Марио Гомес: момент, когда чувствуешь себя невесомым
Мой отец всегда мне рассказывает историю о моем самом первом футбольном матче.
Мне было 4 года и я даже до конца не осознавал, что же я делаю. Все, что я знал – что у меня мяч и я хочу забить. Так что я начал водиться с мячом по всему полю, а другие игроки моей команды – кричать мое имя.
"Марио! Марио! Марио!"
Но я все бежал с мячом.
"Мариооооооооооооооо!"
Да что с ними не так? Чего они хотят, чтобы я отдал пас? Никто из защитников не пытался меня остановить. Путь к воротам был свободен.
"Марио!" Даже родители уже кричали мне. "Марио, ты не туда бежишь! Марио, неееееееееееет!"
Я не понимал, что есть верное направление, куда нужно бежать. Я просто видел ворота и хотел забить мяч в них.
Сам я уже не помню эту историю, так что вы должны поверить моему отцу на слово. Но есть две вещи, которые я знаю. Первая – когда мяч у меня, я всегда стремлюсь отправить его в сетку.
А что по поводу второй? Скажем так, я всегда стараюсь сделать все по-своему.
Особенно, если дело касается футбола.
Все вы слышали истории о том, как дети играют в футбол и желают стать профессиональными футболистами. И все они одинаковые: у тебя не остается времени ни на что другое. Все, что ты желаешь делать – это пинать мяч. И не важно, насколько поздно или насколько холодно на улице.
Я ни на йоту не отличался. Каждый день я приходил домой из школы, забрасывал рюкзак куда-то в угол и кричал своей матери: "Мам, я на улице поиграю в футбол".
"Подожди-подожди-подожди, — отвечала она. – Покушай что-то сначала. И сделай уроки".
Но дверь уже была закрыта, а я – уже в саду. Обычно со мной играли младшие двоюродные братья. Но если они были заняты, то я шел к гаражу и просто часами лупил мячом в дверь. Сотни ударов левой, потом такое же количество правой. Это всегда было моим оружием – даже еще когда я был молодым футболистом – умел играть обеими ногами.
Родителям в доме приходилось терпеть постоянных грохот двери гаража. Бах! Бах! Бах! Но они никогда не говорили мне прекратить. Впрочем, как и не заставляли стать профессиональным футболистом. Они просто видели, сколько счастья приносит мне эта игра.
Так что когда я разбивал окно или может переворачивал вазон с цветами, отец просто выходил с небольшим разочарованием на лице.
"Да ладно, Марио, — говорил он. – Что ты делаешь? Ты мог бы пробить получше".
Но он никогда не забирал мяч.
Видите ли, мой отец был из Испании, так что он очень любил футбол. Ему было плевать на те растения, а иногда он даже выходил и упражнялся в ударах вместе со мной. Кроме 6 вечера по воскресеньям. В это время он мог быть только в одном месте: перед телевизором, занятый просмотром еженедельных футбольных обзоров.
Мне не нравилось смотреть футбол по ТВ. Это всегда было скучно. Зачем сидеть перед экраном, если всегда можно выйти на улицу и поиграть самому?
"Папка, пошли на улице поиграем, — говорил я и тянул его за руку. – Давай поиграем!"
Однажды вечером, когда было часов семь или восемь, ему наконец все это надоело. Но вместо того, чтобы отправить меня восвояси, отец посадил меня рядом с собой.
- Марио, я хочу, чтобы ты это увидел. Просто посмотри.
- Нееееееееееет! Это скучно!
Мой отец показывал на телевизор: "Смотри! Прямо сейчас! Смотри!"
Когда я взглянул на экран, там был игрок франкфуртского Айнтрахта. Он обвел вратаря соперника, потом защитника и потом – еще одного защитника, просто издеваясь над ними, а потом легко отправил мяч в ворота.
"Ваааау! Что он только что сделал", — спросил я.
"Видишь? Это был Джей-Джей Окоча. Никто с ним не сравнится", — ответил отец.
С этого момента я мечтал играть как Джей-Джей. Он стал моим кумиром. То, как он двигался с мячом – как артист. Он проделывал с ним такие штуки, что я и представить себе не мог. После того дриблинга и того года я начал каждое воскресенье смотреть с отцом обзоры. Да я даже и матчи начал смотреть.
