Хенрик Ларссон: "Рад, что сломал ногу в 1999-м, а не в 1987-м или 1979-м, потому что тогда мне точно были бы кранты"

— Кто был вашим футбольным кумиром в детстве?

— У меня были видеокассеты с матчами Пеле, я их постоянно пересматривал. Приходил после школы домой, включал их и смотрел до самой тренировки. Я пару раз я виделся с ним в реальном жизни: в 1998-м и несколько лет назад. Сфотографировался с ним, даже несмотря на то, что мне было уже 41 или 42 года!

— Вы действительно собирались бросить футбол, когда никак не получалось пробиться в молодежную команду Хегаборга?

— Я никогда не рассматривал это как реальный вариант. Тогда было трудно — я был мелкий, остальные дети росли быстрее, но я слишком сильно любил футбол, чтобы все бросить. Многие люди сдаются перед препятствиями, но нужно проявлять настойчивость, если хочешь чего-то добиться. В 18 лет я был на просмотре в Бенфике, тогда тренером был Свен-Горан Эрикссон, а в 21 я разгружал овощи. Это не была работа моей мечты, но тогда мне поступил звонок от Хельсинборга, они хотели меня подписать. Я очень обрадовался, а остальное уже история.

— Вы тогда действительно бросили журналиста в бассейн?

— Да! (смеется) Тогда еще можно было подшутить над местными журналистами. Я это сделал не один, там было еще несколько игроков. Мы решили бросить его в бассейн по приколу. Он был полностью одет — иначе было бы неинтересно. Тот журналист много критиковал меня, когда я был помоложе, но мы искупали его не по этой причине. Он до сих пор с улыбкой вспоминает тот случай, когда мы с ним разговариваем.

— На вашем первом чемпионате мира Швеция заняла третье место. Это была одна из лучших команд сборной Швеции?

— Если говорить о современном футболе — то да, каждый раз, когда проходит новый чемпионат мира, люди вспоминают о том третьем месте. Мне тогда было 22 года, я с детства мечтал поехать со сборной на чемпионат мира, и третье место было нереальным успехом. А я еще и забил в матче за третье место, и пенальти реализовал в четвертьфинале против Румынии. Нервы были на пределе, но я представлял, как пробиваю это пенальти лет с шести — хотя мяч и пролетел как-то слишком близко к штанге! Такие ситуации либо ломают тебя, либо делают сильнее. Мне она помогла, и в дальнейшем я часто думал: "Большего давления мне уж точно не придется испытать".

— Странно было идти в суд при галстуке, просто чтобы получить разрешение на переход из Фейенорда в Селтик?

— Да, не то слово! Фейенорд понял клаусулу в моем контракте по-своему, но мой представитель и я точно знали, что она на самом деле означает. Я тогда был не очень доволен своим клубом, но сегодня это уже не проблема — я нормально общаюсь с роттердамскими знакомыми. В Фейенорде у меня частенько многое не поучалось на поле, так что я решил попытать счастья в Шотландии.

— Какое у вас любимое воспоминание о Селтике?

— Ой, их так много! Тот день, когда мы не дали Рейнджерс завоевать десятый титул подряд, день, когда мы взяли требл, день, когда мы вышли в финал кубка УЕФА. Я, наверное, пропустил еще штук пятьдесят. Я не так уж много знал о Селтике, когда попал в клуб; нас тогда было человек семь новеньких, и мы не особо чувствовали какое-либо давление. Рейнджерс тогда могли стать первой командой, которая выиграла десять титулов подряд, наша задача заключалась в том, чтобы этого не допустить. Но мы тогда этого еще не осознавали, так нам и удалось сохранить холодный разум, иначе было бы очень сложно.

— Кто был лучшим тренером, под руководством которого вам приходилось играть?

— У меня было много хороших наставников: Вим Янсен, Мартин О'Нил, Франк Райкаард и Алекс Фергюсон, например. Мартин умел мотивировать каждого члена команды. Я помню, как мы должны были выходить на поле в Ливерпуле в том сезоне, когда вышли в финал Кубка УЕФА — на Селтик Парк была ничья 1:1, и нам необходимо было забивать на Анфилде. После его мотивационной речи перед матчей во мне все будто бы утонуло. Я подумал про себя: "А, черт с ним, после этого матча я ни о чем не буду жалеть".

— В 1999 году появилось то печально известное фото в Лионе, где ваша нога была изогнута в двух местах. Это было так же больно, как выглядело со стороны?

— Да уж, после такой травмы не быть мне уже фотомоделью! (смеется) У меня до сих пор есть титановый стержень в ноге. Сразу после перелома я сделал две вещи. Рефери на поле был голландский, поэтому я сказал ему: "По-моему, я сломал ногу". А когда я ее поднял, она свисала немного не так, как должна была. А потом, все еще лежа на траве, я пересчитал месяцы до начала Евро. Шел октябрь, а Евро-2000 было следующим летом. Это была моя цель, и, в конце концов, у меня получилось сыграть на чемпионате Европы. Но поймите меня правильно: я рад, что сломал ногу в 1999-м, а не в 1987-м или 1979-м, потому что тогда мне точно были бы кранты.

— После перелома ноги вы вернулись в футбол в своей самой лучшей форме. Как так?

— Многие люди делали все возможное, чтобы я вернулся в футбол еще лучшим игроком: хирург Билл Лич, физиотерапевты Брайан Скотт и Кенни Макмилан, массажист Грэм Куинн и тренер по фитнесу Джим Хендри. Мне внезапно стало сложно справляться с элементарными вещами в жизни, которые воспринимаются как данность, — например, ходить в туалет. Не думаю, что те, кто не попадал в подобную ситуацию, понимают, каково это на деле. Но из-за таких вещей я работал еще более усердно, чтобы поскорее вернуться, играть в футбол и отдавать все свои силы на поле.

