Стилян Петров: "Я понял, чего стоит жизнь, хотя за это пришлось дорого заплатить"

— Как вы считаете, игроки в праве давать советы тренеру? Ведь многие наставники в подобных ситуациях могут подумать, что их авторитет ставят под сомнение, даже если совет этот даже дельный. Про себя они могут выругаться: "Черт, да он прав", — но вслух в лучшем случае просто откажут, просто потому что так "надо". А многие игроки восприняли бы это как личное оскорбление.

— Я считаю, что все мы разные и работать нам приходится с разными людьми. К каждому нужно искать особенный подход. Кто-то более чувствительный, кто-то задиристый, кто-то сильнее, кто-то слабее в психологическом плане. Когда я стал капитаном, я уже знал в команде всех до единого: кому можно дать пинка, кто на это обидится, а с кем от этого будет толк. Но некоторым людям это необходимо, им нравится, когда над ними кто-то стоит с палкой. Например, Эшли Янг. На тренировках он был какой-то вялый, мало двигался, постоянно в своих перчатках и шапочке; но когда наступала суббота — все было совершенно иначе. На отдыхе после матчей ребята всегда были в шоке от того, как он играл, потому что привыкли видеть его на тренировках. Вот это было не очень хорошо — футболист в команде должен хорошо знать тех, с кем ему приходится иметь дело. В современном футболе создаются все условия для самых разнообразных тренировок, и футболисты часто хвастаются друг перед другом: я делаю то, а я могу это... Но они забывают, что самое главное — это суббота. Оценивают игроков по субботам. Неважно, что ты делаешь на тренировке, если в матче ты не приносишь результат, который от тебя требуют болельщики и клуб. На остальное просто никто не обратит внимание. Вот, например, Харри Реднапп — он всегда был нацелен на успешный результат, где бы ни работал. Он не боялся говорить, что его команда не будет играть в атакующий футбол — ведь в этом нет необходимости, если в субботу команда добивается результата — значит все работает как надо.

— Я смотрел документальный фильм о том, как вы одолели лейкемию — это было очень трогательно. Если об это лучше не говорить, то сразу остановите меня.

— Нет, все в порядке, не волнуйтесь.

— Так вот. Меня поразили две вещи. Во-первых, в Англии поднялась целая волна поддержки и любви к болгарскому игроку, который оставил свой след на Туманном Альбионе. Мне кажется, это помогло вам найти силы для борьбы. А во-вторых, я был поражен тем, как держалась ваша жена — эта невероятная женщина тоже сыграла ключевую роль в сохранении вашей жизни.

— За тем, как мне огласили диагноз, последовал примерно часовой разговор о том, что меня ждет; а потом просто началась новая жизнь с диагнозом "лейкемия" — рак крови. В тот момент я не нервничал, но был очень сильно напуган, растерян. Во-первых, потому что я не так уж много знал о том, что мне придется пройти, что это вообще за болезнь, насколько она изменит мою жизнь. Я же был футболистом. Пришлось очень много работать, чтобы стать кем-то, чтобы было что рассказать своим детям: где я играл, чего добился, что вообще сделал. А болезнь отодвинула все это на второй план. Теперь мои дети видят только то, как я боролся с раком. Интернет в наши дни может быть довольно-таки вредной штукой. Погуглите мое имя — сразу найдете кучу заголовков о борьбе с лейкемией, мое лицо, когда я выглядел иначе из-за стероидов и терапии. Моя жизнь изменилась полностью. Я никогда не убегал, не прятался; быть футболистом — это большая честь. Футболист может жить не так, как другие люди. У нас есть шикарные машины, вообще шикарная жизнь. И при всем этом я оказался в ситуации, в которой вынужден был бороться за свою жизнь. То еще приключение. Я переосмыслил всю свою жизнь и понял, что значит ее потерять. Я понял, чего стоит жизнь, хотя за это пришлось дорого заплатить.

 Мы часто говорим о том, как трудно найти свою вторую половину. Часто ставим под сомнение честность и верность тех, кто рядом с нами. Но в такие моменты понимаешь, что такое любовь, какой сильной и могущественной она может быть. Мне очень повезло, что у меня такая чудесная жена. У мужа, у отца есть куча обязанностей. Но когда ты сам такой беззащитный, когда приходится бороться за свою жизнь — то это не только твоя битва, сражаются все, кто тебя окружает. Моя жена абсолютно перестала думать о себе, даже о детях, она полностью переключилась на меня, на то, чтобы меня спасти. Она говорила, что не представляет своей жизни без меня. Ей тоже через многое пришлось пройти. Как мать она забыла о детях. Они постоянно проводили время то у моих родителей, то у родителей Полины, а с нами практически не виделись, потому что у меня просто не было такой возможности из-за интенсивной химиотерапии. Знаете, мы слишком часто не ценим то, что у нас есть. Помню, я как-то пролежал в больнице семь недель, даже не выходя из палаты, потому что мне просто не позволяли доктора: никаких посетителей, никаких прогулок, даже в коридор нельзя было выходить — я не мог себе позволить подцепить какие-то лишние бактерии или вирусы, потому что организму нечем было бы с ними бороться. Семь недель моим главным желанием было спуститься вниз, выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Я умолял об этом докторов, медсестер — никто не разрешал. Вот в такие моменты понимаешь, чего тебе не хватает и что ты можешь потерять, какая все-таки ценная наша жизнь.