В основном мы смотрели поединки Ла Лиги и не было ничего важнее, чем тот самый матч – Эль Класико. Когда бы ни сталкивались Реал с Барселоной, все мои дяди и братья приходили к нам домой. Футболки Рауля переполняли всю нашу гостиную, а дом наполнялся шумом и гамом – кричалки не умолкали все 90 минут. В моей семье все были фанатами Реала. Но, как я уже говорил ранее, когда дело касалось футбола, никто не мог приказывать мне, что нужно делать. Так что я решил болеть за Барселону. Отчасти – чтобы отличаться, но также и потому, что мне нравились бразильцы: Роналдиньо, Ривалдо и самый любимый – Ромарио. Его имя было похожим на мое – а что еще в детстве нужно? Но кроме того, мне нравилось, как он двигался в штрафной – Ромарио был очень шустрым и казалось, что пространство вокруг него образовывалось само собой.
Я хотел быть Ромарио. Но когда я стал постарше, то понял, что то, каким нападающим я хочу быть и то, каким могу быть – разные вещи. Я был больше и сильнее, чем большинство ребят, так что становился настоящей "девяткой". У кого-то был талант к дриблингу, ну а у меня – талант забивать. Не важно – левой ногой, правой ногой или головой – во всем я был хорош.
Но в отличие от других ребят, я никогда не думал на самом деле, что буду играть на профессиональном уровне. Это просто… случилось. Шаг за шагом. Я становился лучше и переходил в лучшую команду, потом – в еще лучшую, и еще, еще, еще…
А потом, когда мне было около 13 лет, Штутгарт вышел на моего отца и спросил, не хочу ли я присоединиться к клубу. Попасть в такую академию было бы исполнением мечты для многим маленьких футболистов, но я хотел остаться поближе к дому, к друзьям, к семье. Я просто чувствовал, что еще не настало время уходить. Сначала мне хотелось закончить школу в своем родном городе. У меня никогда не было особых планов. Никогда не думал: "Надо сделать это, то и вот то, чтобы стать профессиональным футболистом".
Через пару лет моя команда (и я был тогда на поле) проиграла Штутгарту 0:7. Их тренер снова подошел ко мне, на этот раз – с улыбкой на лице.
"Ну что, даже сейчас мы не можем убедить тебя присоединиться к нам?"
Я понял, что то, где ты играешь – на самом деле важно. Наконец-то я решил присоединиться ко Штутгарту. Это был клуб посильнее и возможностей он мог предоставить побольше. Я был готов к игре на новом уровне.
Сейчас академии существенно отличаются. Нынче они заточены под футбол. Но когда я был там, у нас было чуть больше свободного времени. Я получил возможность жить в собственной квартире и действительно начать быть самостоятельным – не только как футболист, но и как человек.
Вскоре я понял, что это значит – быть мужчиной на газоне. После того, как я хорошо проявил себя в молодежной команде, меня перевели в дубль и, в конце концов – в первую команду. Наш тренер был мужиком жестким – тренировки, тренировки, много тренировок. Однажды он подошел ко мне и сказал, чтобы я готовился сыграть в Лиге чемпионов против Челси.
Мне было всего 18 лет и на 10 минут я получил возможность делить поле с Фрэнком Лампардом. Мой первый стык был с Марселем Десайи.
"Невероятно, - подумал я. – Я больше не ребенок".
Но мне многое еще предстояло сделать. Нужны многие вещи, чтобы стать нападающим. Первым тренером, который действительно повлиял на мою карьеру, был Джованни Трапаттони. Когда он пришел в Штутгарт, он ни слова не сказал молодежи. Ни единого слова. Он был приветлив, но все, что мы слышали, было "доброе утро" и "доброй ночи", когда тренировка заканчивалась.
Шла неделя за неделей. Ничего. Ни улыбки. Ни разу он не показал "Во!".
А потом, спустя 4 недели после своего появления, Джованни попросил меня зайти к нему после тренировки. Я понятия не имел, зачем ему потребовалось меня видеть.
"Послушай, Марио, — сказал он. – Я наблюдал за тобой эти пару недель и действительно впечатлен. Но думаю, нам стоит поработать над некоторыми вещами. И если ты сможешь их усовершенствовать, то станешь форвардом сборной Германии".
После недель молчания Джованни вдруг перевернул всю мою карьеру несколькими короткими предложениями. С того дня он оставался со мной и еще парочкой молодых ребят после каждой тренировки, чтобы отрабатывать то, о чем мы говорили. Джованни был первым, кто заставил меня почувствовать себя профессиональным футболистом. И хотя он покинул Штутгарт спустя всего несколько месяцев, он произвел на меня неизгладимое впечатление. В последние пару недель этого сезона и в следующем я поймал свою волну – как и вся команда. Штутгарт выиграл Бундеслигу, а я получил вызов в сборную Германии – как и предсказывал Джованни.
