Бобби Мур: скромный, щедрый и очень, очень веселый
В воскресенье исполнилось двадцать лет со дня смерти величайшего английского капитана.
27 February 2013, 11:47
Five O'Clock
Комментатор ВВС Джонатан Пирс, работавший бок о бок с Бобби Муром, вспоминает легендарного футболиста.
Смерть величайшего капитана английской сборной 20 лет назад стала невосполнимой утратой для всех, кто его знал. Неужели прошло целых двадцать лет с тех пор, как мы работали вместе, делая из лондонской станции Capital Gold национальную спортивную сеть?
Более меня знающие люди могут оценить его как футболиста. Франк Беккенбауэр и Пеле называли Мура лучшим защитником в истории игры.
Для меня он остается одним из лучших людей, которых я знал. Скрупулезный во всем, щедрый в отношении времени и денег, скромный и очень, очень веселый.
Нас постоянно спрашивают, восторгались ли мы ним. Бобби никогда бы этого не позволил. Он был прост в общении со всеми. Он одинаково мило принимал и принцев, и нищих. Он постоянно заставлял тебя чувствовать так, будто ты самый важный человек – в любой ситуации.
В течение трех удивительных лет мы вместе путешествовали по Европе, комментируя футбольные матчи. Он всегда настаивал на том, чтобы сесть за руль в поездке на домашние игры. «Пирсо, ты выполняешь всю основную работу и должен быть свежим». Он постоянно очаровывал нас историями о футболе шестидесятых, главными героями которых были другие люди. Он никогда не говорил о собственных достижениях.
Наставление сэра Альфа Рэмси Нобби Стайлзу было популярной темой. Он вполголоса рассказывал нам о том, как нарушил комендантский час за границей, и Рэмси оставил его паспорт на кровати в гостиничном номере. Это было тихое предупреждение о будущих наказаниях для всех, кто будет нарушать режим. Бобби ему внял. В своей собственной скромной манере он обожал менеджера английской сборной.
Он любил великую сборную Бразилии 1970 года, но никогда не вспоминал о «боготском браслете» (Мура задержали на четыре дня, обвиняя в краже украшения из ювелирного магазина в колумбийской столице Богота – прим. Football.ua). Он предпочитал концентрироваться на игре, и мы часами обсуждали игроков, тренеров и тактику. Он говорил мне, что юный паренек из Вест Хэма, Рио Фердинанд, станет большой звездой.
Некоторые люди очерняли его работу на радио, потому что считали, что футбольные руководители должны были предложить ему более значимую роль. Естественно, должны были. Тот факт, что он не стал футбольным послом страны — национальный позор. Но сам он был заинтригован своей комментаторской работой и командой молодых репортеров, работавших с ним.
Футбольные болельщики любили его. Менеджеры и игроки поворачивали свои головы, когда он заходил в зал для пресс-конференций. С их стороны всегда был кивок и уважительная улыбка. Но если они приглашали его к себе в офис после матча, он соглашался только на том условии, что я пойду вместе с ним. Он не хотел, чтобы ощущал себя лишним.
Через несколько часов после поражения в серии пенальти от сборной Ирландии (1/8![]()
финала чемпионата мира 1990 года), игроки румынской сборной заглянули в один маленький ресторан. Они увидели Бобби, сидящего с Миком Лоусом, моим коллегой по радио. По требованию своего капитана Георги Хаджи они тут же покинули помещение. Спустя двадцать минут Хаджи и его ребята вернулись назад с блокнотами для автографов. Бобби подписал каждый из них.
Он взял меня с собой на праздничный банкет по случаю финального матча чемпионата мира. Я безнадежно терялся в таком месте. Но Боб сказал, что сегодня я могу сделать интервью с Пеле. Пока вечеринка продолжалась, они обнимали друг друга, как когда-то в Гвадалахаре. Боб рукой позвал меня к ним. Я включил диктофон и начал. «Здравствуйте, мистер Пеле».
- Добрый день.
- Вы давно в Италии?
- Две недели.
- Хорошая погода?
- О, да!
- Спасибо вам, мистер Пеле.
Я быстро убежал оттуда, обезумевший от моего неумелого интервью. Боб положил руку на мое плечо и прошептал: «Старик, больше никогда не поступай так со мной». Это были редкие суровые слова, но он тоже мог разозлиться. Он возмущался, когда кто-то несправедливо критиковал Англию. Он был болельщиком номер один нашей сборной. Все игроки это знали.
