Михел: "Стали возникать проблемы с мотивацией"
Любош Михел рассказывает о своей должности в Шахтере и карьере арбитра.
29 October 2008, 11:00
Україна
– Возникли две причины для такого поворота в моей судьбе. Во-первых, замучили травмы ахилловых сухожилий на обеих ногах, что стало первопричиной моего появления в Донецке дней десять назад. Тогда я приехал на консультацию к знакомому испанскому доктору-ортопеду Пако Биоска, возглавляющему в Шахтере медицинскую службу, и его вердикт, увы, был неутешителен. Во-вторых, после работы на двух чемпионатах мира, трех чемпионатах Европы, в финальных матчах Кубка УЕФА и Лиги чемпионов, у меня стали возникать проблемы с мотивацией. Все судейские вершины вроде уже взяты. Подниматься выше некуда. Приглашение от Шахтера поступило неожиданно, и я принял его с благодарностью, потому что хочу оставаться в футболе и надеюсь оказаться полезным донецкому клубу в новой своей ипостаси.
– Других вариантов трудоустройства не было?
– По большому счету, нет. Посчитал, например, что становиться делегатом УЕФА на еврокубковых матчах по возрасту еще рановато – может, такое время когда-то наступит. В жизни подчас случаются удивительные совпадения: мой дебют как арбитра ФИФА состоялся осенью 1995 года именно в Донецке – обслуживал матч Кубка УЕФА между Шахтером и Линфилдом. Приехав сюда 13 лет спустя, ничего не узнал – ни город, ни клуб. Все так разительно изменилось! Огромное впечатление произвел новый стадион, строительство которого завершается. Когда разговаривал с президентом Шахтера, увидел перед собой очень амбициозного и креативного человека с четким видением перспектив развития клуба.
– Директор отдела международных соревнований – что кроется за этой вывеской?
– Футбольный матч, скажем, в Лиге чемпионов – не просто 90 минут, которые команды проводят на поле. Это еще и масса организационных вопросов, связанных с подготовкой к игре, особенно на выезде. Я не чужой человек на европейской футбольной кухне: знаком с многими менеджерами, генеральными директорами, президентами клубов. Есть опыт общения с такими людьми, есть, смею думать, определенный авторитет. К тому же мои обязанности не ограничены только первой командой. Постоянно расширяются международные контакты и у разновозрастных команд академии Шахтера, и они тоже окажутся в орбите моих служебных интересов.
– Травмы, которые прервали вашу карьеру арбитра, связаны с судейством?
– Не только. В футболе я, можно сказать, с трехлетнего возраста, когда впервые ударил по мячу под присмотром отца, тренера по профессии. Травмы, если хотите, оказались моей путеводной звездой: из-за них уже в 18 лет я перестал играть, в 19 впервые взял в руки судейский свисток...
– ...а в неполные 25 лет стали арбитром ФИФА! Рекорд?
– Наверное. Тогда не было никаких ограничений. Сейчас арбитром ФИФА тоже можно стать в 25 лет, но при условии, что перед этим ты не меньше двух лет отработал в национальной лиге.
– Вы говорите, что в судействе взяли все вершины, и стимулов продолжать не осталось. А золотой свисток за финальный матч на чемпионате мира, которого у вас нет, – разве не стимул?
– О, это лотерея, в которой наивно рассчитывать на гарантированный выигрыш. По собственному опыту знаю, как трудно просто попасть на чемпионат мира, а уж добраться там до финала... Между прочим, судьи уже сейчас вовсю готовятся к ЧМ-2010. Сначала от Европы были отобраны 20 арбитров, после двух сборов их осталось 14, а в Южную Африку через два года поедут восемь, максимум 10 человек. Конкуренция сумасшедшая. Готовиться нужно с полной выкладкой. А я к этому, увы, уже не готов.