А потом раздался звонок телефона.
Я ехал в авто и на экране высветился неизвестный номер. Так что я съехал на обочину, чтобы ответить.
"Привет, Марио, — раздалось в трубке. – Я журналист Kicker и звоню сообщить, что тебя выбрали Лучшим футболистом 2007 года в Германии".
Я был в шоке. Не знал, что сказать. Если честно, для меня главным было то, что Штутгарт стал чемпионом после того, как много лет занимал то 5-е, то 6-е место в таблице. И я был частью этого успеха. Эта награда заставила все клубы обратить на меня внимания. Я чувствовал, что наконец-то стал профессионалом.
Но очень быстро я понял, что вместе с ней пришло и огромное давление вместе с высокими ожиданиями. И то, и другое усилилось, когда в 2009 меня купила Бавария, крупнейший клуб Германии и на самом деле – один из крупнейших в мире, за рекордные на тот момент деньги.
Когда перешел в Баварию, я хотел показать всем, на что я способен. Но не все так складывалось, как я ожидал. Я понял, что не все тренеры одинаковы. Впрочем, как и клубы.
Я не вписывался в тактическую схему и не был уверен, что мой статус когда-то поднимется выше запасного. Если честно, я несколько раз просил об уходе. Но президент клуба говорил мне ждать.
"Твое время еще придет", — заявлял он мне.
Тогда я просто тренировался, преисполненный разочарования и злости. Вся радость, которую я получал от футбола, исчезла. Впервые он не делал меня счастливым.
Но футбол – спорт сумасшедший. Каждый, кто его смотрел, знает, что в один момент все может измениться – если ты окажешься в нужное время в нужном месте. За пределами поля это тоже работает.
После моего скромненького начала, тренеру нужны были изменения.
Однажды Луи ван Гаал подошел ко мне. "Ты получишь свой шанс, — сказал он с улыбкой. – Только от тебя зависит, используешь ты его или нет".
Это было он. Это все, что сказал тогда Луи. Я вновь начал играть в основе.
Довольно скоро я обрел позицию на поле и уверенность. В следующем сезоне я стал лучшим бомбардиром чемпионата. Есть одна вещь, которая влияет на уверенность игрока, а особенно – нападающего: доверие тренера. В конце нашего второго совместного сезона ван Гаал опять подошел ко мне.
"Ты знаешь, что было между нами, но я всегда был честен и просто говорил, что думаю, — сказал Луи. – Сейчас ты не просто забиваешь – ты делаешь все, чего я ожидаю от нападающего. Передо мною больше не стоит вопрос: "Выпускать его на поле или нет?"
Это была одна из величайших побед в моей карьере.
За один год я полностью изменил мнение ван Гаала о себе-футболисте. Очень важно, что когда что-то не складывалось, я учился, как это преодолеть.
Знаете, нападающие находятся под большим давлением фанатов и журналистов. Возможно, больше, чем любые другие полевые игроки. Если ты не забил – ты плохой. Как по мне, это не стоит называть несправедливостью – просто часть игры. Но работа нападающего – лучшая работа в мире, ведь если ты забьешь на 90-й минуте, весь стадион станет скандировать твое имя. За этим моментом я гонялся каждую неделю, всякий раз, когда выходил на поле, всякий раз, когда оказывался в штрафной.
Для меня все происходило в штрафной. Я никогда не буду тем нападающим, который протащит мяч через все поле, накручивая по пути защитников. Я никогда не буду как Джей-Джей или Ромарио. Вместо этого я буду дожидаться в штрафной.
Нужное место. Нужное время.
Мы в Германии говорим, что самое важное для нападающего – нюх – ощущать, куда прилетит мяч. Немцы – счастливый народ, ведь у них есть такой человек, как Томас Мюллер. Он всегда знает, где окажется мяч. Ты просто наблюдаешь за ним – а мяч всегда летит к нему. Думаю, у меня тоже есть этот талант. Самое сложное – проникнуть в мысли полузащитника. Что он делает? О чем думает?
Также ты пытаешься просчитать защитников соперника. Иногда ты сталкиваешься с такими вратарями, как Касильяс – многие из нас называют его "пенальти-киллером". Бывает такое, что один защитник просто уничтожает тебя 90 минут.
Есть один человек, которого я запомнил навсегда.
Неманья Видич.
