Откровенно. Анатолий Мущинка

Говорят, в историю можно войти, а можно – вляпаться. Нашему герою посчастливилось именно войти: достойно войти в историю на самом начале пути – и своего собственного, и целого чемпионата. В 17 лет Анатолий стал чемпионом мира среди юношей, будучи незаменимым звеном отличной команды Пискарева – той самой, которой пророчил большую славу сам Пеле. А через неполных пять лет, когда уже не было той страны, с чьей сборной он начинал свою футбольную карьеру, ему удалось еще одно историческое свершение. Полузащитник львовских Карпат Мущинка стал автором самого первого гола в истории чемпионатов независимой Украины. Сейчас, много лет спустя, мы новыми глазами смотрим на то время: недаром ведь говорят, что великое видится на расстоянии. Но тем интереснее услышать историю с уст даже не ее очевидца – ее непосредственного участника.

«Мексиканцы разозлили кактусами»

– Анатолий Михайлович, как чувствует себя в Германии видный деятель истории украинского футбола?

– Да нормально… Вот только в футбол я уже не играю, но вспоминать дни выступлений до сих пор очень приятно.

– Вы родом из Закарпатья – края, настолько богатого талантами, что даже трудно перечислить не только их всех, но даже просто их титулы – обладатели еврокубков, чемпионы разных стран, вы вот на родину даже золотую медаль чемпионата мира привозили… В чем секрет такого футбольного плодородия?

– Вы знаете, нет секретов. Просто регион был очень спортивный, богатый спортивными школами. Я сам, сколько себя помню, играю в футбол. Начинал играть в родном селе, потом – в школе, дальше – в ДЮСШ. Я, как и все, начинал на дворовом уровне, а у нас уже в то время были ребята, которые занимались в «организованном футболе». Они и сагитировали – «Давай к нам, в ДЮСШ».

Я поначалу засомневался – «Куда мне…» Но когда старшие ребята начали говорить, что я хорошо играю, решил попробовать. Попробовал – так и остался. Занимался я у Степана Варги и Степана Лендела в Мукачевского ДЮСШ. Может, как и все, играл бы за команду родного района, но уже через год-полтора занятий в ДЮСШ меня заприметили «гонцы» из Львовского спортинтерната.

– Журналисты коллекционируют истории: дескать, известный форвард начинал вратарем, будущий звезда-защитник колотил в детстве голы пачками… Вас тренеры «ломали»? Или же как начали играть – так и играли дальше?

– Мне не выпадает жаловаться на что-нибудь такое. Я никогда не задумывался о позициях, амплуа – я просто хотел играть. Так получилось, что я был быстрый, шустрый, техничный, и меня определили в полузащиту. Там и стал играть. Хотя я и попал в ДЮСШ поздновато, переучивать меня не пришлось. Уже в сборной, правда, меня несколько раз ставили на правый фланг защиты. Но было это скорее в нуждах команды, как отдельные случаи.

– Из малой родины вы попали во Львовский спортинтернат – настоящую кузницу талантов. Среди лучших из лучших целого западноукраинского региона не стушевались?

– Меня приглашал туда тренер Бушанский, который заметил меня, когда его команда проходила сборы на Закарпатье и играла контрольные матчи с местными юношами. Мне было – лет 13, учился я в 7 классе тогда. Поначалу было трудно – земляков тогда во Львове со мной не было (это позже из Закарпатья попали мои сверстники Михальцов и Васютик – он стал позже известным  вратарем, в последнее время в Ужгороде тренером работал). Вот и случилась на первом же сборе в спортинтернате со мной одна не очень приятная история, которая могла мне в итоге стоить карьеры. Как-то на тренировке мы отрабатывали удары, и я по цели не попал. Бушанский не удержался от едкого замечания – дескать, «из села приехал, бить не умеешь». Я обиделся – собрал шмотки и уехал домой. Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы не мудрость моих родителей. Они сказали мне: «Если уж взялся за дело, доводи до конца». А потом и сам Бушанский позвонил, чтобы я возвращался, и родители меня убедили снова поехать во Львов. Позже этот тренер ушел из спортинтерната, и нами начали заниматься авторитетные тренеры Луцышин и Броварский.

– В то время Ярослав Луцышин уже работал с Анатолием Пискаревым над созданием юношеской сборной СССР с ребят 1970 года рождения. Вы помните, как начиналась эта команда? Когда вас начали в нее привлекать?

