Сиваков: "Аллегри сказал: Миша, в Италии центральный полузащитник, как вино"

О попытках закрепиться в Германии, знакомстве с Аллегри и Донадони и периоде карьеры в Украине, рассказал Михаил Сиваков в интервью официальному сайту Зари.

О возможности в раннем возрасте уехать в Германию:

"Нашу сборную Беларуси U-17 пригласили на турнир в Германию. Там были такие команды, как Бавария, Боруссия, Фрайбург. Мы заняли третье место. Мне дали приз лучшего игрока этого турнира. Затем было приглашение от Боруссии попробовать свои силы, приехав к ним. Так всё это и случилось". 

"Тогда я был ещё очень молод и, насколько знаю, это была ознакомительная поездка. Много нюансов было по поводу того, что я был несовершеннолетним, не мог находиться в Германии без родителей, поскольку не окончил школу". 

"Но это была, ещё раз подчеркну, ознакомительная поездка на перспективу. Я посмотрел, на меня посмотрели. Но в то время я был на контракте в БАТЭ. У нас в стране это команда очень хорошего уровня и решил остаться там". 

О БАТЭ:

"Это мой родной клуб. К сожалению, не все игры удаётся посмотреть, но если есть такая возможность, то, конечно, смотрю и переживаю". 

"Да, я был в БАТЭ. Затем сменил клуб, а затем, уже после выступлений в Бельгии, вернулся. Вернулся без раздумий и с радостью, так как БАТЭ – мой родной клуб. Тогда мы провели очень сильный сезон, хорошо выступили в Лиге Чемпионов, обыграв Лилль и Баварию. Это возвращение полностью себя оправдало".

Об опыте выступлений в Италии:

"В Италии удалось поработать с ТОП-специалистами. С теми же Массимилиано Аллегри, который сейчас тренирует Ювентус, плюс Роберто Донадони, который, в своё время, был отличным игроком, защищал цвета Национальной сборной Италии. В первое время, когда они заходили в раздевалку, а мне, между прочим, было тогда только 21 год, я смотрел на них, в буквальном смысле слова, с открытым ртом".

"Я хочу рассказать вам одну интересную историю. Был снят предыдущий тренер и назначен Донадони. В это время мне сделали операцию на мениске и я проходил курс восстановления. Обычно у команды тренировка после обеда, а у меня, поскольку был травмирован, тренировка была утренняя и вечерняя. На утренней тренировке я работал один в тренажёрном зале. За мной присматривал физиотерапевт. Он куда-то отлучился, я крутил педали на велотренажёре, разрабатывая колено. И тут в тренажёрный зал спустился Донадони. Это был его первый день, первая тренировка. Я знал, каким он был игроком, кого тренировал, и что из себя представляет в Италии". 

"Поэтому даже не знал, что сказать в первые секунды. Но как только он меня увидел, тут же завязал со мной разговор, начал вспоминать Беларусь, когда он играл за сборную Италии в Минске. Состоялся такой диалог, как будто я его лучший друг. Это подбодрило и раскрепостило меня. Его слова в конце нашего диалога были: "Я знаю, что тебе нужно две недели для того, чтобы восстановиться и набрать форму. Спокойно работай. Я на тебя рассчитываю". И в подтверждение его слов, через две недели я уже вышел на поле. Когда человек с таким именем и авторитетом говорит подобные слова травмированному парню из Беларуси, это заставляет работать с удвоенной энергией".

"Считаю, что в современном футболе психология играет очень большую роль. Понятное дело, что тренер должен обладать очень богатыми футбольными знаниями, но и уметь найти подход к каждому игроку в отдельности, чувствовать их. Честность, человечность порядочность… Когда игроки это видят – это очень важно". 

"Языковой барьер был, если честно, лишь в первые месяцев шесть. После этого я уже мог разговаривать, изъяснять свои мысли. Когда пришёл в команду и тренером ещё был Аллегри, дискомфорт был связан с языком. Понял, что если в первые полгода не возьмусь плотно за изучение итальянского, то будет очень тяжело. Переводчиков там иметь не принято. Был там учитель, с которым я занимался трижды в неделю. Меня поставили в такие условия, при которых мне нужно было учить язык, чтобы чувствовать себя комфортно. Мне был 21 год, меня кинули в этот "котёл", я был один, не зная языка в чужой стране. Обижался, что никто не может ничем помочь, а теперь понимаю, что это было сделано для того, чтобы как можно быстрее стал самостоятельным, выучил язык и смог решать все свои проблемы. В том числе, и бытовые". 

