Часть первая
«До сих пор перед глазами 83-й: стадион, шапки, чемпионство Днепра!»
- Виктор, во всех своих интервью вы постоянно называете Днепр своей родной командой. Объясните, почему, ведь если в Вердере вы как игрок провели 8 лет, в запорожском Металлурге - 5, то в составе Днепра - всего чуть более двух сезонов?
- Я родился в Новомосковске, в 20-ти километрах от Днепропетровска. Мой отец был болельщиком Днепра, работал на заводе. Во время домашних игр команды работников этого самого завода сажали в автобус и везли на стадион Метеор, и весь город искренне болел за Днепр. На то время у нас хоть и был телевизор, но какой был выбор передач, вы, наверное, знаете. Поэтому я дома смотрел только фильмы и футбол. Отец смотрел телевизор, когда показывали Днепр на выезде, не пропускал ни одного матча, вот и я присел на это дело тоже (улыбается). Такое детство и воспитало во мне болельщика Днепра, это частичка в моей душе, которая останется со мной навсегда. Кстати, дублирующий состав команды играл именно в Новомосковске. Помню, в детстве очень завидовал мальчикам, подающим мячи на этих поединках, ведь они могли так близко находиться к футболистам! А их всех я считал большими мастерами, недосягаемых для остальных, в том числе для меня.
- Какое событие запомнилось больше всего с того времени?
- Когда в 83-м Днепр обыграл Спартак со счетом 4:2 и стал чемпионом Советского Союза! Я не помог поверить, что на самом деле нахожусь на стадионе, что переживаю это с тысячами, которые бросают вверх шапки и ликуют. Потом, правда, все долго искали эти шапки (улыбается). У меня это до сих пор перед глазами эта картина, кажется, помню все до мельчайших деталей. Скажите: и как я могу не болеть за Днепр после этого?
- Следует понимать, пристрастие к футболу не могло оставить вас равнодушным к занятиям этим видом спортом?
- Конечно! Это ведь сейчас юноши сидят по домам, а все мое детство прошло на спортплощадке. Чего уж говорить, если тогда парень, которому родители купили мяч, мог около месяца ходить по улице как герой, и все вокруг знали, что именно у него есть тот самый мяч! Самое плохое, что могло случиться в то время – это дождь и лужи. Когда вода с неба переставала капать, мы руками засыпали лужи песком и продолжали играть – матч ведь, как известно, состоится в любую погоду (улыбается). Помню, засыпал я всегда счастливым и с мыслью, что завтра приду домой, сделаю кое-как уроки, и снова буду играть допоздна во дворе. Кстати, тренеры именно там и искали будущих футболистов. Где им сейчас искать их в Украине, если честно, сложно представить.
- Со временем увлечение переросло в профессиональную учебу?
- Да, я получил приглашение в никопольский спортинтернат. Мой первый тренер Александр Иванович Сегеев тогда повез на просмотр шестерых ребят, но в Никополе оставили только меня одного. Потом меня перевели в Днепропетровск, потому как он находился ближе, чем Никополь. Так я оказался в футбольном интернате, попасть в который мечтали очень многие. А уже в девятом классе поехал в Москву играть за юношескую сборную Советского Союза. Правда, для официальных встреч был слабоват, так что играл только в товарищеских турнирах. Был я там, конечно, как одуванчик – на все смотрел большими глазами и с удивлением – это было нечто новое в жизни, то, о чем раньше не мог и мечтать. В одной команде со мной играли Виктор Онопко, Серега Беженар, Сергей Кирьяков, еще многие известные ребята. Недолго думали и руководители Днепра, прежде чем предложить мне контракт. Тогда различных менеджеров, президентов и генеральных директоров не было, но был начальник команды - Геннадий Афанасьевич Жиздик. Помню, как меня приняли в штат, выдав форму, поставили также на довольствие и на питание – я еще расписывался на трех листах, которые сначала были пустые. На ставку поставили еще с одним парнем пополам. Это была проверка. А уже через месяц место 60 рублей мне дали полную ставку - 120. Я понял, что на меня всерьез рассчитывают тренеры, и это был мой первый профессиональный контракт – с дублем Днепра.