В 1992-м, покидая Москву после матча английской сборной с командой СНГ, Бобби был остановлен в аэропорту огромными охранниками за то, что пытался провезти в своем багаже слишком много банок игры. Один за другим, игроки сборной Англии стали подходить к милиционерам и говорить, что каждый из них попросил Мура взять их икру с собой. Они все почитали капитана чемпионской команды 1966 года.
Великодушию Бобби не было предела. Во время чемпионата Европы 1992 года я делал двойную работу – комментатора и репортера с мест стычек футбольных хулиганов. Он спас мою шкуру после двух 18-часовых рабочих дней. В третью ночь уличных беспорядков с участием английских болельщиков, когда мне предстояло снова делать репортажи, я был просто разбит.
В нашем номере зазвонил телефон. Разъяренный новостной редактор хотел знать, чем я сейчас занимаюсь.
«Он спит», — объяснил Мур.
«Чего? Там перепалка на улице. Пусть быстро идет туда».
«Простите, но мы сейчас не там. Мы переехали в деревню. Послушайте, я сейчас поднесу телефон к окну».
Но вместо того, чтобы дать услышать звон разбивающихся бутылок и витрин, величайший английский капитана засунул трубку между двух подушек. Тишина.
«Извините, моя ошибка. Пусть выспится и утром пришлет начитанный текст», — сказал запутавшийся редактор.
![]()
Джулиан Уотерс, ныне работающий на Sky, путешествовавший с нами, был еще совсем молодым репортером, мечтавшим увидеть финал большого турнира. Но станция отозвала его с места событий по финансовым причинам, когда английская сборная покинула турнир. Бобби позвал меня к себе и дал достаточно денег, чтобы я передал их Джулиану. Но только так, чтобы никто об этом не узнал. Это было типичное проявление его доброты.
Утром после вылета Англии с турнира, мы встретили у отеля Алана Болла. Он почти со слезами объяснял, что многие игроки нашей сборной не выкладываются так, как следует. Бобби его успокоил. Они обнимались прямо посреди центральной улицы Стокгольма. Но моего героя тогда окатила грусть. Он уже понимал, что никогда больше не увидит англичан с трофеем в руках. Он знал, что доктора не способны справиться с раком, который начал его разрушать. Но никогда не говорил мне об этом.
В последние девять месяцев жизни он был так же безупречен, как и всегда. Всегда ухожен, он внешне соответствовал своей рутинной работе, но при этом знал, что ему осталось совсем мало. Я начал подозревать, что он болеет. Но он в этом не признавался.
В начале 1993-го у меня самого подозревали рак. Мои ночные страхи успокаивали звонки Бобби. Как всегда уверенный, он никогда не жаловался на свое здоровье.
13 февраля я отправлялся на матч Кубка Англии, но Найджел Кларк из Daily Mirror задержал меня, рассказав, что воскресные газеты готовят материал об умирающем Бобби Муре. Я позвонил ему домой. Он подтвердил информацию. Я был шокирован. Он сохранял спокойствие.
Он попросил меня прийти к нему домой в понедельник, чтобы сделать большое интервью. Старый друг Джефф Пауэлл из Daily Mail был там, чтобы записать и передать историю миру. Два дня спустя телевизионные камеры безжалостно сфокусировались на его изможденном лице в нашей комментаторской кабине во время матча Англия – Сан-Марино. Бобби в последний раз был на Уэмбли.
Еще два дня спустя Стефани, его замечательная жена, просила меня отговорить его от нашей запланированной поездки для работы на матче Вест Хэм – Ньюкасл. Мы оба боялись возможного медиа-цирка. Я сказал этому великолепному мужественному человеку, что ехать на его родной стадион будет не мудрым решением.
«Я уважаю тебя, Джей Пи. И всегда буду. Я принимаю твое решение, но ты меня расстроил». Бобби больше никогда не появится на Аптон Парк. Это были его последние слова, сказанные мне. На следующее утро он умер.
Днем ранее я улетел в Гоа. Менеджер гостиницы сказал мне немедленно позвонить в Англию. Так как в их отеле не было международной линии, я должен был быстро отправиться на такси в ближайшее почтовое отделение. По какой-то причине я сказал водителю: «Боюсь, что мой друг Бобби Мур ушел из жизни».