"Что осталось в памяти? Поддержка в Италии на любом матче и у любой команды очень хорошая. Мне запомнилась игра Кальяри — Наполи. Игры между этими командами можно назвать, в какой-то степени, дерби. Шла 91-я минута. У нас был достаточно перспективный штрафной, из которого мы могли выжать максимум. Наши ребята пошли в чужую штрафную, но получилась обрезка. Наполи очень здорово выбежал в контратаку и Лавесси забил гол, который стал единственным в матче". 

"Наши болельщики были очень недовольны этим. Я ту встречу провёл на скамейке запасных. Проиграли, расстроился, быстро принял душ, сел в машину и хотел уехать со стадиона, выйдя одним из первых. Но охранники попросили меня подождать, потому что за пределами стадиона скопились очень недовольные результатом болельщики. Могли и машину разбить. Я сказал, что всё равно хочу уехать и чтобы мне открыли ворота. Но никто со стадиона не уезжал". 

"Болельщики вызвали капитана и главного тренера на разговор. После того, как к ним вышли Даниеле Конти и Массимилиано Аллегри, они переговорили и лишь после этого игроки смогли разъехаться по домам". 

"Фанаты в Италии, кстати, очень бурные. Если они видят, что футболисты не выкладываются на футбольном поле, то с тебя будет очень большой спрос. В то же время, если они видят, что команда старается, но в футболе бывает всё, то они могут всё простить. Такие поступки фанатов в Италии – не новость. Я слышал и более серьёзные истории". 

"Вы правы. В Италии я прошёл очень серьёзную игровую школу, которую никогда не забуду. Не сказал бы, что там не получилось. Я уехал в очень молодом возрасте. Понадобилось время на адаптацию. Понятно, что в Серии А у меня были очень серьёзные конкуренты. Я помню слова Аллегри, когда он увидел мои эмоции недовольства. Каждый спортсмен хочет играть и я думал, что вот, сейчас приеду и сразу же всё получится. Но как только туда попал, то сразу понял: если ты не знаешь язык, то тебе будет очень тяжело понять итальянский футбол. Постоянные тактики, схемы, различные нюансы. У них это всё очень досконально. Аллегри говорил: "Миша, в Италии центральный полузащитник, как вино. Чем больше ему лет, тем он лучше". Он никогда не выражал своё недовольство. Всегда хвалил меня. Говорил, что доволен тем, как работаю. Просто нужно время, чтобы ко всему привыкнуть. 

"Потом я ушёл на полгода в аренду в Серию В в Пьяченцу, далее провёл полгода в Кальяри, а затем ушёл в аренду в Вислу, где провёл очень хорошее время, постоянно выходил на поле, имел игровую практику, и кстати, в тот год мы выиграли чемпионат Польши. А в Пьяченцу мне посоветовали пойти, чтобы полноценно почувствовать, что такое итальянский футбол. Потому что даже в этой лиге уровень очень серьёзный и нет проходных матчей. Там я провёл хорошие полгода в аренде. Постоянно играл, забил несколько важных для команды мячей. У меня оставался год контракта с Кальяри. По всем итальянским правилам и законам, в команде могут быть только два человека без паспорта Евросоюза. Они хотели приобрести другого игрока. Меня вызвал президент клуба и сказал, что у меня остаётся год контракта, но я должен уходить. В то время они купили нападающего Тьяго Рибейро. И нужно было освободить место. Я мог оставаться, в принципе, там и сидеть год без игровой практики. Но выбрал другой путь. Ушёл в Бельгию, потому что понимал, что нужно играть". 

О переквалификации в защитника:

"Когда я играл в Бельгии, то у меня были определённые разногласия с тренером по этому поводу. Нет, нет, конфликтов никаких не было. Но мне казалось, что в центре поля, в опорной зоне я могу реализовать себя лучше, чем в защите. Когда меня опускали ниже, я злился, психовал, меня тянуло вперёд. Я чувствовал изнутри, что в опорной зоне лучше могу реализовать свои главные качества. Потом, правильнее будет сказать, повзрослел, понял, что есть главный тренер, который требует, и есть игрок, который должен профессионально относиться к этим требованиям". 

