«В середине девяностых, когда я был обвинен The Sun в продаже матчей, а затем попал под суд по тому же делу, я думал – а не лучше ли взять пистолет и прострелить себе голову? Некоторые из моих друзей, с которыми я воевал в Южной Родезии в семидесятых, поступили именно так. Но это был бы поступок виновного человека, не желающего отвечать за содеянное. Или труса».

Брюс Гроббелаар никогда не признавал своей вины. Даже когда собеседник указывал ему на очевидную ошибку: поданный с фланга мяч шел мимо дальней штанги, но голкипер Ливерпуля доставал его, выпускал из рук и позволял нападающему расстрелять ворота. «Нет, понимаете, была вероятность того, что мяч залетит в дальний угол. В идеале я должен был его зафиксировать, но что делал в этой ситуации защитник, позволивший форварду пробить с пары метров? Вот оно что!» - оправдывается Брюс с типичной для себя ухмылкой. Когда в 1994-м его обвинили в сговоре по организации договорных матчей, Гроббелаар перестал улыбаться. Он постарел, набрал вес, растерял свои способности и через семь лет был объявлен банкротом. Оправдали его или нет, это уже не имело никакого значения, ибо пятно на репутации любимого «клоуна» футбольных болельщиков уже было поставлено.

Его партнер по бизнесу Крис Винсент, сдавший желтому изданию Гроббелаара вместе с пленкой, запечатлевшей беседу голкипера и самого Винсента, на самом деле, был преступником, которого бывший военный шпион Брюс намеревался вывести на чистую воду. По крайней мере, так объяснял ситуацию сам футболист. «Те, кто служили в армии, понимают, о чем я. Шпион должен выведать информацию в одиночку, сам, и уж когда соберет достаточно фактов, передать ее в штаб. У меня был друг в полиции Манчестера, но я хотел довести дело до конца, узнать, что же задумал Винсент. Почему я на всякий случай не прикрывал свой тыл? Так делают гангстеры, мафия, а я не являюсь членом какой-то большой семьи».

Гроббелаару никто по-настоящему не верил. Многие полушутя стали называть обнародованные «факты» объяснением лихой игры голкипера на протяжении всех этих лет, его не только гениальный сэйвов, но и непостижимых уму ляпов, которые, быть может, стали следствием личной заинтересованности Брюса. Безусловно, это уже слишком – тем более что предъявленные ему обвинения были сняты, а вскоре сам вратарь, уже отбывший в родную Южную Африку, вознамерился подать иск на The Sun с обвинением в клевете. Выиграв дело, он проиграл ответное – от самой газеты, сделавшей Гроббелаара банкротом. Суд оставил его с символичной суммой в один фунт, что весельчак Брюс все равно нашел забавным. «Я приехал в эту страну с десятью фунтами в кармане, уезжаю с одним. Что ж, неплохо провел время на девять фунтов!»

Принято считать, что Гроббелаара таким, каким он есть, сделала война. Трудно спорить с утверждением о том, что психология человека, каждый день сталкивавшегося со смертью и убивавшего других людей, не будет типичной – отсюда и рождается отношение к футболу, как простой человеческой забаве, развлечению, что расходится с классическим выражением Шенкли о «жизни и смерти». Но Брюс, родившийся в семье состоятельного фермера в Дурбане, всегда был легкомысленным парнем. Любил спорт, играл в крикет и регби, мечтал о карьере футбольного вратаря, а эталоном игры в рамке почитал собственного же отца, бегавшего на любительском уровне. Выступления за футбольный клуб города Дурбана долго не продлились: команда, составленная полностью из черных игроков, в определенный момент решила сменить и цвет кожи стража ворот, пригласив на место Гроббелаара какого-то чернокожего паренька. Брюс не расист, но в тот день в его голове случился надлом: мать посоветовала обдумать случившееся, и первой его мыслью было пойти на фронт – защищать родную страну, как ему тогда казалось, от «черных террористов».