В этом почтовом отделении не было крыши, всего три железные стенки и старый телефон в углу. Меня связали с Лондоном, чтобы я узнал о том, что произошло. Я обернулся в отчаянии, не зная, что делать дальше. Снаружи вся улица была наполнена людьми. На этой пыльной улице на другом конце света, они знали, кто такой Бобби Мур. Только тогда я понял, кем он был и чем он являлся.
Я никогда не найду ему замены, как другу. В игре никогда больше не будет человека, подобного ему. Мне действительно посчастливилось разделить с ним столько времени, столько улыбок и нечетную бутылку белого вина.
Перевод Ивана Громикова, Football.ua
Смерть величайшего капитана английской сборной 20 лет назад стала невосполнимой утратой для всех, кто его знал. Неужели прошло целых двадцать лет с тех пор, как мы работали вместе, делая из лондонской станции Capital Gold национальную спортивную сеть?
Более меня знающие люди могут оценить его как футболиста. Франк Беккенбауэр и Пеле называли Мура лучшим защитником в истории игры.
Для меня он остается одним из лучших людей, которых я знал. Скрупулезный во всем, щедрый в отношении времени и денег, скромный и очень, очень веселый.
Нас постоянно спрашивают, восторгались ли мы ним. Бобби никогда бы этого не позволил. Он был прост в общении со всеми. Он одинаково мило принимал и принцев, и нищих. Он постоянно заставлял тебя чувствовать так, будто ты самый важный человек – в любой ситуации.
В течение трех удивительных лет мы вместе путешествовали по Европе, комментируя футбольные матчи. Он всегда настаивал на том, чтобы сесть за руль в поездке на домашние игры. «Пирсо, ты выполняешь всю основную работу и должен быть свежим». Он постоянно очаровывал нас историями о футболе шестидесятых, главными героями которых были другие люди. Он никогда не говорил о собственных достижениях.
Наставление сэра Альфа Рэмси Нобби Стайлзу было популярной темой. Он вполголоса рассказывал нам о том, как нарушил комендантский час за границей, и Рэмси оставил его паспорт на кровати в гостиничном номере. Это было тихое предупреждение о будущих наказаниях для всех, кто будет нарушать режим. Бобби ему внял. В своей собственной скромной манере он обожал менеджера английской сборной.
Он любил великую сборную Бразилии 1970 года, но никогда не вспоминал о «боготском браслете» (Мура задержали на четыре дня, обвиняя в краже украшения из ювелирного магазина в колумбийской столице Богота – прим. Football.ua). Он предпочитал концентрироваться на игре, и мы часами обсуждали игроков, тренеров и тактику. Он говорил мне, что юный паренек из Вест Хэма, Рио Фердинанд, станет большой звездой.
Некоторые люди очерняли его работу на радио, потому что считали, что футбольные руководители должны были предложить ему более значимую роль. Естественно, должны были. Тот факт, что он не стал футбольным послом страны — национальный позор. Но сам он был заинтригован своей комментаторской работой и командой молодых репортеров, работавших с ним.
Футбольные болельщики любили его. Менеджеры и игроки поворачивали свои головы, когда он заходил в зал для пресс-конференций. С их стороны всегда был кивок и уважительная улыбка. Но если они приглашали его к себе в офис после матча, он соглашался только на том условии, что я пойду вместе с ним. Он не хотел, чтобы ощущал себя лишним.
Через несколько часов после поражения в серии пенальти от сборной Ирландии (1/8
Он взял меня с собой на праздничный банкет по случаю финального матча чемпионата мира. Я безнадежно терялся в таком месте. Но Боб сказал, что сегодня я могу сделать интервью с Пеле. Пока вечеринка продолжалась, они обнимали друг друга, как когда-то в Гвадалахаре. Боб рукой позвал меня к ним. Я включил диктофон и начал. «Здравствуйте, мистер Пеле».
- Добрый день.
- Вы давно в Италии?
- Две недели.
- Хорошая погода?
- О, да!
- Спасибо вам, мистер Пеле.
Я быстро убежал оттуда, обезумевший от моего неумелого интервью. Боб положил руку на мое плечо и прошептал: «Старик, больше никогда не поступай так со мной». Это были редкие суровые слова, но он тоже мог разозлиться. Он возмущался, когда кто-то несправедливо критиковал Англию. Он был болельщиком номер один нашей сборной. Все игроки это знали.