Не думаю, что когда-нибудь забуду, как играл против него, когда он был в расцвете сил в Манчестер Юнайтед или когда Германия встречалась с Сербией. Все 90 минут он мог меня просто уничтожать. Я не понимал, как 190-сантиметровый, примерно 90-килограммовый серб может быть одновременно повсюду.
Казалось, что куда я ни пойду – он уже будет ожидать меня там. Я вправо – там Видич. Я влево – а вот он меня уже поджидает тут. Даже если мне удавалось продавить его – через секунду смотрю, а он уже впереди, блокирует мой удар.
Но знаете, ты ждешь один момент – момент, когда к тебе прилетит мяч, чтобы быстрым ударом ноги отправить его по назначению.
Работа нападающего в основном заключается в том, чтобы забывать. Когда кто-то как Видич опекает тебя, ты ощущаешь себя ничтожеством 89 минут. Но ты должен забыть те 89 минут. Потому что когда мяч прилетит к тебе на 90-й, ты можешь наконец-то получить свой шанс.
И в этом я был довольно хорош всю свою карьеру.
Если не считать одного матча, который я до сих пор не могу забыть.
Даже сегодня я не думаю, что смогу описать, как много значило для меня то поражение в финале Лиги чемпионов 2012 года от Челси. Все детали того матча до сих пор в моей памяти – вплоть до погоды. То был прекрасный день – все было словно устроено специально для нас. Мы доминировали над всеми командами, с которыми играли. Возможно, мы и не были лучшими игроками в мире, но остановить нас было невозможно. Самое главное – мы были в Мюнхене, играли на своем стадионе, перед своими фанатами.
Игра была нашей. Мы контролировали большую часть матча, но счет 0:0 продержался до 83-й минуты. А потом Томас Мюллер наконец-то вывел нас вперед. Но когда оставалось 2 минуты до конца, Дидье Дрогба ударом головой сравнял счет. Мы не смогли забить еще один и в конце концов проиграли по пенальти.
Этот день остается самым печальным в моей карьере. После всего того, что мы сделали, не поднять трофей над головой – это больно. Да до сих пор больно.
Игра может многое у тебя отнимать, так что в следующем сезоне – даже после того, как Бавария сделала требл впервые в истории, я знал, что готов к переменам. Летом 2012 я перенес операцию на лодыжке и мне понадобилось некоторое время, чтобы набрать форму. А когда я это сделал, обнаружил, что должен делить свою позицию с Марио Манджукичем. Он уже был одним из лучших бомбардиров Бундеслиги в том сезоне. Думаю, потому-то мы и были так успешны тогда – каждый делал все возможное для команды.
Когда я перешел из Штутгарта в Баварию, я понял, как много это у тебя отнимает – быть нападающим на таком уровне. В таком клубе как Бавария это очень сложно. Ты каждый день должен быть готов на 100%. Ставки и ожидания всегда выше. И хотя у меня была возможность играть против лучших команд Европы, я хотел сделать шаг назад, чтобы задуматься о том, чего хотел от своей карьеры, а кроме того – от моей жизни. У меня никогда не было этой огромной мечты стать профессиональным футболистом или быть звездой клуба. После того, как я становился чемпионом Германии, выиграл Лигу чемпионов и имел дело с соответствующими ожиданиями, мне захотелось попробовать что-то новое.
Так что я отправился в Италию играть за Фиорентину.
Жизнь в Италии была великолепной, "la dolce vita", как они говорят. Но потом я травмировал колено и вылетел на 5 месяцев. Все начали сомневаться во мне и спрашивать, почему я покинул Германию. Да он сюда просто на каникулы приехал. Он больше не желает играть.
И вот вновь я сражался с ожиданиями и сомнениями. Когда я наконец вернулся на поле, я забил гол Ювентусу в самой важной игре того сезона – и у меня было то чувство, когда мяч отрывается от твоей ноги и ты уже просто знаешь…
После года во Флоренции и второй травмы, которая серьезно сократила мой сезон, я знал, что вновь пришло время для чего-то нового. Я люблю Италию – людей, страну – там все прекрасно. Я никогда не буду сожалеть о времени, проведенном там, однако тогда моя игра немного пострадала. Мой энтузиазм и концентрация дали сбой.
Я хотел забыть это все.
Так что отправился в Турцию.