После чемпионата Европы в Австрии и Швейцарии пришлось заковать одну ногу в гипс на три недели, чтобы боль хоть немного утихла. Полноценно готовиться к матчам не мог – только бассейн и велотренажер. А в таких играх, как на чемпионате мира или в Лиге чемпионов, малейшие послабления к себе исключены. Физическая готовность должна быть стопроцентной. В общем, чтобы не стать посмешищем для болельщиков, судья, как и футболист, должен уйти с поля вовремя.
– Задержаться там не было ни малейшего шанса?
– Шанс, как принято говорить в футбольной среде, есть всегда. Но для того, чтобы за него ухватиться, нужно было дважды лечь на операционный стол и потом, по прогнозам врачей, восстанавливаться месяцев восемь. Я не был уверен, что хватит моральных сил, чтобы после всего этого вернуться на прежний уровень. Да и неправильно, наверное, зацикливаться только на судействе. Наступает время, когда ты чувствуешь, что пресытился: двадцать с лишним лет со свистком, из которых 15 на самом высоком уровне – не шутка. Пришла пора искать какую-то новую мотивацию для работы в футболе. Что я и сделал.
– 45 лет – нормальный возрастной предел, установленный для арбитров ФИФА?
– Это для кого как. Тут вполне уместна аналогия с игроками: один заканчивает в 28, другой успешно играет и в 35. Все зависит от степени износа. А его нетрудно представить, если иметь в виду, что современный арбитр пробегает за матч 11-12 километров – столько же, сколько и футболисты, причем самые выносливые и активные в игре.
– Как коллеги-арбитры отнеслись к решению Любоша Михела прервать судейскую карьеру?
– Для них это был шок. Моя электронная почта завалена письмами: что, как, почему? Пришлось отвечать, объяснять, пока ажиотаж не утих.
– Насколько развито чувство корпоративного судейского братства у топ-арбитров?
– Мы не такие близкие друзья, чтобы вместе проводить отпуска. Но на чемпионатах мира или Европы стараемся держаться поближе друг к другу. Если один судья допускает ошибку, то в следующем матче с участием этой команды давление на коллегу обязательно возрастает. Когда нет ошибок, то всем хорошо.
– Принято считать, что футбольные арбитры своих решений не меняют, даже ошибочных. Однако в матче чемпионата Европы Россия – Голландия вы нарушили этот расхожий постулат: отменили вторую желтую карточку для защитника россиян Колодина, после которой он должен был покинуть поле. Пришлось поступиться принципами?
– Ничего подобного. Быстро сообразил, что эпизод, по сути, был пустяковым – мяч-то вылетел в аут. За что же удалять футболиста и оставлять команду в меньшинстве, да еще в таком важном матче? Я в принципе – демократичный судья, всегда хорошо относился к игрокам.
– Почему не дали пенальти, когда сбили Жиркова, который в том же матче врывался с мячом в штрафную голландцев?
– Потому что не было стопроцентной уверенности, что нарушение тянет на пенальти.
– Говорите, судья-демократ, однако на чемпионате Европы-2008 по числу предъявленных футболистам карточек оказались на самой вершине судейского списка. Как это понимать?
– Очень просто. Мне достались едва ли не самые тяжелые матчи в групповых турнирах: Турция – Швейцария, Франция – Италия... (Смеется). Когда я об этом узнал перед вылетом на чемпионат, захотелось сдать билет, вернуться домой и спокойно смотреть турнир по телевизору.
– До какой степени вы были готовы прощать игрокам разговоры на поле, особенно с использованием ненормативной лексики?
– Говорят, хороший судья все видит, но не все слышит. Футбол полон азарта, страсти, эмоций, поэтому многие вещи действительно стоит пропускать мимо ушей. Разумеется, кроме прямых оскорблений в адрес соперников, зрителей, не говоря уже о судье.
– У вас было какое-то особое отношение к звездным игрокам?