В 1992-м, покидая Москву после матча английской сборной с командой СНГ, Бобби был остановлен в аэропорту огромными охранниками за то, что пытался провезти в своем багаже слишком много банок игры. Один за другим, игроки сборной Англии стали подходить к милиционерам и говорить, что каждый из них попросил Мура взять их икру с собой. Они все почитали капитана чемпионской команды 1966 года.
Великодушию Бобби не было предела. Во время чемпионата Европы 1992 года я делал двойную работу – комментатора и репортера с мест стычек футбольных хулиганов. Он спас мою шкуру после двух 18-часовых рабочих дней. В третью ночь уличных беспорядков с участием английских болельщиков, когда мне предстояло снова делать репортажи, я был просто разбит.
В нашем номере зазвонил телефон. Разъяренный новостной редактор хотел знать, чем я сейчас занимаюсь.
«Он спит», — объяснил Мур.
«Чего? Там перепалка на улице. Пусть быстро идет туда».
«Простите, но мы сейчас не там. Мы переехали в деревню. Послушайте, я сейчас поднесу телефон к окну».
Но вместо того, чтобы дать услышать звон разбивающихся бутылок и витрин, величайший английский капитана засунул трубку между двух подушек. Тишина.
«Извините, моя ошибка. Пусть выспится и утром пришлет начитанный текст», — сказал запутавшийся редактор.
Утром после вылета Англии с турнира, мы встретили у отеля Алана Болла. Он почти со слезами объяснял, что многие игроки нашей сборной не выкладываются так, как следует. Бобби его успокоил. Они обнимались прямо посреди центральной улицы Стокгольма. Но моего героя тогда окатила грусть. Он уже понимал, что никогда больше не увидит англичан с трофеем в руках. Он знал, что доктора не способны справиться с раком, который начал его разрушать. Но никогда не говорил мне об этом.
В последние девять месяцев жизни он был так же безупречен, как и всегда. Всегда ухожен, он внешне соответствовал своей рутинной работе, но при этом знал, что ему осталось совсем мало. Я начал подозревать, что он болеет. Но он в этом не признавался.
В начале 1993-го у меня самого подозревали рак. Мои ночные страхи успокаивали звонки Бобби. Как всегда уверенный, он никогда не жаловался на свое здоровье.
13 февраля я отправлялся на матч Кубка Англии, но Найджел Кларк из Daily Mirror задержал меня, рассказав, что воскресные газеты готовят материал об умирающем Бобби Муре. Я позвонил ему домой. Он подтвердил информацию. Я был шокирован. Он сохранял спокойствие.
Он попросил меня прийти к нему домой в понедельник, чтобы сделать большое интервью. Старый друг Джефф Пауэлл из Daily Mail был там, чтобы записать и передать историю миру. Два дня спустя телевизионные камеры безжалостно сфокусировались на его изможденном лице в нашей комментаторской кабине во время матча Англия – Сан-Марино. Бобби в последний раз был на Уэмбли.
Еще два дня спустя Стефани, его замечательная жена, просила меня отговорить его от нашей запланированной поездки для работы на матче Вест Хэм – Ньюкасл. Мы оба боялись возможного медиа-цирка. Я сказал этому великолепному мужественному человеку, что ехать на его родной стадион будет не мудрым решением.
«Я уважаю тебя, Джей Пи. И всегда буду. Я принимаю твое решение, но ты меня расстроил». Бобби больше никогда не появится на Аптон Парк. Это были его последние слова, сказанные мне. На следующее утро он умер.
Днем ранее я улетел в Гоа. Менеджер гостиницы сказал мне немедленно позвонить в Англию. Так как в их отеле не было международной линии, я должен был быстро отправиться на такси в ближайшее почтовое отделение. По какой-то причине я сказал водителю: «Боюсь, что мой друг Бобби Мур ушел из жизни».
В этом почтовом отделении не было крыши, всего три железные стенки и старый телефон в углу. Меня связали с Лондоном, чтобы я узнал о том, что произошло. Я обернулся в отчаянии, не зная, что делать дальше. Снаружи вся улица была наполнена людьми. На этой пыльной улице на другом конце света, они знали, кто такой Бобби Мур. Только тогда я понял, кем он был и чем он являлся.
Я никогда не найду ему замены, как другу. В игре никогда больше не будет человека, подобного ему. Мне действительно посчастливилось разделить с ним столько времени, столько улыбок и нечетную бутылку белого вина.
Перевод Ивана Громикова, Football.ua