Старридж: DVD, карибский соус и светящиеся четки

Логично, что вдали от игрового поля футболисты одеваются со стилем. Свой профессиональный путь они проходят в подобранных клубами "тройках" с галстуками, спортивных костюмах, а на матчи выходят в сияющем полиэстере. Неудивительно, что Даниэл Старридж, 25-летний форвард Ливерпуля и сборной Англии, чувствует себя вполне комфортно в комнате, полной изысканной мужской одежды. На стеллажах в одной из мерсисайдских студий висят небольшие свитерки под шею, короткие жакеты и кожаный плащ, который, правда, вряд ли подойдет широкому в плечах Старриджу. "В моде можно выражать себя так, как тебе хочется, — признается Даниэл. — Это способ проявить свою личность, характер".

В футболе ведь все так же, верно?

"Да. В футболе не бывает недопонимания. Люди составляют о тебе образ, по сути, не зная о тебе ничего".

О подобном писать следует осторожно, ведь многие игроки, как минимум с точки зрения обычного болельщика, представляются самовлюбленными мастерами безвкусицы. Однако Старридж крут. Он говорит с небольшим акцентом, делает паузы перед ответами и выглядит серьезно. Он кажется не таким, как о нем говорили прежде. Прошлой весной, аккурат перед чемпионатом мира, на котором Старридж отметился первым голом английской сборной, онлайн-журнал Vice назвал его "первым футбольным хипстером".

И хотя их доводы были основаны по большей мере на любви Даниэла к шляпам и модной исполнительнице R&B Banks, отметить это все равно было необходимо. "Во времена бездушной работы медиа и до боли скучных спонсорских рекламных кампаний... люди вроде Старриджа добавляют хоть немножечко яркости".

Это мнение звучало особенно громко после вылета Англии с чемпионата мира. На своей страничке в Instagram он выложил любопытное видео: визуальную поэму, демонстрирующую его подавленное состояние. Тогда подумалось, что это куда лучше, нежели традиционное "ребята крайне расстроены". Читал ли он статью Vice? "Да-да, — признается Даниэл. — Я даже был немного польщен".

Мы ведем беседу в раздевалке между фотосъемками, футболист порой выходит на улицу для очередного кадра, меняя пятнистый свитер от Marc Jacobs на что-то посветлее от McQueen. На шее у него висит несколько цепочек, в том числе парочка крестиков, усыпанных бриллиантами. И... не это ли те светящиеся в темноте четки?

"Да. Я всегда молюсь. Я достаточно религиозен. С самого детства у меня на шее были четки".

Почему же светящиеся в темноте?

"Они успокаивают, когда ты чего-то боишься ночью. Я всегда их носил. Без них я, честно говоря, сам не свой. Они всего лишь из пластика, и однажды на выходных, купаясь в бассейне, я их потерял. Больше такое никогда не произойдет".

А вот эти бриллиантовые кресты выглядят заметно дороже.

"Таких я тоже потерял парочку. Обычно я стараюсь кое-какие драгоценности оставлять при себе, даже выходя на поле. Не на шее, конечно, ведь это запрещено. Обычно я прячу крестик в носок. Как-то я играл за Ман Сити или, может быть, за Челси, и он выпал".

И куда же он делся?

"Оказался в чьих-то руках, само собой! Это была ценная вещь".

Что же, давайте все же не увлекаться: как-никак, а это живой человек. Который совсем недавно подписал новый контракт с Ливерпулем с окладом около 150 тысяч фунтов в неделю. На фотосессию он приехал на рычащем Porsche Panamera. По его внешнему прикиду можно сказать: да, этот парень прихорошился. Что и говорить, если первым делом, сойдя из самолета после чемпионата мира, в своем гостиничном номере он затребовал утюг.

Первым делом?

"Пришлось. Не выхожу в люди в помятой одежде. Просто не могу".

Что это говорит о его характере?

"Может то, что я хорошо воспитан?"

Он смеется. Как смеются и те, кто находятся рядом с ним в этой комнате: агент Старриджа и несколько представителей его спонсорского бренда Nike. Очевидно, что в этом кругу они близки, однако в студию Даниэл приехал один. Ближайшие люди — его родня: мама Грэйс, работающая поваром, и отец Майкл, экс-футболист, ставший агентом. Брат и сестра, в конце концов.

Когда Майкл Старридж подписал сделку, отправившую его младшего сына в Ман Сити в 2003 году, вся семья перебралась из Бирмингема в Конглтон, что рядом с академией Сити. Трудно было осознавать, что ради тебя семья срывается с насиженного места?