— В первый сезон после травмы вы выиграли европейскую Золотую бутсу. Вы этим гордитесь?

— Ни одному скандинавскому игроку этого еще не удавалось, а у нас было достаточно достойных футболистов. Я забил 53 мяча, из них 35 в чемпионате. Я этим очень горжусь, но без товарищей по команде у меня ничего бы не получилось: без Криса Саттона, Тома Бойда, Алана Томпсона, Дидье Агате, Реджи Блинкера, Джеки Макнамары и Любо Моравчика. Это также и их заслуга.

— Я как-то читал, что Крис Саттон был вашим любимым партнером в атаке, и в этом он обошел немало именитых игроков. Это правда?

— Да, это так. Мы с Крисом были отличными партнерами, он был для меня как щит. Мы понимали друг друга с полуслова и до сих пор дружим семьями.

— Какая самая странная вещь запутывалась в ваших дредах?

— Защитники! Они постоянно пытались схватить меня за волосы! Но за дредами было несложно ухаживать: просто встаешь утром и закидываешь голову назад. Но теперь я слишком стар для этого.

— Почему вы праздновали забитые мячи с высунутым языком?

— Да просто так. Увидел как-то фотографию, на которой я делал это, и подумал: "А почему бы не повторять каждый раз?" Родители начали слать мне письма, писали, что им не нравится, когда их ребенок гоняет по полю, высовывая язык. Я больше не мог этого терпеть, поэтому прекратил так делать.

— На чемпионате мира 2002 года вы играли вместе со Златаном Ибрахимовичем. Он уже тогда был такой напыщенный?

— В то время он был еще более наивный, но характер уже чувствовался. Златан многое умел, но еще не до конца знал, что с этим делать. Меня тогда спрашивали, далеко ли пойдет этот паренек, а я отвечал, что все зависит от него самого. А теперь он один из лучших нападающих мира, да еще и не первый год.

— Поражение в финале 2003 года от Порту было худшим днем в вашей карьере?

— Да. Победа была у нас в кармане: я забил два мяча, но мы все равно уступили. Это было очень сложно принять. Победа в еврокубке очень многое значила бы для Селтика и для наших болельщиков. Очень многие люди прилетели в Севилью без билетов на стадион — они просто хотели быть рядом, увидеть вживую нас, победителей... но у нас не получилось. У меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю тот вечер. Тот Порту в дальнейшем выиграл Лигу чемпионов. Так что команда в том году у нас была отличная.

— Вы долго сомневались по поводу перехода из Селтика в Барселону?

— Было трудно, но мне казалось, что если я не забью в нескольких матчах, в прессе обязательно напишут: "Это уже не тот Ларссон, что бы раньше". Так что мне хотелось уйти, пока я еще был в форме. По контракту оставался еще год, и, чтобы пресечь все слухи, я как можно раньше дал понять, что не собираюсь продлевать контракт с Селтиком — мне не хотелось никаких недопониманий. Мной интересовалось более 30 клубов, а я надеялся переехать в Испанию — всегда мечтал поиграть в тепле. Бороться за выживание мне не хотелось, так что я выбирал из середняков, но когда Барса сделала предложение, все остальные варианты отпали.

— Роналдиньо говорил, что вы его кумир. Какие у вас с ним отношения?

— Он каждое утро подтрунивал надо мной: "Idolo, idolo!" Это было чудесно! Дело не только в том, что он показывал на поле, нужно понимать и то, под каким давлением он был в Барсе. И все равно ему удавалось каждый день приходить на тренировки с широкой улыбкой. Человечище.

— Почему вы решили уйти из Барселоны?

— Мне больше не хотелось торчать на скамейке. Я чувствовал, что могу провести еще парочку неплохих сезонов, мне нужно было играть. Поэтому я и вернулся домой в Швецию. Это было правильное решение. Еще и кубок с Хельсинборгом выиграли.

— Вы не жалеете, что в 2007-м провели в Манчестер Юнайтед всего лишь два месяца?

— Да, это единственное, о чем я жалею, за всю мою карьеру. Мне стоило остаться, я мог бы получить медаль победителя Премьер-лиги, а тогда остался бы еще на один сезон. Но у меня был контракт с Хельсинборгом, и я был уверен, что его нужно отработать до конца. В Юнайтед все было профессионально. Когда мне нужно было попасть на крещение племянника, клуб заказал самолет, чтобы доставить меня куда надо сразу после матча. В Юнайтед действительно очень хорошо заботятся о своих игроках.

— Какое дерби самое яростное: Аякс — Фейенорд, Селтик — Рейнджерс или Барселона — Реал?

— Old Firm, можете не сомневаться. На стадионе ничего не слышно даже за пару метров.

— Вы не собираетесь когда-нибудь потренировать Селтик? Не боитесь, что это может испортить ваш имидж в Шотландии?

— До тех пор, пока я занимаюсь футболом, я всегда буду чувствовать связь с Селтиком. Но у них сейчас хороший тренер. Два года назад они предлагали мне работу, хотя время тогда было неподходящее. А здесь, в Хельсинборге у меня уже были свои взлеты и падения, но такова тренерская работа. Нужно учиться с этим справляться. Мои тренерские амбиции такие же, какими были игровые: стать как можно лучше и попасть в крупнейшие команды сильнейших чемпионатов.