В 2006 Яценко был капитаном молодежной сборной Украины, которая дошла до финала чемпионата Европы. Тем же летом Александр попал в заявку национальной сборной на немецкий чемпионат мира.

Карьера Яценко не сложилась так, как предполагалось: он не заиграл на топовом уровне, провел несколько хороших сезонов в ФК Харькове, Черноморце и Ильичевце. Сейчас Яценко – детский тренер в клубе Гелиос.

Откровенное интервью Александра Яценко, которое поможет вам лучше понимать, из чего состоит жизнь футболиста.

Балаболы

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Два года работаю в футбольном клубе Гелиос с детками возрастной группы от 2005 года по 2009. Начинающий тренер. Хочу набраться опыта. С детьми работать сложнее втройне: нужно начинать с самого простого, закладывать фундамент на будущее.

– Вы так изначально планировали?

– Понимал, что далеко от футбола не уйду. На стройку или куда-то еще идти работать было бы нелогично – лучше устраиваться там, где многое уже известно. Работа нравится, хотя иногда приходишь домой – просто выдыхаешь, голова кругом идет от деток, терпение колоссальное нужно.

– Как-то вы сказали, что не против стать спортивным журналистом, когда закончите карьеру.

– Пробегала мысль такая. Общаться в роли журналиста с людьми, которых непосредственно знаешь, с которыми пересекался – наверное, я мог бы быть полезен. Я прошел через футбол, знаю тонкости и нюансы.

– Нравится работа экспертов на ТВ?

– Сидя в студии или перед телевизором – все легко и просто. Эти эксперты тоже когда-то были футболистами, но почему-то забыли, как это вообще бывает, что чувствует игрок в борьбе.

Есть люди, которые говорят по существу, правильно. А есть – балаболы. Языком трепать – не мешки ворочать.

– Например?

– Не хочу говорить. А то обидятся. Но таких много. Я понимаю, что это для рейтинга, популярности, но поливать грязью других игроков, сидеть, улыбаться – типа, вот такой я крутой эксперт. Это неправильно.

Бенфика, Порту, Валенсия

– Переломный момент вашей карьеры в Динамо: уход Михайличенко, приход Сабо?

– Да. Йожеф Йожефович полностью изменил состав, не сильно доверял молодым. Потом была ситуация с Буряком. В Ялту поехал на сборы, он перед этим сказал, что у всех равные шансы заиграть. Меня это нереально вдохновило.

Через два дня в Ялте мне позвонил Геннадий Литовченко, главный тренер ФК Харькова. Сказал, что Буряк и Игорь Михайлович не против, если я уйду в аренду. Я был в шоке: сегодня есть шанс, а завтра уже ссылают в аренду.

Буряк мне сказал, что есть Саблич, Гавранчич, а мне все равно не заиграть. Но в Харькове я провел отличные полтора года. Потом меня набрал Игорь Михайлович и сказал, что моя аренда продолжается в Днепре.

– Почему в Днепре не заиграли?

– На сборах в Эмиратах почувствовал боль. Поставили диагноз: операция на паховых кольцах. Восстанавливался, а чемпионат уже почти закончился. Потом Протасов честно сказал: "Я тебя в основе не вижу. Хочешь – подписывай полноценный контракт, но будешь на подхвате. У меня есть сильные игроки: Шершун, Русол, Езерский. Тебя я не вижу".

Мне приятно такое отношение: честное, открытое. Пусть и не самые приятные новости сказал. Но зато не скрывал.

– Есть история, что в ваши годы Игорь Суркис поощрял машинами тех дублеров, которые ему нравились.

– Нет, мне не перепало. Хотя некоторым действительно президент дарил Мазду 6, но я в число счастливчиков не попал.

– Как так?

– Скромный я. Мой тренер, Александр Александрович Шпаков, всегда учил, что руководство само заметит твои успехи, оббивать ничьи пороги не надо. Возможно, надо было понаглеть, пойти попросить у Игоря Михайловича.

– После игр первой команды на метро домой ездили?