– Такое возможно только на почве взаимности. Формула по-житейски простая: ты особенно уважаешь тех, кто уважает тебя. По понятным причинам очень хорошие отношения у меня складывались с чешскими футболистами из элитных европейских клубов – Недведом, Росицки, Барошем. Помню, когда судил матч с участием Ювентуса, Недвед пришел после игры и вручил мне свою футболку. С таким же презентом являлся Шевченко во времена своего первого пришествия в Милан. Очень красиво относится к судьям Кака, он хорошо воспитан. В этом смысле также достойны уважения Рауль, Хенрик Ларссон. Помимо того, что эти футболисты сами никогда не играют грубо, не оспаривают судейские решения, они очень благотворно влияют на общую ситуацию на поле. Для судьи важно иметь рядом таких людей – они доносят до своих команд настроение и информацию, которые исходят от арбитра, и этим очень ему помогают.
– Самое высокое место, на которое вы поднимались в рейтинге арбитров ФИФА по итогам сезона?
– Два года назад был вторым, в прошлом сезоне – третьим, думаю и в этом году из первой десятки не выпаду.
– А самый памятный матч?
– Тут даже думать не надо: конечно, московский финал Лиги чемпионов! Для судьи такое возможно только один раз в жизни. В истории этого турнира еще не было случая, чтобы арбитр назначался на финал повторно. И вряд ли будет.
– Сколько всего матчей вы провели как арбитр ФИФА?
– Официальных, на уровне сборных и в европейских клубных турнирах, – 152 игры. Плюс матчи в том же статусе, но в национальных чемпионатах – судил в Румынии, Катаре, Украине... Между прочим, черту под своей карьерой я подвел в этом месяце в Запорожье: матчу чемпионата Украины Металлург – Металлист суждено было стать для меня последним. От следующего назначения – на отборочную встречу ЧМ-2010 Бельгия – Испания, увы, был вынужден отказаться.
– Кстати, как вы относитесь к практике приглашения зарубежных арбитров для обслуживания матчей национальных чемпионатов? Не считаете, что это в какой-то степени ущемляет интересы и амбиции местных судей?
– Наверное, это тот случай, когда уместно сказать: все хорошо в меру. Я разговаривал с многими судьями – из Англии, Германии, Италии, других стран, и все они говорят, что в своих национальных чемпионатах судить труднее, чем даже в Лиге чемпионов.
– Почему?
– Нет такого давления на арбитра, как дома. В Лиге чемпионов за 10-15 лет судейства с одним и тем же клубом можно пересечься всего 3-4 раза. В национальном первенстве это происходит намного чаще. Стоит допустить одну ошибку – и потом ее вам будут припоминать еще десять лет. Помимо травм, это тоже одна из причин, по которой я в последнее время реже судил матчи в Словакии.
– Вы испытывали дискомфорт, когда из Лиги чемпионов возвращались в словацкий чемпионат?
– Безусловно. Когда после большого, заполненного до краев стадиона, попадаешь на арену, где собралась всего тысяча зрителей, ощущаешь, если можно так выразиться, огромный перепад высот. Слышишь каждую реплику в твой адрес с трибуны, а это бьет по нервам, мешает полностью сконцентрироваться на игре.
– С учетом того, что Словакия – далеко не самая футбольная страна на карте Европы, насколько трудно было вам прорваться в судейскую элиту?
– Тут палка о двух концах. Когда я начинал свою карьеру арбитра, были такие, кто говорил: Откуда он? Из Словакии? Почему тогда судит футбол, а не хоккей? Но по мере того, как росла квалификация, авторитет шел в гору, ощутил преимущество своего скромного происхождения: поскольку Словакия не попадала на крупные футбольные турниры, Михел оказался весьма востребованным. Как только возникали проблемы по поводу назначения арбитра на матч с участием ведущих сборных или клубов-грандов, как правило, вспоминали обо мне. Судье из нефутбольной Словакии.
– Кто из арбитров оказал на вас наибольше влияние?
– Почему только на меня? Пьерлуиджи Коллина полностью изменил привычные представления о нашей работе. Он сделал судейство интересной частью футбола. До Коллины личность арбитра мало кого интересовала, а теперь у нас берут интервью почти наравне с футбольными звездами.