"На тот момент подобных мыслей у меня не было. Я просто не осознавал, что это делается для меня. Мне тогда было 13 лет. Мне было сложно представить, что все семейство организовывает переезд только ради меня".

Считает ли он сейчас иначе?

"Конечно. Конечно, я благодарен. И я не смогу их отблагодарить. Они всегда говорят, что этого не стоит делать. Но ответственность все же ощущается, я им обязан. Но деньгами этот вопрос не решить".

Пробовал ли он?

"Моя мама любит поторговаться, любит всяческие находки. Ей нельзя ничего купить дорогостоящего. Помню, купил я ей как-то бриллиантовый браслет на день рождения. Думал, какой я хорошенький сынок! Она вернула мне его. Спросил, не шутка ли это? "Мне это не нужно", — таким был ее ответ".

Звучит грозно.

"Грозно, да... На чемпионате мира я везде таскал с собой мамин карибский соус. Она делает его сама, и я захватил его с собой в Бразилию. Мне он был необходим там. У нас очень приземленная семья, так сложилось. Мы пробились из самых низов".

Семью Старриджей в Бирмингем из Ямайки перевез дед Даниэла. Для него это было возможностью, шансом. Впоследствии, в Match Of The Day упоминалось целое поколение Старриджей: дядя Даниэла Дин, забивавший за Дерби Каунти, отец Даниэла Майкл, игравший в резерве Бирмингема. Интересно, как же часто они говорили о футболе на семейных ужинах…

"Достаточно редко. На то время главной темой был преступный мир. "Господи, кто-то что-то сделал с ними!" Ограбления… Та часть Бирмингема, где они жили, Хокли, был

проблемным районом. Множество преступлений с применением оружия, наркоторговцы.... В каждом городе есть темные места. Тем не менее, Бирмингем — мой дом".

Возвращается ли Даниэла туда?

"Всегда. Ты приезжаешь туда, видишь ребят, косящихся на тебя: "Кто это в той машине?" А это я! Я был таким же в их возрасте, так же смотрел на мимо проезжающих людей на новой машине. Я один из них, но они этого не понимают. Вырастая в таких райончиках, думаешь, что из тебя может получиться только что-то конкретное. Все хотят быть футболистами. Редко кто вспоминает профессии доктора, юриста. Они не верят, что способны ими стать. А ведь людям необходимо понять, что они могут стать теми, кем действительно хотят быть".

Но в большинстве случаев — не футболистами. Шансы минимальны. Осознавал ли Даниэл это в детстве?

"На том этапе, играя с мячом, ты просто получаешь удовольствие. Ты еще молод, тебя беспокоит то, как развлечься с друзьями, а не стать профессионалом.  Если честно, в детстве я хотел стать рестлером. Это правда! И я искренне верил, что мне удастся им стать. Я был фанатом Undertaker и Ultimate Warrior..."

"Лучше я оставлю тебя, пока ты будешь переодеваться", — говорю я Даниэлу.

"Я как раз об этом подумал", — смеясь, отвечает Старридж. С легкостью человека, проведшего свою жизнь в душных раздевалках, он сбрасывает с себя пару дизайнерских тренировочных брюк, делая паузу лишь для осмотра этикетки.

Уже вдали от раздевалки Старриджа я веду телефонный разговор с одним из старейших друзей Даниэла в футболке. На проводе Мика Ричардс. Они родились в одном и том же госпитале Бирмингема, оба воспитывались в академии Ман Сити. Ричардс впервые познакомился со Старриджем, когда тот уже заканчивал мечтать о карьере рестлера и мечтал о Премьер-лиге.

"Его дядю Дина на то время хорошо знали в мире футбола, поэтому от Даниэла ожидали многого. Впечатлял ли он своей игрой? С первого дня наших совместных тренировок я знал, что он станет тем, кем он есть сейчас. Я лишь немного разочарован, что у него на это ушло много времени".

Недавно Ричардс покинул Манчестер и перебрался в Италию, в Фиорентину. Тем не менее, дружеские отношения между ними сохранились, и каждую пятницу они устраивают рэп-баттл с помощью приложений на мобильном телефоне. Ричардс, как никто другой, знает, когда Даниэл может взять трубку. "Он не отвечает за день до игры и в ночь перед матчем. А если он еще и не забьет, то и о следующем дне можно забыть".

