"Полоса смерти" Ивана Гецко
Ему не удалось стать лучшим бомбардиром чемпионатов Украины, Израиля и России, но его удары хорошо помнят вратари клубов этих стран. Еще Иван Гецко знаменит тем, что забил первый гол за самостийную сборную Украины, которая в 1992-м встретилась в Ужгороде с венграми…
5 October 2007, 14:03
Інше
– Тот матч, честно говоря, стерся из памяти, – морщит лоб Иван Гецко, с которым мы встретились в Одессе. – Виктор Евгеньевич Прокопенко, царство ему небесное, сформировал команду на базе «Черноморца». Хорошие там были ребята – Цымбаларь, Никифоров, Третьяк, Шелепницкий, Гусев… Могли далеко пойти.
– Ну вы и пошли…
– Я тогда в Израиль уехал. Там доигрывали наши ветераны – Чанов, Баль, Полукаров, Уваров. А мне семью надо было поднимать. Время трудное было, все разваливалось…
– «Черноморец» тот жалко?
– Конечно! Отличная была команда. Меня Прокопенко насильно в Одессу перетащил. Я ведь в конце 1980-х подписал предварительный контракт с донецким «Шахтером». За мной в Закарпатье приехал Владимир Плоскина из «Черноморца». Я несколько дней домой не приходил, прятался. Плоскина тогда сказал моим родным: «Значит, так: я забираю в Одессу его жену и детей и, пока он не приедет, их не отпущу». Пришлось ехать в «Черноморец» (улыбается).
– Видно, нуждался в вас Прокопенко?
– Он сам был форвардом таранного типа – умел убежать, завершал фланговые передачи. И меня видел в этой роли. Говорил: «Все эти штучки – убрать «под себя», обыграть на «носовом платке» – не для тебя».
– Понятно, почему у него Булыкин в «Динамо» заиграл.
– Да, Евгенич умел разглядеть игрока.
– Из «Черноморца» вы в сборную СССР попали?
– Пригласил Анатолий Бышовец. Боролись, помню, с итальянцами, норвежцами за выход на чемпионат Европы. Сборная в итоге задачу решила. А я в Швецию не поехал. Может, из-за того что в Израиле играл. Но у Бышовца и без меня игроков хватало – Колыванов, Юран, Добровольский…
– «Золотое» поколение.
– Да уж. Бышовец держал нас в ежовых рукавицах. Помню, когда собирались на прием к папе римскому, он сказал: «Кто не подстрижется, того выгоню из сборной». А у нас с Канчельскисом, Юраном длинные волосы были. И вот мы в туалете обрезали их друг другу маникюрными ножницами. Сначала думали, что Бышовец шутит. Но когда он «раздолбал» на собрании Колыванова, поняли: лучше не сопротивляться.
– У Бышовца и в «Локомотиве» сложные отношения с игроками.
– Ну такой уж он человек. В Донецке у него тоже были проблемы. Там он заставлял игроков учить английский язык.
– Сейчас он на стихи перешел.
– Ну это от большого таланта (смеется)!
– Из тренеров, с которыми приходилось работать, какой самый необычный?
– Наверное, Валерий Овчинников из нижегородского «Локомотива». О-очень много впечатлений!
– Помню его афоризм: «Вы любите заглядывать мне в плавки, а они у меня – бронированные»…
– Ой, у него много афоризмов было… «Я не обязан, – говорит, – любить футболистов, я другой сексуальной ориентации». Газон, на котором играл «Локомотив», называл площадкой для баллистических ракет (смеется)!
– Он вам, кажется, пиво запрещал пить.
– Да нет, вы знаете, у нас с ним были нормальные отношения. Когда «Локомотив» выигрывал, игроки могли попить пива на базе. Пиво неплохое было, «Форвард» называлось.
– За что Овчинников вас вагоном-рестораном обозвал?
– Однажды он отпустил меня домой. А я вовремя не вернулся. Борман на собрании говорит: «Ты где пропадал?» Я отвечаю: «Да нигде, с самолета на самолет пересаживался, вот билеты…» – «Да-а, я думал, купил паровоз, а оказывается, купил вагон-ресторан».
– Из команды не выгнал?
– Нет. Я же говорю: у нас были нормальные отношения. Мы и до сих пор, когда встречаемся, с удовольствием общаемся, вспоминаем былое.
– Что, например?
– Например, его «тактические занятия». Борман собирал команду, говорил: «Как мы можем обыграть «Спартак»? Технически – не можем, тактически – не можем, значит, нужно их перебегать». Начинали готовиться. Любимое упражнение Овчинникова – «двести по сто». Три часа работы! Но уже после «сто по сто» можно было упасть и не подняться.
– «Двести по сто» – это в рюмке, что ли?