- Дело было в 9-м для вас классе…
- Да, и я зарабатывал уже столько! Десятиклассники смотрели на меня как на конкурента, отбирающего их хлеб – они же были в выпускном классе. А когда уже оказался в нем я, у нас существовала традиция – выпускники интерната ехали играть против дубля Днепра. Так что мне пришлось играть против команды, в которой я уже играл год.
- От армии прятались?
- О, служба выбивала из колеи многих. Сейчас можно легко увернуться от армии, а тогда все было строже, все-таки все контролировала Москва. За мной вот на грузовике майор приезжал на базу Днепра, а меня там действительно прятали (улыбается). Но со временем все равно оказался в киевском СКА. Там служил, слава Богу, всего год, ведь параллельно учился в высшем учебном заведении, брал академотпуски. Отслужив, вернулся в Днепр, но меня уже оттуда отчислили за длительное отсутствие. Так что вслед за Жиздиком и еще с восемью игроками оказался в Запорожье. Для меня было шоком это приглашение. Ведь из молодых был только я, а остальных игроков считал своими кумирами: Олег Таран, Юрий Сивуха, Сергей Пучков, Александр Сорокалет, Сергей Башкиров, Василий Сторчак… Мы тогда год провели в первой лиге, вышли и закрепились в высшей, заняв 13-е место. Дома обыгрывали и Спартак, и киевское Динамо, и… Днепр – 3:2. Правда, все свои баллы мы зарабатывали именно в Запорожье. На выезде всего раз, кажется, где-то зацепились за ничью. Хорошо помню тот чемпионат, ведь в нем я сыграл 20 матчей. Оказалось, чемпионат тот был последний для СССР…
- Как оцените тот период в карьере именно для себя?
- Вместе с Жиздиком в Запорожье переехал и Игорь Надеин, который тренировал меня в дубле Днепра, так что ко всему прочему я получал еще и доверие наставника, который знал мои возможности. Это был для меня период становления как профессионала. Но куда сложнее дался переход во взрослый футбол и год в СКА, где тренировались один раз в день и клуб не был профессиональным. С другой стороны, повезло, что служба в армии была связана хоть как-то с футболом. Ведь парни «в сапогах», служившие по два года, на моих глазах еще в учебке плакали, понимая, что заканчивают с футболом. Меня же с первого дня привезли именно в СКА, поэтому повезло больше, «в сапогах» я, по сути, не был. Кстати, в тот же первый день меня побрили на лысо, и я до сих пор не изменяю этой прическе (улыбается).
- Как на примере Металлурга украинский футбол переходил в период независимой Украины?
- Если сначала все было нормально, то со временем денег не было совсем, игроки еле тренировались и могли уезжать домой на две недели, а потом возвращаться, лучшие, конечно же, ушли, руководителям было не до футбола, а в турнирной таблице Металлург был в конце, где-то третьим снизу. Потом вокруг Металлурга появилась интересная структура, занимавшаяся, скажем так, финансовым обеспечением клуба. Деньги хоть и появились, но обстановка только нагнеталась. Для себя я понял, что все это не для меня, и ушел. Тем не менее я очень благодарен Металлургу за то, что дал мне возможность после армии… ну, по сути, стать футболистом.
- До переезда в Запорожье полная ставка в дубле Днепра составляла 120 рублей. Сколько же вы получали в Металлурге?
- Ну, платили нам очень приличные деньги. К тому же в команде было много звезд, что делало проект грандиозным, как мне казалось. Но каждой сказке приходит конец.
- Приглашение от Днепра было, наверное, как нельзя кстати?
- Да, Николай Петрович Павлов позвал на базу, а у меня как раз заканчивался контракт с Металлургом (я всегда продлевал соглашения с клубами на год), и он сказал мне, мол, чего я буду ждать, думать, нервничать, когда есть возможность вернуться в родной город, ближе к семье. Я согласился. Но повторюсь: из каждого города, где я играл, ехал с чувством благодарности. А самое важное, что у меня в телефонной книжке до сих пор есть несколько номеров партнеров по Металлургу, с которыми созваниваемся. Я ценю этих людей.