– Чаще на такси. На тренировки – на общественном транспорте. Ну, я не так много наиграл, чтоб меня там разрывали в метро. Никто особо не узнавал. После чемпионатов мира и Европы купил первую машину – Volkswagen Bora, откладывал на нее, копил.

– Иван Кривошеенко говорил, что после 2006 года вас приглашали Бенфика и Порту, а Динамо не отпустило. Правда?

– Сам не знаю. В клубе говорили, что есть предложения, но в Динамо ждали, что я заиграю. Про Порту, Бенфику, Валенсию говорили часто. В основном, интерес был после швейцарского чемпионата Европы U-19 в 2004 году. Насколько это правда – не знаю.

Машина времени

– Момент в карьере, о котором жалеете больше всего?

– Финал молодежного чемпионата Европы 2006. Была бы машина времени, я бы переиграл тот матч заново. Ключевой момент моей футбольной карьеры. Это был мой провал. Два мяча забил Хунтелаар, с которым я играл персонально. Когда прилетели домой, многие говорили, что все супер, финал, все дела. Но я был убит своей собственной игрой, никакой радости.

– Трудно представить, что один матч мог запрограммировать всю карьеру.

– Думаю, руководство Динамо увидело, что я не готов к игре на самом высоком уровне. И решили, что мое будущее: аренды, аренды и аренды. Сейчас из аренд футболисты возвращаются, играют, – тот же Буяльский, а тогда практически никто не возвращался.

– Что случилось в финале?

– Наверное, перегорел. Сумасшедший настрой, огромное волнение. В группе до того мы голландцев обыграли, знали их уровень. Сначала допустил грубую ошибку, потом привез пенальти. 0:2 проигрывали первого тайма – игра фактически закончилась.

– Нападающий, который впечатлил своим уровнем больше всего?

– Фернандо Торрес. Мы играли в городе, который, кажется, называется Мурсия, против испанцев. Молодой Торрес был просто инопланетным игроком: техника, работа корпусом, скорость – все при нем. Мы попали 0:2, нас весь матч просто полоскали. Мы бегали, как собаки, отбирали мяч, но не могли отобрать. Издевались над нами нереально.

Героин на таможне

– Вы однажды играли заграницей. Кроме Беларуси когда-нибудь были близки к тому, чтоб переехать заграницу?

– Как-то ездил в Азербайджан на просмотр. Но не срослось там – начало активно попахивать разводняком. Ребята местные рассказали, что там играл какой-то легионер – то ли бразилец, то ли аргентинец. Ему три месяца не платили зарплату, он собирался писать во все инстанции, пригрозил этим руководству. Ему те ответили: "Дружище, ты же не хочешь, чтоб у тебя сейчас на таможне нашли пакет с героином, когда ты улетать домой будешь?".

"Ребята, спасибо, я поехал домой", – сказал бразилец и остался без денег. Это так смешно немного, но я подумал, что лучше тут дальше не оставаться.

Еще одна глупая история приключилась, когда я ездил на просмотр в клуб из Казахстана. Один агент местный предложил подъехать в Турцию, они там сборы проходили, говорит, что одна-две тренировки и подписываем контракт. Через 10 дней подхожу к тренеру, спрашиваю, что он решает. Он такой удивленно смотрит на меня: "Та ну ты мне не нужен особо, это я просто агенту одолжение сделал, чтоб ты приехал". Пришлось за свои деньги еще улетать оттуда.

– О каком несостоявшемся трансфере жалеете больше всего?

– Скорее жалею о том, что у меня долгое время не было агента. Не было человека, который мог бы подсказать, направить, отстоять мои интересы. Впервые у меня агент появился, когда я подписывал с Черноморце, в 2007 году. Жаль, что так поздно.

Блохин

– В Черноморце вы начинали успешно. Почему этот клуб не стал для вас базовым на долгие годы?

– Для меня все закончилось, когда в клуб пришел Олег Блохин. После второй тренировки он через тренера дубля передал мне, что я вообще не подхожу и могу идти работать со второй командой. Это было очень странно и неприятно. До того я отыграл полностью сезон, а тут на второй день сказали, что я свободен. В следующее трансферное окно перешел по приглашению Близнюка в Ильичевец.