"Когда я чётко начал играть на позиции защитника, перейдя в Черноморец, и работал с Романом Григорчуком, мне объяснили все нюансы и тогда стало намного интереснее и проще. У Романа Иосифовича всё было разложено по полочкам. Он был первым тренером, который начал использовать меня конкретно на этой позиции. Мне самому стало интересно. Я понял, что всё это пойдёт только в плюс, если смогу закрыть две позиции". 

"Мне доводилось слышать, что у Сивакова характер сложный. Тяжело мне, не видя себя со стороны, об этом говорить. Но мне кажется, что за последние два года я очень сильно изменился. Изменился во многом. Может быть, раньше присутствовал юношеский максимализм, который где-то мешал. Сейчас чётко понимаю, чего хочу. Думаю, что те, кто общается со мной в настоящее время и те, кто общался раньше, у них не повернётся язык сказать, что у Сивакова тяжёлый характер и с ним могут быть какие-то проблемы". 

О Черноморце:

"Когда я узнал про интерес одесситов ко мне, то ответил так: "Я прилечу, посмотрю какая ситуация. Если меня ничего не насторожит, то всё будет нормально". Так и получилось. Я приехал, в Одессе всё было спокойно. Всё отлично. Город очень понравился. Без раздумий подписал контракт". 

"Город, на самом деле, мне очень понравился. Так же, как и болельщики. Атмосфера в Черноморце понравилась тоже. Об этой команде могу сказать всё только хорошее. Такое внимание со стороны одесситов очень приятно. К сожалению, они меня не дождались. Но мне лично не передавали, что меня ждут. Если бы сказали, то я бы обязательно спустился и уделил внимание этим людям. Приятно, что меня помнят. Помнят в этом городе". 

О Заре:

"Я освоился в команде уже через неделю после своего пребывания. Стал себя чувствовать комфортнее и в футбольном, и в околофутбольном плане. Это касается и жизни, и отношений в коллективе. Чувствую себя на 100% комфортно в Заре". 

"В команде общаюсь со всеми. Не стану выделять кого-то особенно. Так повелось, что в любой команде у меня были ровные отношения со всеми. Возможно, отметил бы Женю Опанасенко, потому что на первых порах мы были знакомы ещё по одесскому Черноморцу. А в целом, со всеми отношения считаю ровными и это правильно". 

"Сначала нужно выполнить ту задачу, которая поставлена на чемпионат, а потом уже думать о следующем. Понятно, что расстроились после поражения от Легии. Недавно были игры Лиги Европы. Я смотрел их с горчинкой по телевизору. Мы понимали, что могли быть на месте одной из команд. Решим задачи, которые поставлены на этот сезон, а потом уже подумаем о следующем". 

"Очень хотелось пробиться в групповой этап. Не стал бы делать акцент на Легии. В тот конкретный момент они оказались сильнее нас". 

"Кубок? Очень престижно выиграть этот трофей. Мы сами перед собой такую задачу должны ставить. Нам это по силам". 

"Удаление против Карпат? Моя первая реакция была следующей: да, было нарушение. Я был уверен в том, что ничего серьёзного не произошло, потому что нападающий Карпат грамотно поставил корпус и пытался подставиться. Я был на скорости и просто не успел затормозить. Согласен с тем, что там был фол, но то, что там не было ничего серьёзного и, тем более, я не делал это специально – это сто процентов. Когда судья свистнул, я обратил внимание, а был ли этот фол в штрафной? Когда понял, что за штрафной, вздохнул с облегчением. Но когда арбитр достал прямую красную карточку, даже не знал, что ему сказать. Но он своё решение уже не отменил бы. Оправдываться перед ним тоже не хотел. Принять такое решение на девятой минуте встречи, когда два игрока одной команды находились рядом, я имею в виду Женю Опанасенко, трактовать нарушение, как фол последней надежды не совсем, на мой взгляд, правильно". 

"Я очень хочу сыграть в Луганске и увидеть воочию ту массивную поддержку нашей команды. Даже когда сейчас мы играли в Еврокубках, я слышал разговоры ребят и они говорили, что если бы мы играли в Луганске, то на Авангарде был бы аншлаг и всё могло бы сложиться иначе. Это помогло бы нам и придало дополнительные силы. Конечно, хочется сыграть в Луганске и увидеть болельщиков своими глазами".