– Вот-вот. Знаменитый советский арбитр Николай Латышев, обладатель Золотого свистка за финальный матч чемпионата мира-62 в Чили, когда-то мне говорил, что арбитры постепенно утратили скромность. В нашем разговоре примерно пятнадцатилетней давности Латышев, теперь уже покойный, сравнивал футболистов с актерами, тренеров – с режиссерами, а футбольных судей – с рабочими сцены, которых зритель, он же болельщик, не может и не должен видеть. Кроме того, он считал, что судейство не должно быть профессией, а только хобби. Что на это скажете?
– Если фамилия арбитра ни разу не упомянута в газетном отчете о матче, значит, это хороший судья. Тут я солидарен с Латышевым. А вот насчет хобби... Необходима поправка на время. Возможно, в 60-е годы прошлого века и существовал резон так относиться к судейству. Наверное, футбол не требовал от арбитра такой подготовки, какая необходима сегодня. Не случайно же с нами на сборах, которые проводят ФИФА и УЕФА, теперь работают не только тренеры, но и психологи. Можно совмещать судейство с каким-то другим занятием, однако отнести футбольный арбитраж на высшем уровне в разряд развлечений, хобби уже никак не получится.
– Вас никогда не искушали взяткой в обмен на правильное судейство?
– Нет. Все знали, что Михел – не по этой части. Если хочешь подняться на судейский олимп, должен с первого и до последнего матча быть честным. Я поднялся.
– Болельщики проигравшей команды или ее влиятельные покровители не угрожали расправой?
– Бог миловал. За все время, что занимался судейством, получил в Словакии одно-единственное письмо, анонимный автор которого проклинал меня последними словами за проигрыш его любимой команды в национальном чемпионате. Но без угроз.
– Сколько матчей в месяц должен проводить арбитр вашего уровня, чтобы поддерживать нужный тонус?
– Оптимальное количество – три. Одну неделю, если это возможно, нужно полностью отдыхать от футбола.
– Шахтер, в котором вы теперь свой человек, неудачно играет в этом сезоне. Что можете сказать о донецкой команде как очевидец матча со Спортингом в Лиге чемпионов?
– По-моему, от Шахтера почему-то отвернулась удача. Он выглядел лучше Спортинга, но сюжет матча сложился так, что игра шла до гола. Повезло забить португальцам, хотя шансов у Шахтера было гораздо больше.
Газета Спорт-Экспресс в Украине
– Других вариантов трудоустройства не было?
– По большому счету, нет. Посчитал, например, что становиться делегатом УЕФА на еврокубковых матчах по возрасту еще рановато – может, такое время когда-то наступит. В жизни подчас случаются удивительные совпадения: мой дебют как арбитра ФИФА состоялся осенью 1995 года именно в Донецке – обслуживал матч Кубка УЕФА между Шахтером и Линфилдом. Приехав сюда 13 лет спустя, ничего не узнал – ни город, ни клуб. Все так разительно изменилось! Огромное впечатление произвел новый стадион, строительство которого завершается. Когда разговаривал с президентом Шахтера, увидел перед собой очень амбициозного и креативного человека с четким видением перспектив развития клуба.
– Директор отдела международных соревнований – что кроется за этой вывеской?
– Футбольный матч, скажем, в Лиге чемпионов – не просто 90 минут, которые команды проводят на поле. Это еще и масса организационных вопросов, связанных с подготовкой к игре, особенно на выезде. Я не чужой человек на европейской футбольной кухне: знаком с многими менеджерами, генеральными директорами, президентами клубов. Есть опыт общения с такими людьми, есть, смею думать, определенный авторитет. К тому же мои обязанности не ограничены только первой командой. Постоянно расширяются международные контакты и у разновозрастных команд академии Шахтера, и они тоже окажутся в орбите моих служебных интересов.
– Травмы, которые прервали вашу карьеру арбитра, связаны с судейством?