В Черноморце еще и с деньгами сложная ситуация была – урезали зарплаты, не платили премиальный в 2009 году. Сразу дали в клубе понять, что будут платить меньше, денег нет. С нами рассчитывались квадратными метрами – квартирами, или предлагали выбрать из автопарка – Nissan Qashqai, Мазды, Хонды. Но мне просто на карточку кинули.

– Есть какие-то догадки, почему Блохин поступил так?

– Без понятия. Он решил, что не надо ничего никому объяснять. Я сам как-то подходить не хотел. Значит, вообще никто видеть не желал.

– Блохин вызывал вас в национальную сборную, когда вам было всего лишь 20 лет: каким он тогда казался?

– Было такое. На Олимпийском обыграли Японию в контрольном матче, 1:0. Я вообще сначала подумал, что вызов в сборную – розыгрыш. Звонит с утра Литовченко: "Саня, тебя в национальную сборную вызвали, собирайся". Я такой: "Да-да, хорошо". А потом думаю: да ну какая сборная, решил перезвонить. Оказалось – не разводняк. Уже вечером встретили на базе.

А Блохин тогда очень поддержал. "Успокойся, мы все через это проходили, не переживай, опытные помогут", – теплые слова, приятно, что такой человек погладил по голове, подбодрил.

– Такие история, как в Черноморце, еще где-то случались?

– В Мариуполе тоже произошла ситуация неприятная. Я получил травму, перед отпуском играл на уколах. Тренером был Яремченко, спортивный директор – Канана, они пригласили меня подписать новый контракт. Смотрю, а в нем – никаких сумм, ничего. Сказали, что, мол, мы типа впишем все после отпуска, а сейчас нет времени.

После отпуска прихожу на базу. Начальник команды говорит: "А ты чего здесь делаешь? Тебя же в офисе ждут, чтоб ты трудовую забрал, Яремченко сказал, что ты ему не нужен и попросил к нему не заходить". Вот так я собрал вещи и уехал домой, еще и с недолеченной, серьезной травмой. Хорошо, что меня выходили и обошлось без операции.

Конспекты Лобановского

– С кем из тренеров было работать интереснее всего?

– Больше всех с приятной точки зрения удивил Протасов в Днепре. Недельный цикл тренировок был направлен на ближайшего соперника, мы старались смоделировать игру, которая будет в конце недели. Тренировки не повторялись, они были необычными и разнообразными.

У меня была такая реакция: вот это, наверное, есть европейский подход. Не такие тренера, которые постоянно одно и то же рассказывают: вот, мол, так Лобановский делал, а вот так Лобановский писал в своих конспектах.

– Кто копировал больше всего?

– Та много таких было тренеров. Они не понимали, что это он сам придумал, разработал и адаптировал. Никто из них не думал о том, что тренировочный процесс отталкивается от уровня футболистов, тактики, соперника – очень много обстоятельств.

А у многих тренеров был один и тот же стандарт: пробежать Купера, семь по 50, пять по 300, один в один, прессинг, отбор, пробежали, кувыркнулись. Нужен индивидуальный подход к каждому. Кто-то бежит тест Купера, у него пульс 200, а у кого-то 160 – ну, вот такой он человек, не устает. Так вот, кто-то после этого теста неделю будет восстанавливаться, а кто-то будет в порядке.

– Самые страшные нагрузки были у Павла Яковенко в сборной?

– Да. Больше всего мне вспоминается подготовка к чемпионату Европы U-19. Я приходил после первой тренировки и падал. У меня не было сил ни принять душ, ни переодеться. Вот так, в вещах, в бутсах и потный я лежал до второй тренировки, в полудреме. Массажист ходил по номерам, будил нас. "Застрели меня лучше, я не пойду туда", – в шутку умолял его.

