В последние четверть века экономисты все реже пичкают нас простенькими кривыми спроса/предложения и прочей ерундой; вместо этого они предпочитают говорить нам горькую правду: оказывается, что мы — человеческая раса — лажаем практически во всех сферах, где необходимо принимать решения. Мы слишком часто склонны принимать решения "по умолчанию". В Соединенных Штатах, например, донорство органов после смерти — очень редкое явление, потому что нужно поставить галочку при получении прав, которая подтверждает согласие на пожертвование собственных органов. В Европе донорство органов общепринято, потому что галочку нужно ставить, чтобы отказаться. Мы меняем мнение по поводу важнейших политических вопросов в зависимости от того, обещают нам спасать жизни или же предотвращать смерти. Две вещи звучат практически одинаково и значат одно и то же, но относимся мы к ним по-разному. Мы импульсивны и нетерпеливы, мы слишком много пьем и все никак не накопим достаточно денег, чтобы уйти на пенсию.

Ну ладно, мы хотя бы предоставляем экономистам возможность создавать теории, которые учитывают эти наши несовершенства. Майкл Кремер, невероятно креативный экономист из Гарварда разработал одну из этих "изъяновых теорий".

Статья Кремера, напечатанная в 1993 году, называлась "Теория уплотнительных колец и экономическое развитие". Название отсылает нас к кольцам из высокотехнологичной резины, разработанных специально для того, чтобы герметизировать крошечные щели между уровнями твердотопливных ускорителей, которые должны были поднять Челленджер в небо в 1986 году. Но эти кольца промерзли в холодную ночь на космическом центре имени Джона Кеннеди во Флориде и не смогли как следует выполнить свою работу — громадная, проработанная, сложнейшая многомиллионная машина обреченно рухнула на землю, забрав с собой жизни семи членов экипажа. Уплотнительные кольца были самым слабым звеном в системе, где все составляющие и субпроцессы зависели друг от друга.

Как это применяется в экономике? И, что еще более интересно, в футболе? Теорию Кремера проще всего понять, если объяснять ее на примере Экономической лиги государств по Кремеру. Вместо очков, место в турнирной таблице определялось бы валовым внутренним продуктом страны на душу населения — показатель богатства страны. Разделим мир на три дивизиона: Соединенные Штаты, Великобритания, большая часть Западной Европы, Южная Корея и Австралия попадают в высший дивизион; вылетевшая Россия, повысившийся в классе Китай, Индия, Бразилия и другие во втором дивизионе; и, наконец, Гондурас, Индонезия, почти вся Африка, Центральная Америка и Южная Азия — это "клубы" третьего дивизиона с множеством бедных болельщиков и крохотным финансовым оборотом.

В нашей Экономической лиге справедливыми можно считать следующие утверждения:

— зарплаты и продуктивность повышаются по направлению к вершине турнирной таблицы;

— существует прямая корреляция между зарплатами разных профессий;

— богатые страны специализируются на сложных продуктах;

— фирмы в богатых странах крупнее и они делают упор на "сдельную оплату труда" (тратят дополнительное время, убеждаясь, что нанимают нужных им людей, и платят больше денег, чтобы развивать преданность компании и уменьшить "текучку");

— и, наконец, фирмы нанимают работников примерно одинакового профессионального уровня, как писал сам Кремер: "в Макдональдс не берут знаменитых шеф-поваров, а Чарли Паркер и Диззи Гиллеспи работают вместе".

Кремер имел ввиду, что многие производственные процессы — каждый раз, когда люди собираются в группу, чтобы поработать вместе — можно разделить на "серии заданий, ошибки в каждом из которых могут разительно уменьшить ценность продукта" или вообще свести на нет все общие усилия. Одна ошибка, один неверный шаг одного члена команды — и страдать приходится всем.

Работники всегда выполняют поставленную задачу с определенной эффективностью. Самый искусный работник выполняет ее с эффективностью 100%, менее одаренный, мотивированный или знающий сотрудник допускает ошибки с разной частотой, и их индивидуальный уровень для конкретно этой задачи может составлять 95%, 82% и т.п. Иногда в жизни эти ошибки суммируются, но это не приводит к катастрофе. А вот в том производственном процессе, которым интересуется Кремер, ошибки скорее не суммируются, а умножаются — вот в этом случае результат может быть фатальным. Когда уплотнительное кольцо на Челленджере подвело, уже не было толку от компьютеров и всех мудреных механизмов целого шаттла.

Что из этого следует в футболе? Представьте себе, что команда — это небольшая компания с одиннадцатью работниками, десять из которых оптимально выполняют одинаково важную задачу, на 100% эффективно, а одиннадцатый — всего лишь на 45%. В некоторых экономических процессах ценность конечного продукта все равно будет равна 95% (сложите и разделите на одиннадцать), и эффект окажется минимальным. Но в процессе "уплотнительного кольца" ценность конечного продукта составит 45% (получается путем умножения качеств). На продукт наклеят ярлык "уценка", компания обанкротится — команда вылетит в низший дивизион.

Итак, нам нужно определить, является ли футбол в этом смысле процессом "уплотнительного кольца", может ли один неработоспособный игрок, плохая связка футболистов или одна ошибка пусть даже великолепного мастера существенно повлиять на выступление всей команды. Характерны ли футболу признаки экономик, о которых говорил Кремер? Мы считаем, что да.

Давайте взглянем на цифры и попробуем понять почему. Как и в нашей воображаемой Экономической лиге государств, зарплаты и продуктивность значительно растут с продвижением вверх по лестнице дивизионов.