– Не только. В футболе я, можно сказать, с трехлетнего возраста, когда впервые ударил по мячу под присмотром отца, тренера по профессии. Травмы, если хотите, оказались моей путеводной звездой: из-за них уже в 18 лет я перестал играть, в 19 впервые взял в руки судейский свисток...
– ...а в неполные 25 лет стали арбитром ФИФА! Рекорд?
– Наверное. Тогда не было никаких ограничений. Сейчас арбитром ФИФА тоже можно стать в 25 лет, но при условии, что перед этим ты не меньше двух лет отработал в национальной лиге.
– Вы говорите, что в судействе взяли все вершины, и стимулов продолжать не осталось. А золотой свисток за финальный матч на чемпионате мира, которого у вас нет, – разве не стимул?
– О, это лотерея, в которой наивно рассчитывать на гарантированный выигрыш. По собственному опыту знаю, как трудно просто попасть на чемпионат мира, а уж добраться там до финала... Между прочим, судьи уже сейчас вовсю готовятся к ЧМ-2010. Сначала от Европы были отобраны 20 арбитров, после двух сборов их осталось 14, а в Южную Африку через два года поедут восемь, максимум 10 человек. Конкуренция сумасшедшая. Готовиться нужно с полной выкладкой. А я к этому, увы, уже не готов.
После чемпионата Европы в Австрии и Швейцарии пришлось заковать одну ногу в гипс на три недели, чтобы боль хоть немного утихла. Полноценно готовиться к матчам не мог – только бассейн и велотренажер. А в таких играх, как на чемпионате мира или в Лиге чемпионов, малейшие послабления к себе исключены. Физическая готовность должна быть стопроцентной. В общем, чтобы не стать посмешищем для болельщиков, судья, как и футболист, должен уйти с поля вовремя.
– Задержаться там не было ни малейшего шанса?
– Шанс, как принято говорить в футбольной среде, есть всегда. Но для того, чтобы за него ухватиться, нужно было дважды лечь на операционный стол и потом, по прогнозам врачей, восстанавливаться месяцев восемь. Я не был уверен, что хватит моральных сил, чтобы после всего этого вернуться на прежний уровень. Да и неправильно, наверное, зацикливаться только на судействе. Наступает время, когда ты чувствуешь, что пресытился: двадцать с лишним лет со свистком, из которых 15 на самом высоком уровне – не шутка. Пришла пора искать какую-то новую мотивацию для работы в футболе. Что я и сделал.
– 45 лет – нормальный возрастной предел, установленный для арбитров ФИФА?
– Это для кого как. Тут вполне уместна аналогия с игроками: один заканчивает в 28, другой успешно играет и в 35. Все зависит от степени износа. А его нетрудно представить, если иметь в виду, что современный арбитр пробегает за матч 11-12 километров – столько же, сколько и футболисты, причем самые выносливые и активные в игре.
– Как коллеги-арбитры отнеслись к решению Любоша Михела прервать судейскую карьеру?
– Для них это был шок. Моя электронная почта завалена письмами: что, как, почему? Пришлось отвечать, объяснять, пока ажиотаж не утих.
– Насколько развито чувство корпоративного судейского братства у топ-арбитров?
– Мы не такие близкие друзья, чтобы вместе проводить отпуска. Но на чемпионатах мира или Европы стараемся держаться поближе друг к другу. Если один судья допускает ошибку, то в следующем матче с участием этой команды давление на коллегу обязательно возрастает. Когда нет ошибок, то всем хорошо.
– Принято считать, что футбольные арбитры своих решений не меняют, даже ошибочных. Однако в матче чемпионата Европы Россия – Голландия вы нарушили этот расхожий постулат: отменили вторую желтую карточку для защитника россиян Колодина, после которой он должен был покинуть поле. Пришлось поступиться принципами?