«Вернувшись в Днепр, решил: больше никуда не уйду»
- Футболисты, поработавшие в Днепре Бернда Штанге, считают, что немец перевернул их футбольное и, возможно, жизненное сознание? Вы – один из таких футболистов?
- В первую очередь, он, конечно, окрылял доверием и показал мир «без совка». Были же серии по десть побед подряд, хотя мы уже не жили месяцами на базе, как наверняка было бы с любым другим тренером – теперь игроки могли приехать на завтрак на базу в 9 утра в день игры, побыв дома, отдохнув с семьей. Мы понимали, что за такое хорошее человеческое отношение к себе должны отвечать тем же, что и сказывалось на результате. То, что он перевернул сознание футболистов – наверняка. А знаете, что бросилось мне в глаза в первую очередь? Нам начали стирать форму! Штанге распорядился, чтобы в конкретном месте на базе стояла огромная машина, знаете, как, например, в детских лагерях, а не обычная, «домашняя». Но был и порядок, ведь именно тогда все начали выходить на тренировки в одинаковой форме, бабушки ходили и искали в газоне сорняк, вырывали его…
- Общаетесь с ним до сих пор?
- Бывает, когда он приезжает в Германию, набирает мой номер, называет «коллегой» (улыбается).
- Правда, что, играя за Днепр, вы были близки к переходу в Динамо, причем без своего же согласия?
- Да. У меня была очень серьезная беседа с руководством киевлян. Я дал ясно понять, что в Украине буду играть только за Днепр. Ведь и в Запорожье оказался только потому, что у руля и в составе были днепряне. Но все решил лишь звонок из руководства Днепра в Киев. Сергей Тигипко сказал, что оформит мой трансфер в Вердер, а не в Динамо.
- Кто хотел вас видеть в Киеве в первую очередь?
- Это был такой период, когда с Днепр переехали многие: Дима Михайленко, Женя Похлебаев и Сережа Коновалов. Вторым этапом, с разницей в полгода, в Динамо переходили Сергей Беженар и Андрей Полунин. Должен был переходить и я, но трансфер не состоялся. А видеть меня в Киеве хотел в первую очередь Николай Павлов – главный тренер команды, Йожеф Сабо, работающий тогда начальником команды, ну и президент. Вот они и приглашали.
- Откуда такая позиция – «в Украине буду играть только за Днепр»?
- Знаете, я не только рос в интернате Днепра, но и мечтал в нем играть, находясь в Запорожье. Когда приезжал с Металлургом в Днепропетровск и выходил на поле Метеора, ностальгия была еще та. Поэтому когда я достиг своей цели и вернулся – сбылась моя мечта. Решил: больше я отсюда не уйду. Но реалии жизни таковы, что судьба часто решает все вместо тебя.
- Как вы оказались в Бремене?
- Когда за четыре дня до начала чемпионата сорвался переезд половины команды Днепра в киевский ЦСКА, Евтушок и Паляница ушли в Карпаты, Ковалец и Мизин - в Черноморец. Полунин, Нагорняк, Шаран и я вернулись в Днепр, правда, с условием, что, если нас пригласят играть за границу, клуб сразу отпустит. Вскоре Штанге, отказавшийся возвращаться в Днепропетровск, позвонил мне: «Тебя ждут в Вердере». Тогдашний тренер бременцев Ханс-Юрген Дернер в свое время играл за сборную ГДР, а Штанге тренировал эту команду, так что Бернд порекомендовал меня своему бывшему ученику. Я приехал на четыре дня, произвел неплохое впечатление на руководителей Вердера и подписал контракт.
- История, как вы оказались в Вердере, уже известна. Но неизвестно, какие условия и перспективы обещали днепропетровским футболистам в ЦСКА, куда они массово переехали вместе с Берндом Штанге? Контракт, который вы даже успели подписать, пестрел нулями?
