацией каждого сезона был выездной матч против Бохума. Нас обычно разносили в пух и прах, но ребята, по крайней мере, получали возможность сыграть на искусственном покрытии вместо ухабистого гравийного поля, на котором нам преимущественно приходилось играть. Кроме того, на стадионе не было родителей, а бохумские тренеры никогда не кричали, давая ребятам играть спокойно. Для нас это было сродни короткому отпуску перед возвращением в мир пререкающихся родителей, истеричных тренеров и травмоопасных полей."В Германии существует более 90 тысяч клубов. Логически можно предположить, что преимущественное большинство тренеров, работающих в них – неквалифицированные, это обычные родители"
 
Мой сын бросил играть в 2004 году потому, что это уже не приносило удовольствия. Я попытался продержаться еще сезон, но на уровне U-15 все было слишком беспорядочно. Мы потеряли многих ребят, которые либо бросили футбол от разочарования, либо, как и многие другие в их возрасте, открыли для себя более привлекательные способы времяпровождения, и мы уже не могли сформировать команду. Когда предложили просто перевести этих детей в команду U-17, я ушел. Хуже всего то, что мой клуб был похож на большинство других. В Германии молодежный футбол – это клубный, а не школьный футбол. Если кто-то хочет играть, он просто вступает в местный клуб в надежде, что там есть более-менее приличное поле и более-менее адекватный тренер. В большинстве случаев у клуба нет ни того, ни другого.
 
В Германии существует более 90 тысяч клубов. Логически можно предположить, что преимущественное большинство тренеров, работающих в них – неквалифицированные, это обычные родители, как я, например, или даже ребята из команд U-17. Та же логика поможет вам предположить, что состояние клубных помещений плачевно. Наш клуб представлял общину с населением в 6000 человек (2000 из которых были членами клуба). Каждый раз, когда я предлагал объединиться с каким-нибудь соседним клубом, чтобы совместно оплачивать нормальное поле или квалифицированного тренера, это вызывало волну протеста, поскольку эти клубы рассматривались как принципиальные соперники.
 
Поэтому я очень удивлен тому количеству молодых талантливых игроков, которые появились у нас в последнее время, и считаю, что это произошло не благодаря нашей системе подготовки молодежи, но вопреки ей. Конечно, Томас Мюллер, Юлиан Дракслер или Марио Гётце в определенный момент были замечены и отправлены клуб побольше, получше или же их отобрали в один из 366 региональных центров, в которых в последние десять лет созданы идеальные условия. Но ведь они начинали в клубах, похожих на наш. Гётце сначала выступал в SC 1919 Rosenberg (1000 членов), Мюллер играл за TSV Pahl (600 членов) едва ли не до 11-летнего возраста, а Дракслер гонял мяч в BV Rentfort, маленьком клубе из Гладбека. Каким-то образом им удалось противостоять некомпетентным тренерам, безответственным родителям, ужасным полям и тренировкам, на которые Кейси Келлер не мог смотреть. А теперь они играют в Лиге чемпионов.
 
Да пребудет с ними сила!
 
Ульрих Гессе-Лихтенберг, ESPN
Перевод Андрея Курдаева, football.ua