– Ничего подобного. Быстро сообразил, что эпизод, по сути, был пустяковым – мяч-то вылетел в аут. За что же удалять футболиста и оставлять команду в меньшинстве, да еще в таком важном матче? Я в принципе – демократичный судья, всегда хорошо относился к игрокам.
– Почему не дали пенальти, когда сбили Жиркова, который в том же матче врывался с мячом в штрафную голландцев?
– Потому что не было стопроцентной уверенности, что нарушение тянет на пенальти.
– Говорите, судья-демократ, однако на чемпионате Европы-2008 по числу предъявленных футболистам карточек оказались на самой вершине судейского списка. Как это понимать?
– Очень просто. Мне достались едва ли не самые тяжелые матчи в групповых турнирах: Турция – Швейцария, Франция – Италия... (Смеется). Когда я об этом узнал перед вылетом на чемпионат, захотелось сдать билет, вернуться домой и спокойно смотреть турнир по телевизору.
– До какой степени вы были готовы прощать игрокам разговоры на поле, особенно с использованием ненормативной лексики?
– Говорят, хороший судья все видит, но не все слышит. Футбол полон азарта, страсти, эмоций, поэтому многие вещи действительно стоит пропускать мимо ушей. Разумеется, кроме прямых оскорблений в адрес соперников, зрителей, не говоря уже о судье.
– У вас было какое-то особое отношение к звездным игрокам?
– Такое возможно только на почве взаимности. Формула по-житейски простая: ты особенно уважаешь тех, кто уважает тебя. По понятным причинам очень хорошие отношения у меня складывались с чешскими футболистами из элитных европейских клубов – Недведом, Росицки, Барошем. Помню, когда судил матч с участием Ювентуса, Недвед пришел после игры и вручил мне свою футболку. С таким же презентом являлся Шевченко во времена своего первого пришествия в Милан. Очень красиво относится к судьям Кака, он хорошо воспитан. В этом смысле также достойны уважения Рауль, Хенрик Ларссон. Помимо того, что эти футболисты сами никогда не играют грубо, не оспаривают судейские решения, они очень благотворно влияют на общую ситуацию на поле. Для судьи важно иметь рядом таких людей – они доносят до своих команд настроение и информацию, которые исходят от арбитра, и этим очень ему помогают.
– Самое высокое место, на которое вы поднимались в рейтинге арбитров ФИФА по итогам сезона?
– Два года назад был вторым, в прошлом сезоне – третьим, думаю и в этом году из первой десятки не выпаду.
– А самый памятный матч?
– Тут даже думать не надо: конечно, московский финал Лиги чемпионов! Для судьи такое возможно только один раз в жизни. В истории этого турнира еще не было случая, чтобы арбитр назначался на финал повторно. И вряд ли будет.
– Сколько всего матчей вы провели как арбитр ФИФА?
– Официальных, на уровне сборных и в европейских клубных турнирах, – 152 игры. Плюс матчи в том же статусе, но в национальных чемпионатах – судил в Румынии, Катаре, Украине... Между прочим, черту под своей карьерой я подвел в этом месяце в Запорожье: матчу чемпионата Украины Металлург – Металлист суждено было стать для меня последним. От следующего назначения – на отборочную встречу ЧМ-2010 Бельгия – Испания, увы, был вынужден отказаться.
– Кстати, как вы относитесь к практике приглашения зарубежных арбитров для обслуживания матчей национальных чемпионатов? Не считаете, что это в какой-то степени ущемляет интересы и амбиции местных судей?
– Наверное, это тот случай, когда уместно сказать: все хорошо в меру. Я разговаривал с многими судьями – из Англии, Германии, Италии, других стран, и все они говорят, что в своих национальных чемпионатах судить труднее, чем даже в Лиге чемпионов.
– Почему?
– Нет такого давления на арбитра, как дома. В Лиге чемпионов за 10-15 лет судейства с одним и тем же клубом можно пересечься всего 3-4 раза. В национальном первенстве это происходит намного чаще. Стоит допустить одну ошибку – и потом ее вам будут припоминать еще десять лет. Помимо травм, это тоже одна из причин, по которой я в последнее время реже судил матчи в Словакии.