– На самом деле, я попал в сборные СССР намного раньше. Еще в 1984-1985 годах нас, ребят-одногодок, собирали со всего Союза. Мне помог наверняка Луцышин, так как мы с Юрой Мокрицким занимались у него и он хорошо знал наши возможности. Мы отыграли много-много турниров, как в СССР, так и за границей. Кстати, я успел поиграть еще и со старшими ребятами 1969 года рождения – были там такие футболисты, как Онопко, Саленко, Кирьяков и остальные ребята. Играли мы под руководством Бориса Игнатьева в такой симпатичный «спартаковский», как его называли в Союзе, футбол – техничный, комбинационный. Мне было сложновато, потому что в таком юном возрасте год разницы еще существенен. А дальше уже я перешел в команду Пискарева, где играл со сверстниками.

– Сравнить методы Игнатьева и Пискарева рискнете?

– Мне будет трудно это сделать, потому что в юном возрасте я совсем иначе смотрел на футбол. Могу сказать, что оба они – хорошие тренеры. У Игнатьева был свой подход, у Пискарева – другой, но тоже аргументированный. Если первый ставил на технику, то другой – на физику. Кстати, это нам очень помогло на триумфальном турнире в Канаде. Помню, вышли на первый матч с Нигерией – а там такие «дядьки»! У нас еще никто не брился, а они повыходили с такими щетинами!

– Кстати, так получилось, что с нигерийцами вы сыграли в первом туре юношеского Мундиаля 1987 года, и с ними же закрывали турнир в финале. Это был самый достойный ваш соперник на турнире?

– Вообще, хотя мы кое-кого там и разгромили, все участники были достойными. От этого турнира у меня самые светлые воспоминания. Везде, где мы не появлялись – в отеле, в магазинах, на тренировочных базах – к нам относились очень хорошо. Может, это потому, что мы были еще детьми. Может, из-за того, что мы и вправду были очень дисциплинированными. Перед каждым выездом у нас были беседы в советской федерации – нам долго и терпеливо рассказывали, что можно за границей делать, а чего нельзя, да и присматривали за нами постоянно.

– Конечно, это был юношеский турнир, где играли парни 16-17 лет, но все же – оттуда вышло немало звезд. Могли тогда представить, какие перспективы открывались перед Эмманюэлем Пети, Джанлукой Пессоттой или Юрием Никифоровым?

– Да нет… Они в ту пору были такими же, как мы. В таком возрасте выделяются только «примы» типа Месси и Марадоны. Остальные – примерно одинаковые, и отличает их скорее лучшая физическая готовность и тактическая выучка.

– Неужели с теми же мексиканцами, которых вы разгромили – 7:0, игралось не легче, чем с французами?

– Не поверите – не легче. Они ведь, мексиканцы, против нас даже кактусы применили…

– ?!!

– Когда мы в самом начале игры заявили о своем преимуществе, они нас начали иголками колоть – маленькими такими, словно из кактуса. Только судья отвернется – так и начинали. Доказать что-то арбитру мы не могли – иголку-то легко спрятать или просто выбросить. Может, из-за этой подлости наша команда им и 7 голов отгрузила.

– А вас признали лучшим игроком того матча.

– Было дело. Кстати, все матчи наша команда выигрывала за счет сплоченности и силы. С каждым соперником мы играли от свистка до свистка, ведь были настолько физически подготовлены, что предложенный нами темп соперник больше 60 минут выдержать не мог.

– Перед финальным матчем его участников поздравляли два бразильца – президент ФИФА Жуан Авеланж и Король футбола Пеле. Их напутствия помните?

"Просто пожать руку Пеле – это уже был огромный стимул"– Да ни словечка! У нас тренерские слова в головах стучали, что нам кто говорил – в одно ухо влетало, через другое – вылетало. Но просто пожать руку Пеле – это уже был огромный стимул. Мы понимали, что этот матч – не просто матч, что все взгляды прикованы к нам.

– Финальная встреча проходила в раннее послеобеденное время в дикую жару. Как ухитрились солнечный удар не получить?