- Да нет… Признаюсь, события вокруг не состоявшегося переезда помню достаточно плохо. Помню, что нас тогда человек десять переехало. Ситуация была очень сложная. В Днепре менялись спонсоры, была какая-то неразбериха. Футболист же был не то, что сейчас – с агентами, юристами, защитой. Наоборот, я был человеком подневольным – имел контракт, и тут – бац! – оказывается, надо ехать в другой город, другой клуб. И никто особо не спрашивает. Хорошо, что все случилось именно так, и в Украине я больше так и не играл за другой клуб, кроме Днепра.
- Итак, Штанге после прокола с ЦСКА не захотел вернуться в Днепропетровск…
- Да, он сказал, что не хочет мешать Грозному, которого уже назначили. Многие говорили, что он не выдерживал украинский реалий и бытовых условий. Но это не так. Бернд - нормальный мужик, и не обращал на подобные вещи никакого внимания.
«Хочется создать свой тренерский стиль »
- В Вердере вас в дуэте с Бесчастных называли русской мафией. Позже Владимир ушел, а Юрий Максимов - пришел. Вас продолжали называть русской мафией или удалось объяснить о создавшейся украинской мафии?
- Нет, мы все равно оставались для немцев русскими. Когда мы собирались вдвоем, партнеры все равно шутили, мол, «вот, мафия идет». Но это было не более чем дружеские шутки, на которые не стоило обращать внимание.
- Скажите, Максимов и вы всегда чувствовали уважение к себе в Германии? Приходилось ли защищать свою честь кулаками?
- Не защищали кулаками – до этого не доходило. Но в то же время, мы никому не позволяли на себе «ездить». Надо было поставить на место кого-то во время тренировки или на поле – например, молодых, мы это делали, но в корректной форме. Здесь никогда не было незаменимых - мы тоже с Юрой сидели на лавке, когда было надо. Но авторитет свой зарабатывали на поле, ведь контракты в Германии специфичны. Здесь нет такой практики, как в Украине – подписал соглашение с четко указанной суммой, и получаешь ее пять лет. Здесь заработная плата напрямую зависит от количества матчей, мячей, времени, проведенного в клубе, и так далее. Поэтому конкуренция всегда была запредельной, случалось разное на тренировках. Но, поверьте, мы за себя могли постоять. И кулаки применять было не обязательно.
- Максимов как-то признался, что с приходом в клуб Шаафа команда вспомнила, что такое футбол, ведь до этого был Феликс Магат - по словам Максимова, с ним игроки все время куда-то бежали, в общем, нагрузки были неимоверны…
- Ко всему новому человек, как правило, относится с опаской и осторожностью. Поэтому такие чувства наполняли меня при смене тренера всегда, в том числе когда приходил Шааф – мой четвертый тренер в Вердере. Радости, мол, ушел от диктатора, не было. Воспринимал это только как шанс доказать, что достоин играть чаще и лучше. У меня всегда так было – когда приходил новый наставник, я волновался и понимал, насколько важно показать себя с наилучшей стороны, работал с повышенной энергией.
- Кто из тренеров больше всего повлиял на формирование тренерского стиля Виктора Скрипника?
- Скажу так: начиная с Надеина, который дал мне шанс в Металлурге, каждый научил меня многому. Например, Павлов первый объяснил мне на всю жизнь, что такое настоящая команда, коллектив. С Лобановским на протяжении четырех лет в сборной мы общались хоть и коротко, но всегда очень емко - он научил меня психологическому подходу к игроку и влиянию на него в кратчайшее сроки. А зарубежный опыт и европейская кухня изнутри само собой не может пройти бесследно, ведь я все это видел не только со стадиона, но и из раздевалки. К тому же мне удалось пообщаться с множеством великих игроков. На кого-то одного равняться не буду, считая это не актуальным. Хочется создать свой стиль. Хотя он, несомненно, будет следствием определенного влияния тренеров и прекрасных футболистов, с которыми я был знаком.
Беседовал Игорь Матвеев, специально для Football.ua