– Да в какой рюмке?! Бегали мы столько. Если бы в рюмке, можно было уже умереть восемь раз (смеется)! Хотя и так люди на тренировках «умирали». Бежали, падали, рыгали, вставали, снова бежали – пока окончательно не падали.
– Пощады никто не просил?
– Нет. Задача поставлена – надо выполнять. Однажды Овчинников решил набрать футболистов через газету. Это вообще цирк был. Дал объявление: «Молодые люди ростом 187 см и выше, весом не больше 80 кг приглашаются на просмотр в клуб «Локомотив» (Нижний Новгород)». Откликнулись шестеро. Пришли они на тренировку, а там – «полоса смерти». Территория огорожена колючей проволокой, вокруг гуляют собаки. Не перелезть! Нужно было семь раз по тысяче через лес пробежать, хоть ты тресни.
– Семь раз по тысяче метров!?
– Да, это «зарядка» была. Утром мы бежали в лес, чтобы продышаться. Овчинников сидел в машине и только ладошку выставлял навстречу бегущему. Хлоп! – круг засчитан. И вот запустил он в лес этих «кадров». Первый круг пробежали, второй пробежали… Четвертый бежим, я смотрю – двоих уже нет. Говорю доктору: «Там люди лежат, вы же не балуетесь». Он: «Да ладно!» Я ему: «Что «да ладно»? Бери помощников, велосипед – там на машине не проехать было – и дуйте в лес!» Тренеры, врачи «Локомотива» рванули в лес. Возвращаются, несут обратно троих. У одного – пена изо рта, у другого – обморок. Короче, двоих еле откачали. После этого никакого набора уже не было (смеется).
Сложный характер
– Не хотели уйти из «Локомотива»?
– Ну я, конечно, понимал, что это «перевалочная база». Знал, что скоро из этой команды уйду. Так в итоге и вышло. В «Алании» хотелось что-то кому-то доказать. Но… не сработался с Газзаевым. После неудачных игр он запер команду на базу. Причем местным ребятам делал поблажки. А я человек вольный, не люблю, когда ущемляют мою свободу.
– Про вас говорили: человек со сложным характером.
– Я знаю. Но считаю, если человеку дан какой-то дар, он и не может быть простым. И сейчас уважаю игроков со сложным характером, стараюсь найти к ним подход, ругаюсь, когда надо. А как без этого?
– Сами-то не рано закончили играть, в 2002-м?
– Так я же в аварию попал. Возвращался из Одессы в Харьков, где играл за «Металлист», заснул за рулем, вылетел с трассы… Очнулся в реанимации. Были проблемы с позвоночником, шеей, животом, ногами. Подумал: на высшем уровне играть не смогу. А в низших лигах зачем?
– Ну вы и пошли…
– Я тогда в Израиль уехал. Там доигрывали наши ветераны – Чанов, Баль, Полукаров, Уваров. А мне семью надо было поднимать. Время трудное было, все разваливалось…
– «Черноморец» тот жалко?
– Конечно! Отличная была команда. Меня Прокопенко насильно в Одессу перетащил. Я ведь в конце 1980-х подписал предварительный контракт с донецким «Шахтером». За мной в Закарпатье приехал Владимир Плоскина из «Черноморца». Я несколько дней домой не приходил, прятался. Плоскина тогда сказал моим родным: «Значит, так: я забираю в Одессу его жену и детей и, пока он не приедет, их не отпущу». Пришлось ехать в «Черноморец» (улыбается).
– Видно, нуждался в вас Прокопенко?
– Он сам был форвардом таранного типа – умел убежать, завершал фланговые передачи. И меня видел в этой роли. Говорил: «Все эти штучки – убрать «под себя», обыграть на «носовом платке» – не для тебя».
– Понятно, почему у него Булыкин в «Динамо» заиграл.
– Да, Евгенич умел разглядеть игрока.
– Из «Черноморца» вы в сборную СССР попали?
– Пригласил Анатолий Бышовец. Боролись, помню, с итальянцами, норвежцами за выход на чемпионат Европы. Сборная в итоге задачу решила. А я в Швецию не поехал. Может, из-за того что в Израиле играл. Но у Бышовца и без меня игроков хватало – Колыванов, Юран, Добровольский…
– «Золотое» поколение.
– Да уж. Бышовец держал нас в ежовых рукавицах. Помню, когда собирались на прием к папе римскому, он сказал: «Кто не подстрижется, того выгоню из сборной». А у нас с Канчельскисом, Юраном длинные волосы были. И вот мы в туалете обрезали их друг другу маникюрными ножницами. Сначала думали, что Бышовец шутит. Но когда он «раздолбал» на собрании Колыванова, поняли: лучше не сопротивляться.