– Вот жару помню – адская! Как проходила игра, с кем сталкивались, как за мяч боролись – помнить не помню. Если бы не та физподготовка, которую нам, как космонавтам, давали, мы бы против привычных к такой погоде африканцев не выдержали. Играли, честно говоря, через «не могу». Предыдущие поединки нам удавалось выиграть налегке, «с запасом». Здесь же соперник перевел игру в овертайм, дошло дело до пенальти. Все это забрало столько сил и нервов, что все вспоминается, словно в тумане.

– Но когда у вас на шее красовалась золотая медаль, поняли, что сделано большое дело?

– Нам тогда точно не давали отдохнуть:) Сразу после финала там, на месте, нас горячо поздравляла украинская диаспора Канады. Прием был неофициальным, но очень теплым – с украинскими песнями, с настоящей радостью. А после приезда в СССР нас принимали в Москве, в помещении федерации футбола.

– А в родном Мукачеве как восприняли, что в городе появился свой чемпион мира?

– А вот не знаю… Сразу после московского приема нас возвратили по командам, и я с Мокрицким вернулся во львовский спортинтернат. Домой, на Закарпатье, приехал уже позже – тихонько, без шума…

«Как вошел в историю, не помню»

– И что – начались просто будни?

– Да что вы! Мы тогда матчи, как праздник, воспринимали. Я как раз делал первые шаги во львовских СКА-Карпатах, осенью того же 1987 года дебютировал. Это была футбольная армия – в команде «служили» Расулов, Бересский, Смотрич, Мох, Спицын (его я заменял в матчах, когда играл), Гамалий, Рафальчук, Бондарчук, Шквырин, Гий, Бандура…

А затем мне ненавязчиво предложили «продолжить службу» в киевском Динамо.

– И как восприняли такую перемену? Многие ваши сверстники в ту пору убегали с дубля киевлян, осознавая, что конкурировать за место в команде заслуженных мастеров спорта практически нереально…

– Да я не из пугливых был… Радовался, что выпала возможность прибыв из провинции попробовать себя в такой великой команде. Встретил меня в Киеве мой земляк – Михаил Михайлович Коман. Повез меня на стадион Динамо, показал, где я буду жить, познакомил со всеми. Да и вообще взял меня под опеку.

– В той команде вы были среди самых юных – в ту пору в дубле ребята на 3-5 лет старше находились…

– Мне не трудно было в этом плане – человек пять хорошо знал по «золотой» сборной: Мороза, Высокоса, остальных. Были, конечно, и ребята постарше – Горилый, Канчельскис, Онопко, Юран, позже и Никифоров с Беженаром кое-какое время провели, Ковтун. Это была школа. Настоящая школа жизни и футбола. И иначе я ее не мог воспринимать.

– Киев после Львова показался ярким мегаполисом или бездушным «колоссом»?

– Скорее, вполне комфортным местом работы. Судите сами: мы жили в общежитии за мостом Патона, суперовый автобус нас возил с Киева на тренировки на Конча-Заспу. По условиям работы это было на три головы выше, чем в Карпатах.

– Как к молодым футболистам относился Лобановский? У вас были с ним персональные беседы, или он держался на дистанции от дублеров?

– В принципе, нами занимался Колотов, и Лобановский с дублем практически никаких контактов не имел. На первый взгляд. Но когда в одном из матчей на стадионе Динамо нам не удавалась игра, в перерыве Валерий Васильевич зашел к нам в раздевалку и такого выписал – что все не знали, куда прятаться.

– Чувствовали, что играете пусть и с молодыми, но с большими мастерами? Ведь в итоге практически у всех с того дубля сложилась карьера – и в еврокубках поиграли, и за сборные, кое-кто даже на чемпионатах мира и Европы…

– В Динамо иначе и быть не могло – если бы у них не было перспективы, они бы там не оказались.

– Многие, правда, в дубле «ломались» – кто-то не получал шансов в основной команде, другие в своих силах разуверились, не видя заинтересованности со стороны тренеров…

– Нет, мы играли за сутки до основных составов, и на нас постоянно смотрели люди из тренерского штаба. Как тут можно было сачковать или расслабляться? Поэтому и дубль наш чемпионом был, что постоянно на виду у тренеров, хотелось перед ними себя показать.

– Когда отчаялись в надеждах пробиться в основной состав – когда пригласили Литовченко, когда начали уходить звезды старой команды, а вам в новой не находилось места?