Вот что я понял о турецких болельщиках: они существуют на этой земле ради своего клуба. Каждую неделю они живут ради клуба. Это самый невероятный опыт – быть в Турции и играть перед ними. Опять-таки, люди сомневались во мне. В игре за Бешикташ я видел перспективу еврокубков и, возможно, чемпионства. А многие видели в этом конец моей карьеры. Однако это вышло тем батутом, в котором я так нуждался. Думаю, жизнь влияет на твою игру на поле и жизнь в Стамбуле придала мне необходимый импульс. Я был преисполнен энергии. В тот день, когда Бешикташ стал чемпионом, я вновь почувствовал счастье как футболист. Я стал лучшим бомбардиром чемпионата, а команда выиграла Суперлигу впервые за 7 лет.
Я всегда хотел проникнуться разными культурами и путешествовать, когда играю в футбол. Однако пребывание в Турции означало, что я далеко от своей семьи в Германии. Я звонил родителям, чтобы сказать, что со мной все отлично, что бы они там ни читали в новостях – однако их беспокойство никогда не пропадало полностью.
Пришло время возвращаться домой.
Думаю, многие удивлялись тем решениям, которые я принимал. Но для меня никогда не был важен только футбол. Я прислушивался к тому, кем я хочу быть за пределами футбольного поля. Долгое время мен оценивали по тому, сколько голов я забил. У меня никогда не было времени сесть и спросить себя: "А чего же я хочу на самом деле?"
Не могу сказать, что ни о чем не жалею – даже о времени в Фиорентине, которое многие описывают как провал. Понимаете ли… с профессиональной точки зрения, Фиорентина – один из худших годов в моей карьере. Но зато там было именно то, в чем я нуждался за пределами поля.
За много лет в профессиональном футболе я забыл, почему хотел играть в футбол и почему он делал меня счастливым. В Италии я сидел дома с женой во Флоренции и смотрел, как сборная Германии выигрывает чемпионат мира в Бразилии. Когда ты молод, долг перед национальной сборной воспринимается немного как… долг. Всегда так, это нормально, это было частью работы.
Это должно быть чем-то особенным, но я никогда не рассматривал его под таким углом. А тут я увидел, как ребята поднимают трофей в Бразилии. Я не был там из-за травмы. И я понял, что больше не хочу пропускать такие моменты. Так что в Италии я принял решение, ко мне пришло осознание.
Я сказал себе: "Я не хочу, чтобы все закончилось вот так. Я хочу вновь играть за свою страну".
Я сфокусировался на том, чтобы набрать форму и быть готовым к Евро-2016. Многие считали, что я не впишусь в команду, однако я доказал, что они ошибались. Я начал играть на турнире и забил 2 гола. Много раз я надевал футболку сборной Германии, но тем летом это значило для меня нечто большее.
Конечно, теперь все немного отличалось. Я был одним из самых возрастных игроков команды. Я пытался быть старшим братом, таким, каким был для меня Кевин Кураньи или Мирослав Клозе. Помню свой первый матч и как я наблюдал за этими ребятами.
Больше всего на свете я хочу попасть в заявку на чемпионат мира в России. Сейчас для меня каждый выход на поле в футболке сборной – нечто особенное.
Думаю, теперь многие списали в утиль таких нападающих, как я – настоящих девяток, которые играют в штрафной площадке. Да даже я сам в детстве хотел быть таким нападающим, как Ромарио. Футбол всегда претерпевает изменения, клубы хотят, чтобы нападающие были маленькими, более юркими.
Но я могу с этим смириться. Мне говорят: "О, ты не сыграешь больше 3-4 лет", ведь в футболе постоянно меняются стили игры. Но одна вещь всегда будет оставаться неизменной. Командам будет нужен игрок, который способен оказаться в нужное время в нужном месте и отправить мяч в ворота. Даже если гол не будет таким красивым и легким, как у Ромарио.
Я играл за многие клубы под руководством многих тренеров, у меня бывали и взлеты, и падения. Но одно никогда не менялось. Это чувство, когда забиваешь гол. И не важно, где я играю или сколько мне лет. Ради этого момента я живу каждую неделю.
Ох, хотел бы я уметь описать его. Желаю, чтобы каждый хоть раз испытал это чувство. Более сильное ощущение у меня в сердце было лишь раз – в прошлом году, когда я женился.
Когда забиваешь гол, происходит взрыв эмоций. Просто сразу же – бабах! Перед тем, как ударить мяч, кажется, что ты весишь килограмм 200. А потом мяч отрывается от твоей ноги, летит по воздуху и трепыхается в сетке.
И в этот момент ты чувствуешь себя невесомым.
Марио Гомес, The Player's Tribune