Падение аргентинского футбола случилось в 1958 году. До этого была эпоха невинности, период Ла Нуэстра, когда главным было мастерство, безголевые ничьи были редкостью, толпы людей радовались достижениям великих личностей. Пока не пришел черед Хельсинборга и поражения 1:6 от Чехословакии на чемпионате мира. До тех пор аргентинский футбол, находившийся в перонисткой изоляции, был убежден в своем превосходстве. «Мы думали, что легко будет нам, - сказал вратарь Амадео Каррисо, - но получилось, что легко было всем остальным с нами».
 
Все трое из «Ангелов с грязными лицами», связки, которую нарекли так на прошлогоднем Копа Америка – Умберто Маскио, Антонио Анхелито, Омар Сивори – эмигрировали в Италию, очень ослабив нападение Аргентины, но, в принципе, это не имело значения на фоне тактической пропасти. «Мы привыкли играть очень медленно, а они играли быстро, - говорил Хосе Рамос Дельгадо, заявленный, но не сыгравший на мундиале. – Мы долго не играли на международном уровне, и считали себя очень талантливыми, но оказалось, что мы не шли в ногу с остальным миром. Мы отстали. Европейские команды играли просто. Были точны. Аргентина была хороша в работе с мячом, но не в движении».
 
По возвращении в Буэнос-Айрес игроков забросали мелочью и овощами, а тренер Гильермо Стабиле, руководивший командой с 1941 года, был уволен. «Национальная сборная должна была измениться, - говорит Дельгадо. – Стали подбирать разных игроков, игроков, которые больше выкладывались, чем играли».
 
Было очевидно, что тактическая система, в то время используемая в Аргентине, изменится. Большая часть остального мира уже перешла на W-M– центральный полузащитник становился защитником, форвард-инсайд оттягивался в полузащиту. Бразилия на победном мундиале 1958 года играла в четыре защитника, и это стало революцией в тактике.
 
Аргентина склонялась к игре с тремя защитниками, при этом убирая одного из крайних хавов, а не центрального, не пойдя по стопам английского стиля. Учитывая, что оборонительные полузащитники не отходили глубоко, это означало, что аргентинские края оставались открытыми. Но в первую очередь изменения коснулись стиля, а не формации.
 
Очереди за билетами на матчи чемпионата резко поредели – отчасти из-за чувства разочарования, отчасти потому, что увеличившийся средний класс предпочел смотреть матчи по телевизору, а не на стадионах. Клубы, пользовавшиеся поддержкой государства при Пероне (в 1955-м его свергли – прим. Football.ua), потеряли эти субсидии. Некоторые стали искать выход в привлечении иностранных талантов, пытаясь завлечь зрителей экзотикой, однако это разбавляло культуру La Nuestra. И, самое важное, дух изменялся. Повышение важности финансов привело к тому, что о зрелище стали заботиться меньше, чем о победе, стали больше думать, как не проиграть. После хельсинборгского унижения Аргентина решила нанять триумвират тренеров – Хосе делла Торре, Хосе Баррейро и, главное, Викторио Спинетто.
 
В мире La Nuestra Спинетто всегда выделялся. Наверное, несправедливо говорить, что он не был романтиком, ведь по-своему он им был, но романтика в нем была совершенно другого вида, нежели у большинства его современников. Его не волновало зрелище, он не пытался доказать превосходство в мастерстве над другими. Он заботился лишь о Велес Сарсфилде и победах.
 
Спинетто родился 3 июня 1910 года в баррио Флорес (район Буэнос-Айреса – прим. Football.ua). Прожил там первые годы своей жизни, три года учился в знаменитой школе El Nacional de Buenos Aires. «Я мальчик из хорошей семьи, просто прекрасной, - вспоминал он в 1971 году в интервью Освальдо Ардиццоне для журнала ElGrafico. – У бабушки и дедушки были деньги, но мой отец любил жить на широкую ногу и истратил состояние, предназначавшиеся мне в наследство. Помню, когда мне было 13 или 14 лет, мы переехали жить в дом моей бабушки в Барранкас де Бельграно – в большой дом».
 
Он отнюдь не был прилежным учеником, предпочитая спорт книгам, если они не были о футболе. «Я был хорошо развит для своего возраста, и мне были по душе соревнования, где имели значение сила и смелость, - говорил он. – По-мальчишески, понимаете? Каждый день я завязывал драки с ребятами своего возраста. Все дело в борьбе, а не ударах… В тщеславии, цель которого выяснить, кто сильнее. Но мне нравился футбол, понимаете? Поэтому после обеда я шел к автостоянке, которая все еще находится перед станцией Бельграно. Я на вид был статным мальчишкой, но мне позволяли драться, наверное, потому, что был способен дать отпор и не отказывался от приглашения на бой».
 
Семья Спинетто переехала в Кильмес, где он стал членом клуба HonoryPatriadeBernal, который выступал в промежуточной лиге (так в свое время назывался второй уровень аргентинского футбола до наступления эпохи профессионализма – прим. Football.ua). Там его дерзость нашла более практическое применение. «Какая борьба! – говорит он. – Сегодня вы видите на стадионах защитные сооружения. Но в то время те небольшие поля не предусматривали никакой защиты. Вы проходите пешком, без автобуса, ни с чем… между рядами болельщиков соперника…»
 
Он ушел оттуда, когда его семья вернулась на запад Буэнос-Айреса. «Мы переехали жить в Ла Патерналь (район Байреса – прим. Football.ua). И поэтому я пошел играть за команду, также носившую имя Ла-Патерналь, игравшую в той же промежуточной лиге».
 