В тренировках Яковенко хорошим было то, что все они проходили с мячом. Любое занятие – это не бездумный бег, а работа с мячом: держание, маленькие узкие квадраты, жонглирование, ускорения с мячом. Но все было настолько интенсивно, что реально тяжко становилось.

Я не знаю, правильно ли это или нет. С точки зрения здоровья, возможно, что завтра начнутся проблемы – сразу поймешь, что футбол не прошел бесследно.

– Такие нагрузки не вызывали отвращения к футболу?

– Были моменты, когда хотелось просто сказать: "Выгоните меня уже нафиг с этой сборной, я домой хочу, полежать и отдохнуть". Но мы были молоды, хотели добиться успеха и настроились на работу. Она ведь тоже давала свои плоды. В полуфинале юношеского чемпионата Европы испанцы под конец игры совсем были без сил, а мы летали. "You are crazy, stop running", – говорили нам испанцы, они уже еле ходили и были в шоке от нашей подготовки.

"Вы что, меня плавите?"

– В белорусской Белшине главный тренер обвинил вас в том, что вы создали внутри клуба украинскую группировку. Что там произошло?

– Там был такой специалист по фамилии Яромко. Он сделал меня каким-то дьяволом, ему показалось, что я готовлю какой-то переворот и заговор против него лично. Поначалу все было прекрасно. Он говорил мне, что очень рад меня видеть и все такое.

– Что дальше?

– А потом случилась обычная история для наших тренеров. Команда выиграла – все обнимаются, целуются. Тренер говорит, что можете хоть пива выпить, хоть на дискотеку пойти. Только одно-два поражения – все, конец света, пять собраний на день, закрывают на базе. Из крайности в крайность. Вместо нормального анализа, поиска причин поражения, тренер начинает: "Ну все, я вас сегодня загоняю, будете бегать, прыгать, кувыркаться". Это же не выход из положения.

И еще есть такой гениальный аргумент, гениальная фраза: "Вы что, меня плавите?". Ну вот какой смысл тем людям, которые при этом тренере играют, его же сливать? Чтоб пришел новый тренер, половину разогнал, привел своих людей?

– Что больше всего удивило в Беларуси?

– Поведение ребят в коллективе – обстановка была так себе. Белорусы оказались скрытными какими-то, непоследовательными.

– Самый яркий пример?

– Решаем какие-то внутренние вопросы по поводу задержек зарплаты, все орут, что, мол, скажем руководству, не будем молчать. Приходит руководство, спрашивают: "Есть у кого-то вопросы?". Меня капитан команды за руку тянет, мол, скажи им. Я ему: "Так ты же капитан". Смотрю по сторонам, все молчат, никто-ничего. Как же так, ребята?

– Вам не понравилось в Белшине?

– Не очень комфортно было в семейном плане. Моя семья жила в Харькове, я в Бобруйске, в гостинице. Жена как раз родила ребенка, мы подумали, что перевозить семью смысла нет. Тем более, в том Бобруйске и квартиру снять негде – вообще никто не сдает. Приходилось на выходные кататься в поездке Минск – Адлер, он проходящий через Харьков, 20 часов пути в одну сторону.

Потом они еще денег мне не заплатили, пришлось через суд выбивать – с боями через год прислали.

– Вы закончили карьеру в 28 лет. Почему так рано?

– Я помню, что, когда агенты предлагали меня тренерам, те им говорили: "А, Яценко, так ему уже 28, старый". В Европе считают, что в 27-28 лет наступает расцвет у игрока. У нас же говорят – старый. Поиграл я 8-9 месяцев в Гелиосе. Подумал, что раз уже я тут, в Первой лиге – значит, о хорошей команде смысла мечтать нет. В Гелиосе сказали, что контракт продлевать не будут. Я подумал, что уже все – это конец. Видимо, закончилась карьера. Месяца два было тяжело очень: что делать, куда бежать. Семья ведь, двое детей. Они меня в этот период очень поддержали.

Я еще ждал чего-то, потом позвонил в клуб и спросил, есть ли возможность работать в клубной школе. Меня приняли, с тех пор работаю детским тренером.

Глеб Корниенко, Football.ua