– У Бышовца и в «Локомотиве» сложные отношения с игроками.
– Ну такой уж он человек. В Донецке у него тоже были проблемы. Там он заставлял игроков учить английский язык.
– Сейчас он на стихи перешел.
– Ну это от большого таланта (смеется)!
– Из тренеров, с которыми приходилось работать, какой самый необычный?
– Наверное, Валерий Овчинников из нижегородского «Локомотива». О-очень много впечатлений!
– Помню его афоризм: «Вы любите заглядывать мне в плавки, а они у меня – бронированные»…
– Ой, у него много афоризмов было… «Я не обязан, – говорит, – любить футболистов, я другой сексуальной ориентации». Газон, на котором играл «Локомотив», называл площадкой для баллистических ракет (смеется)!
– Он вам, кажется, пиво запрещал пить.
– Да нет, вы знаете, у нас с ним были нормальные отношения. Когда «Локомотив» выигрывал, игроки могли попить пива на базе. Пиво неплохое было, «Форвард» называлось.
– За что Овчинников вас вагоном-рестораном обозвал?
– Однажды он отпустил меня домой. А я вовремя не вернулся. Борман на собрании говорит: «Ты где пропадал?» Я отвечаю: «Да нигде, с самолета на самолет пересаживался, вот билеты…» – «Да-а, я думал, купил паровоз, а оказывается, купил вагон-ресторан».
– Из команды не выгнал?
– Нет. Я же говорю: у нас были нормальные отношения. Мы и до сих пор, когда встречаемся, с удовольствием общаемся, вспоминаем былое.
– Что, например?
– Например, его «тактические занятия». Борман собирал команду, говорил: «Как мы можем обыграть «Спартак»? Технически – не можем, тактически – не можем, значит, нужно их перебегать». Начинали готовиться. Любимое упражнение Овчинникова – «двести по сто». Три часа работы! Но уже после «сто по сто» можно было упасть и не подняться.
– «Двести по сто» – это в рюмке, что ли?
– Да в какой рюмке?! Бегали мы столько. Если бы в рюмке, можно было уже умереть восемь раз (смеется)! Хотя и так люди на тренировках «умирали». Бежали, падали, рыгали, вставали, снова бежали – пока окончательно не падали.
– Пощады никто не просил?
– Нет. Задача поставлена – надо выполнять. Однажды Овчинников решил набрать футболистов через газету. Это вообще цирк был. Дал объявление: «Молодые люди ростом 187 см и выше, весом не больше 80 кг приглашаются на просмотр в клуб «Локомотив» (Нижний Новгород)». Откликнулись шестеро. Пришли они на тренировку, а там – «полоса смерти». Территория огорожена колючей проволокой, вокруг гуляют собаки. Не перелезть! Нужно было семь раз по тысяче через лес пробежать, хоть ты тресни.
– Семь раз по тысяче метров!?
– Да, это «зарядка» была. Утром мы бежали в лес, чтобы продышаться. Овчинников сидел в машине и только ладошку выставлял навстречу бегущему. Хлоп! – круг засчитан. И вот запустил он в лес этих «кадров». Первый круг пробежали, второй пробежали… Четвертый бежим, я смотрю – двоих уже нет. Говорю доктору: «Там люди лежат, вы же не балуетесь». Он: «Да ладно!» Я ему: «Что «да ладно»? Бери помощников, велосипед – там на машине не проехать было – и дуйте в лес!» Тренеры, врачи «Локомотива» рванули в лес. Возвращаются, несут обратно троих. У одного – пена изо рта, у другого – обморок. Короче, двоих еле откачали. После этого никакого набора уже не было (смеется).
Сложный характер
– Не хотели уйти из «Локомотива»?
– Ну я, конечно, понимал, что это «перевалочная база». Знал, что скоро из этой команды уйду. Так в итоге и вышло. В «Алании» хотелось что-то кому-то доказать. Но… не сработался с Газзаевым. После неудачных игр он запер команду на базу. Причем местным ребятам делал поблажки. А я человек вольный, не люблю, когда ущемляют мою свободу.
– Про вас говорили: человек со сложным характером.
– Я знаю. Но считаю, если человеку дан какой-то дар, он и не может быть простым. И сейчас уважаю игроков со сложным характером, стараюсь найти к ним подход, ругаюсь, когда надо. А как без этого?
– Сами-то не рано закончили играть, в 2002-м?
– Так я же в аварию попал. Возвращался из Одессы в Харьков, где играл за «Металлист», заснул за рулем, вылетел с трассы… Очнулся в реанимации. Были проблемы с позвоночником, шеей, животом, ногами. Подумал: на высшем уровне играть не смогу. А в низших лигах зачем?