– Не было такого одного момента. Просто понял – здесь сделал все, что мог, но не пробьюсь. А мне ведь было уже 20 лет, вот после двух сезонов в дубле и вернулся. Материально совсем ничего не потерял, даже выиграл. Главное – играть начал.

– Карпаты в ту пору были оригинальной командой – действительно главной на западной Украине. Турне по Америке со львовянами помните?

– Это когда Лендел от КГБ сбежал? Конечно! Это, кстати, был настоящий детектив. С нами ведь ездили всегда пару деятелей с «органов», и они когда услышали о побеге – почернели, побелели, посинели… Вызвали всех – но мы ничего об этом не знали. Разве что его соквартирник Рафальчук что-то подозревал, потому что с ним в одной комнате жил. А дело было так. Познакомился Лендел с ребятами с нашей диаспоры, они ему помогли с организацией этого дела. Вот вместе они и смогли перехитрить «стражу». Когда «кагебисты» начали спрашивать, где Лендел, один Рафальчук сказал – «Не ищите его». Самолет наш улетел, так парень в США и остался.

А само турне было для нас как отпуск. Мы переезжали с одного города в другой, жили в семьях обычных американцев. Да и матчи были, как легкая прогулка. На память из Америки привез домой видеомагнитофон – для нас это тогда была диковинка.

– Но и в футбольном плане несколько лет после возвращения в Карпаты были интересными…

– Карпаты тогда возглавлял Булгаков, затем тренерами у нас были Поточняк и Юрчишин. В первом сезоне меня на голы «прорвало» – забил 9 голов, это был лучший показатель команды. Это для меня было немного непонятно, ведь я, хотя и забивал, но не так, чтобы в бомбардирах ходить. Но, раз в лучших забивалах оказался, значит, динамовская школа мне кое-что дала. С Карпатами мы выиграли свою группу второй лиги, поэтому в чемпионате независимой Украины стартовали с высшей лиги.

– И вот он – первый матч, первый гол…

– Вот часто меня спрашивают о нем, особенно теперь, когда он даже историческим стал. А я не помню! Не помню, и все тут! Помню, играли в Одессе, помню, хорошая команда у Черноморца была. И хотя этот гол все остальные мои в итоге перевесил, тогда я никакого особого значения ему не придавал. Еще чего – все голы запоминать…

– Вообще, было чувство, что творите историю? Или в неразберихе тех бурных лет об этом не думалось?

– В принципе, все мы играли в футбол за Карпаты – хотели выигрывать, оставаться довольными своей игрой. Я играл в основном составе, и даже такие авторитеты, как Юрчишин, Рафальчук, Бондарчук, Квасников, относились ко мне хорошо, видели, что дурака на поле не валяю. А их мнение было важным – и по возрасту, и по статусу они всем в команде заправляли.

– Карпаты финишировали шестыми в своей группе, а Таврия сенсационно стала первым чемпионом Украины? Не было, как у Семена Горбункова, мысли – «На их месте мог быть я…»?

– Я вам честно скажу, для нас, молодых, тогда не было авторитетов. Да, приятно было играть с такими соперниками, как Шахтер и Черноморец. Динамо, Днепр были авторитетами. Но играла с нами в группе та же Таврия – ничем не выделялась, и даже трудно было предположить, что она чемпионом станет. Это через несколько лет чемпионат наш окреп, затем туда хлынули деньги… А тогда все были одинаковые.

– Карпаты и запорожский Металлург, куда вы перешли сразу после первого чемпионата, тоже были одинаковыми?

– Ну там так получилось: я отыграл 3 года в Карпатах, у меня закончился контракт, а в запорожском клубе финансы, показалось, были серьезнее. С нами работали Надеин, Скриделис. Из старших были Сивуха (нынешний тренер сборной Украины), Сорокалет, Вернидуб, Таран, Башкиров. Остальные – такие, как я. Скрипник, например, который позже в Вердере выступал. Он, кстати, со мной ездил в Германию на сборы, но тогда там не остался. Его время пришло позже…

– Почему же вы в Металлурге и Украине дольше не задержались?

– Тогда только начались эти все агенты-менеджеры, и один человек мне предложил попробовать силы за границей. Я сказал: «Почему нет?», и уже через пару недель проходил с еще одним земляком, Голованем, просмотр в Германии. Сначала я попал в Дуйсбург, представляющий Бундеслигу, но в ту пору в команде можно было иметь не больше троих легионеров, а у них тогда было сразу пять. Мне сказали: «Больше взять не можем».