Зарплаты футболистов в Первой футбольной лиге вдвое выше, чем во второй; в Чемпионшипе — втрое выше, чем в Первой лиге, а в Премьер-лиге — еще в пять раз больше. Не мудрено, что детишки мечтают в будущем играть в Премьер-лиге, что продавцы Роллс-ройсов не разносят визитки по домам футболистов ФК Барнет, а представительства Феррари и Мазерати расположены сразу за углом от тренировочной базы Манчестер Сити.

О том, что футбол соответствует всем критериям, которые изложил Кремер, говорят и другие факты. Голы могут быть и не лучшим мерилом продуктивности команды (уж очень большую роль в них играет удача), но мы можем использовать общее количество ударов и количество ударов в створ как более обоснованные мерила. И эти показатели, оказывается, точно так же понижаются в сторону низших дивизионов английского футбола, как и зарплаты. Ну и в обратную сторону: чем выше дивизион, тем выше зарплаты, тем выше продуктивность.

Прямая корреляция зарплат тоже присутствует: и адвокаты, и пекари в Великобритании зарабатывают больше, чем в Пакистане; точно так же тренеры и штатные репортеры получают больше в Манчестер Юнайтед, чем в Брэдфорд Сити. В каждой стране структуры клубов высших дивизионов крупнее и сложнее, чем в низших: в клубе Премьер-лиги в среднем работает более 350 людей, тогда как в Чемпионшипе — чуть больше 150, в Первой лиге — около сотни, и всего пятьдесят во Второй.

С продвижением вверх по турнирной таблице в каждой сфере появляется все больше людей, выполняющих все более специализированную работу. Например, у Ливерпуля есть главный спортивный аналитик, глава отдела фитнеса и физической подготовки, главный физиотерапевт, два старших физиотерапевта, просто физиотерапевт и тренер по восстановлению; у Донкастер Роверс из Первой лиги есть три физиотерапевта; а Уикомб Уондерерс из Второй лиги довольствуется тремя пачками льда и пластырями.

Как и более богатые страны, специализирующиеся на сложных продуктах, вроде авиастроения, разработки программного обеспечения и обустройства роскошных курортов, богатые футбольные клубы больше инвестируют в развитие своей структуры, получая на выходе футбол, демонстрировать который бедным клубам не под силу.

Эта сложность продукта проявляется и на поле. Немецкий журналист Рафаэль Хенигштайн однажды отметил, что в Премьер-лиге — или в Бундеслиге, в Серии А и т.п. — играют в куда более сложный футбол, чем в низших дивизионах. "На высшем уровне простое "бей-беги" практически вне закона как тактика. Но уровнем ниже — вне зоны действия радара, если хотите — английские клубы еще сохраняют свою уникальную идеологию: для них футбол — очень территориальная игра. Для них территория часто куда важнее, чем сам мяч... Каждый угловой празднуют, будто гол на последней минуте".

Богатые клубы платят своим игрокам больше, как и компании в развитых странах, но тратят ли они больше ресурсов на поиск потенциальных "работников"? Один многоуважаемый скаут из Премьер-лиги помог нам составить представление о том, как велика пропасть между богатыми и бедными клубами в этом плане. Количество скаутов варьируется от дивизиона к дивизиону и обычно напрямую зависит от финансового состояния и положения в лиге. Топ-клубы Премьер-лиги нанимают около пятнадцати-двадцати человек на скаутские работы — от просмотра матчей до проведения исследования и так называемого "технического скаутинга" — оценки статистических показателей игроков.

Середняки АПЛ содержат десять-пятнадцать скаутов, лидеры Чемпионшипа — пять-шесть; чем ниже по турнирной лестнице — тем меньше. В Первой и Второй Лиге скаутов вообще не жалуют: если в клубе наберется три — уже хорошо.

То же самое и в других европейских чемпионатах, хотя некоторые клубы выбиваются из толпы. В Удинезе работает примерно пятьдесят штатных скаутов и видеоаналитиков, разбросанных по всему миру, и это не считая широчайшие неформальные связи. Именно благодаря этому не самый крупный клуб из северо-востока Италии то и дело находит перспективнейших молодых талантов, да и сам уже не первый год является одним из претендентов на место в Лиге чемпионов.

Поскольку топ-клубы Италии, Германии, Испании, Франции и Англии тратят куда больше времени на поиск "правильных" игроков, не удивительно, что и удерживают этих футболистов они дольше, чем скромные конкуренты. В среднем футболист проводит в команде топ-уровня на 30% больше времени, что на деле превращается в дополнительный год или около того — солидный период в карьере игрока. Это отображается в длительности контрактов, которые предлагают клубы с разными амбициями: по сведениям вышеупомянутого скаута из Премьер-лиги: "Клубы из низших дивизионов чаще заключают контракты на один-два года, клубы Чемпионшипа — на два-три, а в Премьер-лиге — от двух до четырех".

"Клубы из низших дивизионов менее уверены в собственном будущем и имеют больше финансовых проблем. Они не желают связывать себя длительными контрактами. Клубы Премьер-лиги делают огромные инвестиции и хотят их защитить. Один из вариантов, как это сделать, — это окупить инвестицию на трансферном рынке, если что-то сложится не так, за двенадцать или восемнадцать месяцев до окончания контракта. Никто не хочет отпускать игроков как свободных агентов. А в низших дивизионах предлагать футболистам длительные контракты слишком рискованно. В Премьер-лиге же рискованно не предлагать".

Клубы подбирают игроков примерно одинакового уровня и класса. Мадридский Реал вряд ли приютит "кочевника" из Второй футбольной лиги, а Алькоркон, скромненький клуб, выбивший Реал из Кубка Короля в 2009 году, не выйдет на трансферный рынок в поисках суперзвезды.  Для этого в бурно процветающей футбольной теоретической литературе даже есть название: кластерная теорема Зидана.

Продолжение следует...