Причем, ждать шесть недель он отказался, попросив оформиться уже на следующий день. Война в Родезии в итоге принесла победу черному населению, но почти два года, проведенные в центре боевых действий, принесли личную победу Гроббелаару – он вырвался оттуда живым. «Однажды я взял отгул и приехал домой. Соседский паренек сказал мне, что вступил в освободительную армию. Тогда я произнес: «Сделай так, чтобы мы не пересеклись, иначе я тебя убью». Он ответил то же самое. В итоге, я остался жив, а он погиб».
Погибали и друзья-сослуживцы Брюса. Двое его приятелей надломились психологически и застрелились, отойдя в туалет. Когда в 1981 году репортер одного из британских каналов брал интервью у новичка Ливерпуля на тренировочной базе мерсисайдского клуба, вопрос о напряжении и страхе выступлений на новом уровне звучал глупо и неуместно. «Я прошел в своей жизни через такое, что мне уже ничего не страшно». Больше настораживались болельщики Красных, когда прознали о неожиданном подписании зимбабвийского голкипера Крю. Ведавший в Boot Room просмотром потенциальных новичком Том Сондерс отправился на игру Портсмута и Крю, чтобы отсмотреть одного из форвардов Помпеи. Но внимание «скаута» привлек отверженный голкипер другой команды: он брал все, что шло в сторону его ворот, хотя при этом был невысок и не отличался особой комплекцией. Боб Пейсли просмотрел парня, и меткий глаз «Доктора Роберта» незамедлительно одобрил свежее подписание – оный редко подводил легендарного менеджера, но на этот раз выложенные 250 тысяч фунтов казались особенно рискованной сделкой.

Гроббелаар (фамилия которого была исковеркана англичанами для удобства в произношении. В оригинале Брюса стоит именовать Хроббелааром) уже успел поиграть в аренде за канадский Ванкувер, а переход на новый уровень воспринимал как всегда с легким сердцем – никакие испытания не могли удивить африканского военного шпиона. Неожиданный уход знаменитого ливерпульского голкипера Рэя Клеменса в Тоттенхэм означал, что уже по ходу первого сезона новичок займет место в старте и пройдет серьезную проверку. «Боб Пейсли – настоящий, честный человек. Он мог множество раз отказаться от меня, пригласить более опытного вратаря, но продолжать доверять», - вспоминал спустя годы Брюс. Его игра в рамке в первые месяцы действительно не выдерживала никакой критики: детские ошибки и полная безответственность, выглядевшая особенно чудовищно на фоне великолепной обороны, где играли Алан Хансен и Марк Лоренсон.

Но вскоре Гроббелаар стал чувствовать себя более уверенно, изучил некоторые компоненты игры новой команды, а потому и смотрелся в рамке значительно надежнее. Переломным моментом стала встреча Красных с Тоттенхэмом, где уже выступал незабытый и горячо любимый болельщиками Анфилда Рэй Клеменс. Причины ухода вратаря Ливерпуля до сих пор не раскрыты, но не стоит сомневаться в том, что Рэй сделал огромную услугу одиозному Гроббелаару, который мог годами прозябать на лавке запасных. Тот матч окрестили их очной схваткой, и выиграл ее именно Брюс – Ливерпуль одержал волевую победу со счетом 3:1, а первым, кто поздравил Гроббелаара, был Клеменс.

Апогей футбольной карьеры Брюса – финал Кубка европейских чемпионов 1984-го на римском Стадио Олимпико. Джо Фэган, тогда уже ставший менеджером Ливерпуля, дал отличное наставление вратарю на послематчевую серию пенальти, в которой английским чемпионам противостояла местная Рома. «Расслабься. Выиграешь – ты герой. Проиграешь – никто тебя не осудит». Подобного психологического приема было достаточно, чтобы Гроббелаар выполнил историческое представление и вынудил промазать с «точки» Бруно Конти и Франческо Грациани, сбив чемпионов мира с толку благодаря имитации подкашивающихся ног! Прием стал классикой, а сам Гроббелаар больше никогда не воспринимался исключительно как «чудак» - по крайней мере, теперь его выходки считались оправданными.

Хотя это еще мелочи на фоне тех представлений, что Брюс затевал по ходу матчей чемпионата. Стоит вспомнить историю во время поединка Ливерпуля с Тоттенхэмом. Дразнившие кипера мерсисайдцев фаны Шпор не ожидали ответной реакции «Клоуна» - уж точно такой, какой она вышла. На второй тайм Брюс прихватил с собой веер, и после каждого «приветствия» вражеской стороны кланялся, раскрывая таким образом прибор, служивший ему в качестве петушиного хвоста, чем Гроббелаар недвусмысленно намекал как раз на лондонский клуб.