– В те годы в Дуйсбурге играли Преец, Тарнат…

– Это те, что в Герте и Баварии позже играли? Совершенно их не помню, для меня тогда все было настолько новым, что ничего не осталось в памяти. Я ведь языка не понимал, общался со всеми на мигах.

«Под аплодисменты проехались по городу на крыше автобуса»

– Но все-таки Германия без Мущинки не обошлась…

– Я поехал во второлиговый Хомбург, там уже проблем с лимитом не было.

– В Германии в ту пору было много «советских» футболистов, даже сам Беланов пробовал там силы. Это настолько силен был тогда немецкий футбол?

– Вот немецкую вторую лигу, где играл тогда Хомбург, я сравнил бы с нашей высшей. Даже так: немецкая была немного сильнее. Хомбург был приличной командочкой. Может, имена его игроков украинским болельщикам ничего не скажут, но ребята были мастеровитые. Позже мы вылетели из второй лиги, на подмогу взяли грузинских сборников – Георгия Немсадзе, Реваза Арвеладзе.

– Но напоследок ваша команда воспитала звезду…

– На Мирослава Клозе намекаете? Да не играл я с ним толком! Он тогда во второй команде был, намного меня моложе. Помню хорошо щуплого парнишку, он очень быстро, толком не поиграв за основу Хомбурга, уехал в Кайзерслаутерна и полетел…

– Ок. Давайте оставим звезд и поговорим о том месте, где вы оказались на ПМЖ. Саар – это индустриальный регион, почти как Рур. Почему же с футболом не очень сложилось – нет таких грандов, как Боруссия (Дортмунд) или Шальке?

– Саар – маленький. Размах не тот. Правда, на такой маленькой территории сконцентрировано много фирм. У нас тоже есть шахты, заводы – Мишлен, Бош…

"Когда я приехал сюда с обнищавшей Украины, Германия показалась раем"Когда я приехал сюда с обнищавшей Украины, Германия показалась раем. Надеюсь, что начало 90-х – это была низшая точка Украины, и никогда больше на моей родине не повторятся гиперинфляция, невыплата зарплат. Когда моя жена увидела немецкие дороги и магазины, по сравнению с нашими, украинскими, реалиями, это было небо и земля.

– Тем не менее, вы уже были игроком сборной Украины. Даже супермаркетами с «дефицитом» трудно оправдать такие перспективы…

– А в ту пору казалось иначе. Я ведь после первого тайма моего первого матча – в Одессе с Израилем – был заменен. Посчитал, что игра мне не удалась.

– Неужели тренеры сборной после того одного матча не интересовалась карьерой 23-летнего игрока?

– По крайней мере, мне о таком интересе не было известно.

– В Украине тот период считается временем утерянных возможностей. У нас забрали лучших игроков, сборная не получила шанса сыграть даже в отборе к чемпионату мира…

– Может, так оно и было. Но надо понимать, что когда идут перемены – чем-то придется жертвовать.

– Могли же приглашать доигрывающих звезд недавно гремевшего Динамо…

– Вы правильно сказали – доигрывающих. Нет, мы даже в нынешние времена, когда чемпионат наш стал намного сильнее, еще не можем спокойно выйти на чемпионат мира или Европы. Тогда же, в эпоху неразберихи и обнищания, иначе, наверное, быть не могло.

– Оказавшись в Германии, вы обнаружили другую жизнь. Мы уже выяснили, что она была комфортнее. А в футбольном плане какие преимущества нашлись?

– Ну, вот, к примеру, не было таких несерьезных игр – типа «купи-продай», которые в советской Украине практиковались. В Германии такого не могло быть в принципе. Ты мог выиграть, и мог проиграть. Но – по-спортивному.

– Отыграв шесть лет за скромный Хомбург, вы оказались в Саарбрюкене.

– Перед моим приходом Хомбург долго играл в первой лиге, затем вылетел. Финансы у нас не блистали, со временем команда опустилась в четвертую лигу. Саар – это центр нашего округа. И у нас решили сделать пусть одну, но сильную команду, соединив Саарбрюккен с Хомбургом. Шестеро лидеров Хомбурга (и я в их числе) перешли в Саарбрюккен. Со временем мы вышли во вторую лигу. Пять лет отыграл я за эту команду, здесь впервые пересекся с земляком – Сережей Дихтяром. Сначала мы планировали штурмовать Бундеслигу, но опять финансы все нам поломали.

