15.04.1989. Хиллсборо

С конца семидесятых полиция стала готовиться к футбольным матчам так, словно это были военные операции – с привлечением отдела, специально обученного и экипированного для действий во время общественных беспорядков. Любой болельщик, задержанный во время футбольного матча, заносился в специальную картотеку как потенциальный зачинщик или участник беспорядков. Накануне каждого поединка местная полиция получала подробное досье на «приезжих хулиганов».

В начале восьмидесятых все чаще и чаще на железнодорожных станциях в день матчей был слышен лай полицейских собак, а на стадионах появились камеры видеонаблюдения. Сиденья на трибунах были заменены такими, которые нельзя было вырвать и использовать во время беспорядков. В день матча полиция прочесывала близлежащие к стадиону улицы, дабы убрать все, что можно было бы использовать в драке. Так называемые большие клубы почти повсеместно (исключением стали Вест Хэм и Арсенал) к камерам видеонаблюдения добавили заграждение, которое по всему периметру отделяло поле от трибун. Полицейские чины, комментируя ситуацию, говорили не о футбольных болельщиках, а об «оборванцах» и «животных».

…– Послушай, разве ты не понимаешь, что происходит? Это же серьезная проблема, это не вторжение на поле. Сделай что-нибудь!

Тревор Хикс болел за Ливерпуль. А еще он был управляющим директором охранной компании. На протяжении семи лет он работал в постоянном контакте с полицией. Он уважал работу полицейских, понимал все их трудности и тяготы. Он считал себя добропорядочным гражданином, но в тот момент Тревор Хикс понял, что в глазах тех, кто стоит по ту сторону заграждения на стадионе Хиллсборо, он – «футбольный хулиган».

– Черт возьми, будь я в костюме, а не кожаной куртке, ты бы обратил на меня внимание! Неужели ты ничего не видишь?

Тревор Хикс стоял в одном из секторов на трибуне Леппингс Лейн, прямо напротив кабины, в которой, он знал это наверняка, была система видеонаблюдения. Он даже со своего места понимал, что в центральных секторах происходит что-то страшное. Там могли быть обе его дочери. Тревор перед входом на стадион отошел от них буквально на несколько шагов, чтобы купить программку, а постоянно прибывающая толпа быстро отделила их и понесла к разным секторам.

Наконец полицейский чин обратил внимание на его призывы:

– Заткни свое хлебало.

Это был солнечный день 15 апреля 1989 года. Суббота. Полуфинал Кубка Англии между Ливерпулем и Ноттингемом. Стрелки часов медленно, очень медленно отсчитывали те роковые минуты. Тревор Хикс продолжал кричать, но, даже если бы он докричался, все равно было уже поздно.

Среди 96-ти погибших на стадионе Хиллсборо болельщиков Ливерпуля значатся имена 19-летней Сары Хикс и 15-летней Виктории Хикс.

В этот день «общественный порядок» на стадионе обеспечивали 1122 полицейских…

Перед входом на трибуну Леппингс Лейн, которую организаторы матча выделили для болельщиков Ливерпуля, собралось настолько много болельщиков, что пропустить всех до начала матча не представлялось возможным. Один из инспекторов полиции по рации предложил перенести начало поединка, но суперинтендант Дэвид Дакенфилд, отвечавший за организацию безопасности, решил, что будет лучше просто открыть все турникеты. Никто не позаботился о том, чтобы разбить хлынувшую толпу на несколько потоков и равномерно направить ее по всем секторам трибуны. Большинство болельщиков заполняли два центральных сектора так быстро, что очень скоро там стало невозможно ни стоять свободно, ни даже дышать.

Некоторых за руки сумели поднять на верхнюю трибуну, где были оборудованы места для сидения. Кто-то пытался перелезть через ограждение, и Дакенфилд был уверен, что он имеет дело с обыкновенным вторжением «футбольных хулиганов» на поле. Появились полицейские с собаками, некоторые из «стражей порядка» загоняли тех, кто пытался спастись, обратно на трибуну. Уже умирали люди, а полицейские силы, постоянно в те времена использовавшиеся против бастующих шахтеров и наученные лишь тому, чтобы сражаться с протестующими, даже не сомневались, что столкнулись с очередным проявлением «футбольного хулиганства».

Да, настоящие футбольные хулиганы виноваты в том, что потенциальное хулиганство было единственным, что видела во всем полиция. Хулз дрались друг с другом и все вместе они дрались с полицией. Но, слишком упростив оценку ситуации, полиция приближала трагедию. За год до событий на этом же стадионе случилась давка, в которой получили травмы и увечья 38 болельщиков Ливерпуля. В январе 1983 года на матче Лутон – Манчестер Юнайтед также пострадали люди, которые вследствие плохой работы полиции по управлению толпой, перезаполнили один из секторов. Лорд Хатч писал, что «в беседе один из сержантов полиции подтвердил, что на протяжении всего матча на трибунах существовала смертельная опасность».

…Врачи делали, что могли. Не хватало даже носилок, пришлось использовать рекламные щиты. Гимнастический зал превратился в полевой госпиталь, где лежали те, кому пытались помочь, и те, кому уже нельзя было помочь. Полиция стояла цепью в середине поля, дабы не допустить проникновение болельщиков на другую половину, где были болельщики Ноттингема. Они все еще продолжали думать, что имеют дело с хулиганами.

Когда наконец все были эвакуированы со стадиона, многие из болельщиков пребывали в состоянии шока. Они выстраивались в очереди перед телефонами-автоматами, чтобы позвонить домой и сообщить, что с ними все в порядке, чтобы узнать, есть ли новости от друзей, знакомых и родных. Люди беспрерывно сновали между стадионом, больницей и моргом, пытаясь найти тех, с кем они вместе приехали на футбольный матч и кого потеряли из виду перед входом на трибуну Леппингс Лейн. Тут же были и полицейские инспекторы, которые показывали сделанные полароидом фото погибших с целью идентифицировать их личность. Если кого-то узнавали, первый вопрос был неизменно один и тот же: «Любил выпить?»

…О случившемся на стадионе Хиллсборо мгновенно стало известно всему миру. Пятичасовой выпуск Sports Report на BBC Radio 2 начался без традиционной музыкальной заставки. В вечернем обозрении Match of the Day не было футбола – кадры трагедии выглядели страшно.

А заголовки The Sun подхватили «пьяную тему» и рассказывали «правду» о том, что «пьяные болельщики Ливерпуля» стали причиной смертей, что они занимались мародерством и мочились на трупы…

Последняя жертва Хиллсборо ушла из жизни после четырех лет, проведенных в коме. Однако трагедия продолжала и продолжает преследовать тех, кто так или иначе был связан с теми событиями. Спустя пять лет после случившегося в среднем трое полицейских в месяц уходили в отставку из-за психологических травм, вызванных трагедией на Хиллсборо. Были те, кто не выдержал мук совести и покончил с собой. По решению палаты лордов, полицейские получали компенсацию за «моральный ущерб». Эта же палата лордов отказала в праве на компенсацию родственникам погибших, если те «не имели тесных эмоциональных отношений и не были на стадионе Хиллсборо 15 апреля 1989 года». Выживших болельщиков изводило чувство вины: «Почему погибли дети, а не я?» Кто-то считал, что именно он убил людей в той давке, хотя это, конечно же, было не так. Многие корили себя за то, что недостаточно сделали, чтобы помочь пострадавшим. Депрессия, бессонница, ночные кошмары, чрезмерное потребление алкоголя и сигарет, упадок сил…

…– Послушай, разве ты не понимаешь, что происходит? Неужели ты ничего не видишь?