– Вы испытывали дискомфорт, когда из Лиги чемпионов возвращались в словацкий чемпионат?
– Безусловно. Когда после большого, заполненного до краев стадиона, попадаешь на арену, где собралась всего тысяча зрителей, ощущаешь, если можно так выразиться, огромный перепад высот. Слышишь каждую реплику в твой адрес с трибуны, а это бьет по нервам, мешает полностью сконцентрироваться на игре.
– С учетом того, что Словакия – далеко не самая футбольная страна на карте Европы, насколько трудно было вам прорваться в судейскую элиту?
– Тут палка о двух концах. Когда я начинал свою карьеру арбитра, были такие, кто говорил: Откуда он? Из Словакии? Почему тогда судит футбол, а не хоккей? Но по мере того, как росла квалификация, авторитет шел в гору, ощутил преимущество своего скромного происхождения: поскольку Словакия не попадала на крупные футбольные турниры, Михел оказался весьма востребованным. Как только возникали проблемы по поводу назначения арбитра на матч с участием ведущих сборных или клубов-грандов, как правило, вспоминали обо мне. Судье из нефутбольной Словакии.
– Кто из арбитров оказал на вас наибольше влияние?
– Почему только на меня? Пьерлуиджи Коллина полностью изменил привычные представления о нашей работе. Он сделал судейство интересной частью футбола. До Коллины личность арбитра мало кого интересовала, а теперь у нас берут интервью почти наравне с футбольными звездами.
– Вот-вот. Знаменитый советский арбитр Николай Латышев, обладатель Золотого свистка за финальный матч чемпионата мира-62 в Чили, когда-то мне говорил, что арбитры постепенно утратили скромность. В нашем разговоре примерно пятнадцатилетней давности Латышев, теперь уже покойный, сравнивал футболистов с актерами, тренеров – с режиссерами, а футбольных судей – с рабочими сцены, которых зритель, он же болельщик, не может и не должен видеть. Кроме того, он считал, что судейство не должно быть профессией, а только хобби. Что на это скажете?
– Если фамилия арбитра ни разу не упомянута в газетном отчете о матче, значит, это хороший судья. Тут я солидарен с Латышевым. А вот насчет хобби... Необходима поправка на время. Возможно, в 60-е годы прошлого века и существовал резон так относиться к судейству. Наверное, футбол не требовал от арбитра такой подготовки, какая необходима сегодня. Не случайно же с нами на сборах, которые проводят ФИФА и УЕФА, теперь работают не только тренеры, но и психологи. Можно совмещать судейство с каким-то другим занятием, однако отнести футбольный арбитраж на высшем уровне в разряд развлечений, хобби уже никак не получится.
– Вас никогда не искушали взяткой в обмен на правильное судейство?
– Нет. Все знали, что Михел – не по этой части. Если хочешь подняться на судейский олимп, должен с первого и до последнего матча быть честным. Я поднялся.
– Болельщики проигравшей команды или ее влиятельные покровители не угрожали расправой?
– Бог миловал. За все время, что занимался судейством, получил в Словакии одно-единственное письмо, анонимный автор которого проклинал меня последними словами за проигрыш его любимой команды в национальном чемпионате. Но без угроз.
– Сколько матчей в месяц должен проводить арбитр вашего уровня, чтобы поддерживать нужный тонус?
– Оптимальное количество – три. Одну неделю, если это возможно, нужно полностью отдыхать от футбола.
– Шахтер, в котором вы теперь свой человек, неудачно играет в этом сезоне. Что можете сказать о донецкой команде как очевидец матча со Спортингом в Лиге чемпионов?
– По-моему, от Шахтера почему-то отвернулась удача. Он выглядел лучше Спортинга, но сюжет матча сложился так, что игра шла до гола. Повезло забить португальцам, хотя шансов у Шахтера было гораздо больше.
Газета Спорт-Экспресс в Украине