И теперь, когда за окном холодно и льет дождь, а мой сын предлагает пойти поиграть в футбол, я с радостью соглашусь. Вчера в десять вечера мы с ребятами прыгали с трамплина. Конечно, я захотел с ними пойти. И утром я проснулся с улыбкой на лице, ведь я знаю, что значит все это потерять. А поддержка болельщиков, раз уж вы ее вспомнили... Это тоже стало очень важной частью моей жизни. Я никогда не забуду, как мне аплодировали на девятнадцатой минуте, как мне присылали миллионы писем люди со всего мира, даже те, кому нет дела до футбола.

— Знаете, в таком мире, где в любой день можно запросто отчаяться из-за глупости окружающих, жадности, брексита, Трампа, в мире, исполненном волнений о будущем, о детях, в этом мире вам удается сказать: "Ребята, вот же добро, искренность, щедрость — все прямо у вас под носом в вашей повседневной жизни!"

— Жизнь — очень интересная штука. Я видел многих людей, которые теряли свою жизнь. Во время лечения я познакомился и сблизился со многими больными — немало из них просто умерли. Я был свидетелем того, как двум молодым парням сказали, что им осталось жить всего неделю. Вот мы сейчас с вами обсуждаем прошлое, говорим о будущем, чего бы нам хотелось и все такое. А как говорить с человеком, который уже знает, что ему ничем не могут помочь? Я сидел с ними в одной комнате, и двенадцать минут в этой комнате царила тишина. Я не мог подобрать ни одного слова. А что тут скажешь? В такие моменты учишься ценить и радоваться тому, что у тебя есть. Люди, которые теряют свою жизнь, могут говорить о вещах, которые никто другой просто не в состоянии понять. Понимаете, очень многим людям приходится бороться с такими болезнями в одиночку. А я чувствовал, что меня поддерживают миллионы. Мне в этом плане очень и очень повезло.

— Вы основали благотворительный фонд, чтобы лично помогать и поддерживать людей в беде. Чем вы можете поделиться с людьми, близкие которых борются с раком?

— Главное не терять надежду, ведь есть множество способов помочь их родным. Мы, например, собираем деньги не только на лечение, но также и финансово поддерживаем исследования, направленные на поиск новых лекарств, поддерживаем семьи и медперсонал. Очень много людей ищет деньги на лечение своих детей. Вы бы удивились, узнав, как их много. Я считаю, что ни один ребенок не должен проходить через что-то подобное. Каждый ребенок должен вырасти и стать кем-то, набраться опыта в жизни. Мы даем деньги родителям на то, чтобы они могли проводить время со своими детьми во время лечения, этого ужасно мучительного лечения.

— Чтобы они могли делать для своих детей то, что для вас делала Полина?

— Да. Я знаю, насколько это важно. Многие родители со всего мира просто не могут себе позволить быть рядом с детьми. А мы предоставляем им такую возможность. Наша работа уже не проходит даром. Но самое главное — это найти лекарство. С каждым годом ученые говорят, что они все ближе, ближе и ближе к нужному результату. С каждым годом увеличивается процент выживших в борьбе с раком — это уже очень хорошо. Все, кто помогал собирать деньги, делал это не зря. Но нам нужно больше. Я очень много работаю для этого. Мы постоянно устраиваем разнообразные мероприятия, на следующий год тоже запланировано несколько. Но просьб о помощи все еще слишком много. Некоторые страны вообще не предоставляют возможности пройти лечение, людям приходится ехать за границу, а для этого необходимы деньги. Но мы стараемся помочь изо всех сил.

— То, что вы выжили — это очень важно не только для вас, для ваших близких, для ваших фанатов. Это четкий и ясный знак всем людям: болезнь можно победить. А теперь вы говорите, то мы очень близки к тому, чтобы найти лекарство — услышать такое из уст человека, прошедшего через борьбу с раком лично, дорогого стоит. Но вы после всего этого еще и победили в любительском кубке, даже гол забили в финале?

— Да.

— Очередная победа. В вашей жизни их было немало.

— Да уж. Я всегда любил соревноваться и побеждать. Не имею ничего против поражений — это тоже часть жизни. Но я предпочитаю больше побеждать, чем проигрывать. И пока что мне это удается. Самую большую битву в своей жизни я уже выиграл, а это делает меня еще более счастливым. У меня снова есть возможность быть кем-то, делиться с окружающими, быть мужем и отцом, ну и, конечно, играть в футбол, пусть и на любительском уровне. Я пытался вернуться в профессиональный спорт, но по каким-то причинам мне не дали такой возможности. Было очень больно, потому что я чувствовал, что очень близок к возвращению — но пусть это останется в прошлом.

— Собираетесь ли вы в будущем начать карьеру тренера? Я знаю, что тренерские значки еще ни о чем не говорят, но у вас ведь есть все необходимое, чтобы стать хорошим наставником.

— Вообще-то я уже работаю над получением тренерских значков. Не буду скрывать, я думал об этом. Но возьмусь за работу только тогда, когда буду готов.