Место встречи — Берлин

Со своими оговорками.

 

Германия является федеративной республикой только с послевоенных времен, однако в спортивном плане она всегда была скорее федерацией без централизованной власти. Немецкий футбольный союз является «союзом» в прямом значении этого слова – то есть представляет собой объединение региональных организаций. Одни из них – более влиятельны (как, например, Южногерманский и Западногерманский футбольные союзы), другие – менее. Однако никто не собирается позволять другим перетягивать одеяло на себя, поэтому в Германии нет национального стадиона, который бы постоянно принимал матчи сборных, как это происходит, например, во Франции. Конечно, за более чем столетнюю историю своих выступлений Бундестим чаще всего играл в Берлине (44 раза), но не намного реже матчи сборной принимали, скажем, Штутгарт или Гамбург.

 

Так и выходило, что главная команда страны кочевала из города в город, от стадиона к стадиону. То же самое относилось и к двум главным матчам сезона – финалам чемпионата и Кубка. Кубок Германии начал разыгрываться намного позже чемпионата. Он был организован имперским руководителем спорта Хансом фон Чаммер-унд-Остеном во времена Третьего Рейха с целью заполнить каким-то действом безсобытийные летние месяцы. Хотя финальная часть Кубка разыгрывалась в сентябре-декабре, квалификация к ней проходила летом. Кубок организовывался, конечно же, по аналогии с английским, однако до появления Бундеслиги в 1963-м немецкий чемпионат разыгрывался как раз по принципу плей-офф, и, в отличие от Англии, в Германии он не казался чем-то таким уж особенным.

 

Значение этого соревнования возросло после того, как УЕФА начал проводить Кубок обладателей кубков. Теперь возможность участия в еврокубковом состязании делала победу в турнире намного более ценной. Однако чего-то ему все равно не хватало – у немцев по-прежнему не было своего Уэмбли. Местом проведения финала чаще всего был город, который ставил в равные условия болельщиков обоих участников, которые отправлялись на финал, чтобы поддержать свои команды. Когда в 1973 году в решающей схватке предстояло сойтись Кёльну и Боруссии М, местом проведения финала выбрали Дюссельдорф – город на полпути от Кёльна до Гладбаха. Когда спустя пять лет Кёльн в финале встречался с Фортуной из Дюссельдорфа, то они играли уже в Гельзенкирхене. Спустя еще пять лет финалистами стали две команды из одного города – Кёльн и Фортуна Кёльн. Естественно, им вообще не пришлось никуда ехать. Можно сказать, что у немецкого союза были и города-любимчики. Ганновер, например, принял пять финальных матчей за период с 1970-го по 1984-й, однако эта честь также выпадала таким городам, как Кассель (1959) или Людвигсхафен (1968).

 

Но если бы кёльнские команды вышли в финал Кубка на два года позже, им и их болельщикам пришлось бы провести четыре часа в дороге к восточной границе, пересекать ее, потом преодолевать путь в почти две сотни километров и пересекать еще один кордон. Дело в том, что в конце 1984-го Немецкий футбольный союз принял решение провести следующие пять кубковых финалов в Западном Берлине. Это решение было чисто политическим. На пике Холодной войны, а за год до этого количество американских установок с ракетами среднего радиуса действия здесь солидно возросло, в ФРГ демонстративно подчеркивали, что Западный Берлин – это часть страны. Но согласно четырехстороннему соглашению по Западному Берлину, эта территория как раз не была составной частью ФРГ. Восток, и та сила, которая за ним стояла, следила, за тем, чтобы этот статус был не просто формальностью. Когда ФРГ получила право проведения чемпионата мира 1974-го, страны Восточного блока затребовали, чтобы ни одна из их команд не играла в Западном Берлине, поскольку они отказываются признавать его частью ФРГ.

 

И вот, спустя десять лет, Западная Германия состязалась за право принимать чемпионат Европы 1988-го. Организационный комитет УЕФА состоял из шести человек, трое из которых были представителями социалистических стран – СССР, Чехословакии и Болгарии, и действующий президент НФС Херманн Нойбергер прекрасно осознавал, что у него нет шансов убедить их утвердить Берлин в качестве города, принимающего чемпионат. Принесение в жертву Берлина ради чемпионата Европы вызвало бы волну негодования в политических кругах, и подарок городу в виде пяти финалов Кубка подряд был своего рода компенсацией. Когда в феврале 1985-го немецкий Футбольный союз все же получил право проведения Евро благодаря своей политической гибкости в решении берлинского вопроса, Нойбергер мог оправдываться тем, что и так делает для несчастного города все возможное.

 

В итоге пять лет растянулись на вот уже три десятилетия и берлинский Олимпиаштадион стал постоянным местом проведения финала национального Кубка. Германия получила свой Уэмбли, а фанаты каждую весну напевают «Мы едем в Берлин». Думаете, тогда кто-то обрадовался этому? Как бы ни так! В те времена путешествие в Западный Берлин становилось настоящим остросюжетным приключением для тех, кто добирался на матч не самолетом. Нужно было использовать только специальное охраняемое шоссе, так называемую «транзитную дорогу», при этом не позволяя себе ничего лишнего. Если кому-либо приходила в голову идея выставить из окна клубную розу, ему приходилось рассчитываться твердой капиталистической валютой. Превышение скорости также недешево обходилось фанатам, а тем, у кого по дороге ломался автомобиль, было не позавидовать.

 

Правда, в основном болельщикам удавалось посетить матч без особых проблем, а домой они ехали уже в таком состоянии, что позволяли себе и развевающиеся розы и песни под мелодию автомобильного сигнала. Но все равно для большинства болельщиков эта поездка обходилась недешево, да еще и забирала время. Ведь Мюнхен, например, ближе к Милану, чем к Берлину, от Штутгарта легче добираться в Париж, чем в столицу. Но в то же время решение сделать этот город хозяином финала придало этому матчу особый статус и атмосферу. Финал Кубка превратился в культовое событие. И тысячи болельщиков из Мюнхена и Штутгарта придут сегодня на стадион поболеть за своих и удивить фанатов соперника.