– За годы выступлений в Сааре у вас были шансы перейти в более сильную команду?

– Вот мог уйти в Майнц – как раз перед Клоппом, но тренер меня не отпустил. А позже я и сам не хотел. У меня дети пошли в школу, да и я к Саару привык. Так со многими легионерами бывало – и африканцы, и восточноевропейцы здесь оставались, становились своими. Я играл за Саарбрюккен до 33 лет – это был профессиональный уровень. Затем провел еще год в Рёслинге – я тогда уже учился в торговом училище, и играл, просто чтобы не сидеть дома.

– Стало быть, вы уже настоящий немец?

– Не знаю, как я, но дети, наверное, уже будут. Старшая моя дочь учится в университете Майнхайма, младшая – в полицейской академии. Конкурс был – один человек на сто мест. Но как-то попала-таки туда… С немецким языком у нас теперь нет проблем, и это – главное. Когда мы попали только в Германию, сразу поняли, что без немецкого здесь никуда. Хорошо, что когда я здесь оказался, тут был мой земляк с Буковины, владеющий немецким. Он мне очень помог, когда надо было походить по инстанциям.

– Домой, в Мукачево, не тянет?

– Да как – не тянет?! Пусть какое гражданство, но я ведь остался украинцем!

– Сейчас ваш земляк из Мукачевского района, Евгений Гопко, в Германии играет. Не знакомы, случайно?

– Ух ты! Даже и не слышал. Да я ведь от футбола отошел – разве что изредка схожу на Хомбург, они теперь в четвертой лиге играют. Саарбрюккен – в третьей. Даже жалко их смотреть…

– И как стадион? Битком?

– Да что вы! Даже когда я играл за Хомбург, у нас больше 20 тысяч не собиралось, а ведь то вторая лига была, не четвертая!

– И, тем не менее, немецкий футбол славится на всю Европу как самый посещаемый…

– Даже моя жена этого понять не может – она сама тоже спортсменка, гимнастка, и постоянно спрашивает – как так? Чемпионат мира по гимнастике никто не показывает, а футбол – хоть высшая лига, хоть низшие, а посмотреть можно. Я сам не знаю, почему в Германии такой футбол развитый. Смотрю по Евроспорту матчи современные и 30-летней давности – что тогда стадион полный, что теперь.

– Борис Финкель, с которым я тоже делал интервью, объясняет это массовостью спорта и общей спортивностью немецкой нации…

– Читал. Согласен. С одной стороны, это правильно. Вот когда я занимался – у нас ДЮСШ было, все секции – только приходи и тренируйся. А он говорит правильно: в Германии каждое село имеет свою команду, и юношескую тоже. Может, поэтому оно так и сложилось у них.

– А вот, интересно, вы знаете, что в Говерле играет ваш соотечественник Давид Одонкор?

– Да вот из Киккера узнал, почитал – пишет, что хочет все это бросить, потому что его супруге в Ужгороде не нравится.

– У звезд свои причуды. А вы, вспоминая свою карьеру, какие события вспоминаете с самым большим удовольствием?

– Чемпионат мира 1987 года, канадское «золото». И выход с Саарбрюккеном во вторую лигу.

– Отмечали событие по-немецки?

– Обязательно. Всю ночь гуляли, автобус торжественно проехал по городу, весь народ собрался и аплодировал. В принципе, и сейчас, когда в городе меня встречают, болельщики часто спрашивают – как дела, кого тренирую…

– Так за чем задержка?

– Нет, отошел я от большого футбола. Смотрю теперь больше по телевизору – и немецкую лигу, и матчи украинских клубов.

– Нравится?

– Если судить по уровню украинских клубов, по тому, как принимали Евро – Украина очень поднялась. Но вот сборная… Там нельзя купленных иностранцев задействовать. Потому и попадаем на чемпионат Европы только как хозяева.

– Голы по ночам не снятся?

– Да нет, ну забил – хорошо. Мяч в воротах – это радость, но чтобы я запомнил какой-то на всю жизнь – не было такого. Для меня все голы одинаковы и приятны скорее своим наличием.

Артур Валерко, Football.ua