Акробатические прыжки после матча, кривляния, маски на лице и прочие мелочи стали привычном атрибутом Гроббелаара. Но его, безусловно, отличала и особая манера игры. «Вратарь должен быть сумасшедшим», - утверждал африканец, редко контролировавший как свои действия, так и игру обороны. Брюсу было куда проще всыпать на орехи партнеру постфактум (как случилось еще с совсем юным Стивом Макманаманом), чем проконтролировать движение противников заранее, отдав необходимые указания.

Скрупулезность отдавала скукой, а Гроббелаар желал только веселиться: выходить из ворот, бросаться под пушечные выстрелы, в ноги соперникам, и едва ли не смещаться в зону опорных полузащитников, пока действия разворачивается на чужой половине поля. Брюс был бесстрашным, ловким, прыгучим и безгранично веселым. Однажды режиссер трансляции, устав показывать длинную и унизительную для соперника перепасовку Далглиша и компании, поймал реплику разочарованного и злого Гроббелаара: «Гребаная скука! К черту такой футбол!»

Партнеры по команде смирились с нравом Брюса. Он нередко проявлял агрессию, и кто-то даже пытался обвинить его в расизме, памятуя о былом занятии вратаря, не имевшего ничего общего с гуманизмом и равноправием, о котором так много стали говорить после появления в Англии чернокожих футболистов. «Если бы ты был в джунглях, там, где тебе положено, я бы тебя застрелил. Я занимался убийством таких, как ты», - по слухам говорил Брюс первому чернокожему партнеру по команде Ховарду Гэйлу. Тем не менее он прекрасно ладил с легендарным Джоном Барнсом и многими другими черными ребятами, а подобные изречения стоит списать на излишнюю эмоциональность Гроббелаара. Фразы и поступки, которые способны ранить и задеть за живое простого человека, для Гроббелаара не более чем слова, не значащие ничего на фоне жизни и смерти, о противостоянии которых африканец узнал в военные годы.

В официальных опросах болельщиков Ливерпуля Гроббелаар занимает второе место в списке лучших вратарей в истории клуба, идя следом за самим Рэем Клеменсом. Несмотря на это, по-прежнему бытует мнение о вполне средних способностях Брюса-футболиста и его великолепном артистизме. Бывшие партнеры как один повторяли: «Если бы он ничего не стоил, то не играл бы на протяжении 13 лет за Ливерпуль». Гроббелаар без чуждой ему скромности называет себя самым колоритным вратарем в истории Футбольной Лиги, но негодует, когда в его адрес слышится обидное «клоун». «You can take the mick, don't call me a clown. Any more lip and you're going down», - произнес он в знаменитой командной песне «Anfield rap», увидевшей свет весной 1988 года.

Помимо ярких выходок, Брюс оставался профессионалом до мозга костей, следил за здоровьем и поддерживал себя в отличной форме. Кто-то из экс-игроков Ливерпуля рассказывал историю о тренировке наутро после рождественской вечеринки. Гроббелаар начал кросс впереди вместе с тренером первой команды Роем Эвансом, но набрал такую скорость, что вскоре Эванс блевал прямо на поле. Вратарь же продолжал бег – как ни в чем ни бывало.

Годы, проведенные в английском футболе, стали настоящим приключением для Брюса Гроббелаара. Внезапно и как-то нелогично взлетев на самую вершину, он отправился на дно, как только началась вся эта история с договорными матчами. Скитание по низшим английским дивизионам, бесславная работа во главе сборной Зимбабве, тренерская должность в нескольких южноафриканских клубах и возвращение в Англию для участия в телевизионных передачах. Гроббелаар не останавливается и не унывает, искреннее мечтая в один день возглавить любимый Ливерпуль. И плевать, что времена меняются. Брюс остается прежним, за что его всегда любили, прощая самые большие ляпы и идиотские поступки. Одни называли его «клоуном», другие «гением», но и первые, и вторые испытывали к африканскому голкиперу совершенно одинаковые чувства. Наверное, в этом заключается главный парадокс таких редких и уникальных людей, как Брюс Гроббелаар.

Иван Громиков, специально для Бей-беги