Футбол настолько непредсказуем, что друзья могут достигать своего пика совсем в разное время. Долгое время талантом считался Ричардс, в молодом возрасте пробившийся в первую команду Сити. Пресса хорошо отзывалась об его игре, он получал приглашения в национальную сборную. Старридж тогда протирал штаны на скамейке запасных и играл за резерв. В 2009 году он променял Горожан на Челси, но и там длительное время был далек от первых ролей. Только лишь после перехода в Ливерпуль и 25-ти забитых мячей в сезоне он стал звездой. К этому времени Ричардс уже не был востребован на английском рынке и готовился уезжать в другую страну.

Никто не застрахован. Я спрашиваю у Ричардса, не проскакивают ли у них в беседах по этому поводу какие-то неловкие моменты. Он отвечает, что у футболистов так не заведено. "Все приходит и уходит", — как говорит Старридж. Это не круглосуточный гламурный фестиваль, как мне думалось прежде. Хет-трик, послематчевый массаж и затем вечеринка с охлажденным дорогостоящим напитком? Нет, если ты хочешь играть и дальше.

Английский чемпионат настолько требователен с атлетической точки зрения, что члены первой команды не всегда могут спокойно сходить в туалет в свободное время. Как говорит Ричардс, "после двух ночных посиделок за неделю, это моментально сказывается на твоих показателях". Тем не менее Старридж убеждает, что они знают, как себя развлечь. "У всех есть свои хобби... у некоторых есть и свои грешки". После чего рассказывает о своем рабочем дне.

После подъема в восемь утра он пятнадцать минут добирается до тренировочной базы. Иногда перед занятием или походом в зал он перекусывает омлетом. В районе обеда он уже дома. Что потом? "А потом на диван. Вот рядом с ним и проходит остаток дня. В просмотрах DVD".

Сколько же это часов у голубого экрана!

"Да уж. Нужно себя чем-то занимать. Но речь ведь идет о моих ногах, о том, чтобы они не были уставшими. Важно иметь силы, чтобы потом не ходить пешком по полю. Иначе потом наступит суббота, а у тебя внезапно нет сил".

Но ведь вряд ли все футболисты так спешат к кушетке или дивану, верно? "Большинство игроков похожи друг на друга. Многие думают о нас как о звездах, но мы такие же работяги. Кто-то работает с девяти до пяти, мы же уделяем труду чуть меньше времени. Вот чем ты занимаешься?"

Работаю с девяти до пяти.

"А после этого?"

Иду домой. Укладываю детей спать. Ужинаю и смотрю эпизод какого-то сериала. Потом кровать.

"Ну, вот то же и со мной. Только без детей".

Ближе к завершению мы затронули тему женщин. Не далее чем весной Старридж был в отношениях с моделью Джурден Данн. Он упоминает свою прошлую связь, длившуюся пять лет, но в конце концов "все завершается, ты двигаешься вперед в одиночестве". Придет время, когда я остепенюсь и вновь встречу кого-нибудь. Сейчас же я сосредоточен на своей работе". Спрашиваю, не проходят ли девушки нечто вроде материнского теста, некоего семейного фильтра, после чего Старридж смотрит на меня, будто я вообще ни черта не понял. "Они же не будут делить с ней кровать, — говорит Даниэл. — Это не их забота, речь ведь идет об особой связи. О том, кто может позволить тебе быть самим собой".

Недавно Старридж задумывался о том, какая пара его интересует, и по этому поводу написал пару слов в своем Twitter. "Нуждаюсь в амбициозной даме с внутренней красотой". Этот твит попал в заголовки трех газет. "Старридж ищет свою любовь, — написал Mirror, — однако не среди принцесс".

При всех его разговорах о достаточно тихой и незаметной жизни, он не такой. Его афоризмы в Twitter занимали бы пол-листа на бумаге. В прошлом году он исполнил одно из главных желаний ребятишек с двора и забил отличный мяч на чемпионате мира. Когда же я покидал мерсисайдскую студию и проезжал рядом с Анфилдом, там висел его постер. Он был около двадцати метров в высоту, а сам Старридж сиял в своем полиэстере. За время нашего с ним интервью он заработал где-то те же деньги, которые я зарабатываю за год.

И все же он легко изъясняется о том, чего он действительно требует: не платежные ведомости и Porsche, а диван, DVD-марафоны, мамин карибский соус и светящиеся в темноте четки, избавлявшие его от страха в детстве. Старридж преуменьшает развитие своей судьбы, что, как мне кажется, для футболиста редкость.

Материал Тома Ламонта, The Guardian