Профессионализм был введен в 1931-м, а спустя год Спинетто, как перспективный центральный полузащитник, стал игроком Платенсе. Там уже было два прекрасных полузащитника, опытные Роберто Девото и парагваец Мануэль Флейтас Солич (позже станет успешным тренером-новатором в Бразилии). Шансов в первой команде он получал мало, в первые шесть месяцев было очень сложно.

Девето играл ранее за Велес, но, несмотря на свой талант, был недооценен болельщиками, грустившими за Хосе Луисом Боффи, который в 1921 году стал первым игроком Велеса, сыгравшим в национальной сборной. Два главных человека Велеса, Хосе Амальфитани и Франсиско Пицца, задавались вопросом, сможет ли агрессивный, но еще ничего не доказавший Спинетто, стать тем человеком, которому можно поручить номер 5 (самый уважаемый и романтический после десятки). В Платенсе Спинетто зарабатывал 250 тысяч песо в месяц с премиальными за победу в размере 200 песо. Велес мог платить в том же размере основной оклад, но как поощрение за победу давал лишь 30 песо. Спинетто, нуждавшийся в регулярной практике, с радостью принял предложение.
 
«Велес стал клубом моей жизни, - говорил он. – «У игрока всегда есть один клуб, даже если попал он туда случайно, как случилось со мной». В Линьерс Спинетто быстро стал известен благодаря своему духу и способностью забивать голы. Он был центральным хавом, каудильо – термин, который переводиться как «лидер» или «правитель», часто используется военачальниками и инкапсулирует аргентинский идеал «пятерки»; жесткая, безжалостная личность, больше, чем просто грубая, способная и бескомпромиссная.
 
«Я был центральным полузащитником, который давил на всех – со мной непросто было кому-либо, - рассказывал он в интервью SuperFutbol в 1988-м. – Я никогда не любил проигрывать, никогда не бросал играть до того, как пройдут 90 минут. Я всегда выкладывался на 100 процентов – ради болельщиков, ради клуба и товарищей по команде. Играл жестко, да, но в этом я был не одинок. Всегда был открыт и лоялен, уважал всех своих соперников. Не думайте, что это легко. Раньше все было не так, как сейчас, когда удары, полученные во время игры, забываются. В мои годы, если вы играли грязно, дело не заканчивалось свистком арбитра. Будьте готовы, что к вам нагрянут домой… Вы должны быть честны, используя силу, иначе…»
 
За шесть сезонов Спинетто сыграл 172 игры за Велес, забив 31 гол. В 1938-м он присоединился к Индепендьенте, двукратным чемпионам в любительскую эпоху и четырежды серебряным за первые семь лет профессионализма. Стоимость трансфера – 12 тысяч песо и полузащитник Хуан Алонсо. Он так и не прижился в Авельянеде, но, хоть и сыграл только 16 матчей, помог команде выиграть первый для нее чемпионат среди профессионалов. «Что я там делал? – вопрошал он у Ардиццоне. – Вы знаете, кто там тогда играл? Гении».
 
Год спустя он вернулся в Велес за 6 тысяч песо. За сезон он забил 11 голов в 24 играх – три гола с пенальти и один играя форварда в матче против Атланты. Сей эксперимент продолжался только две встречи; полузащита Велеса нуждалась в его драйве. Правда, команда шла на спад и в 1940 году она в единственный раз в своей истории понизилась в классе – так случилось после победы Атланты над Индепендьенте со счетом 6:3 в последнем туре. Спинетто был опустошен и решил закончить карьеру, в 30 лет, хотя позже несколько раз выйдет на поле за Акассусо во втором дивизионе в 1942 году.
 
«Я помню Викторио в день, когда Велес вылетел в 1940-м, - сказал Пабло Поликастро, пожизненный сосио клуба, на конференции по истории Велеса в 2006 году. – Мне было восемь лет, но эта картина все еще вызывает у меня эмоции. Я видел, как он шел по улице Эскалада, и понял – он плачет». В 1942 году судьба дала ему возможность исправить ситуацию, когда Амальфитани и Пицца предложили ему должность тренера. «Они сказали мне, что я застрял с тем, что имел, и что я должен справиться с игроками и деньгами, которые есть, - сказал Спинетто в 1980 году. – Этот разговор был похож на тот, который был в 1932-м, когда они подписывали меня как игрока. Теперь они доверили мне будущее и доверили его с легкостью, потому что я не мог подвести их».
 
Спинетто же сразу начал продвигать молодежь. Мигель Рухило, Армандо Овиде, Хуан Хосе Ферраро и Альфредо Бермудес – все вливались в первый полный сезон Спинетто во главе Велеса и выиграли возвращение в Примеру.
 
Много лет спустя Поликастро видел Спинетто, открывающим символический знак на станции Флореста, чтобы отметить место основания Велеса. «Я помню ваш вылет с Велесом в 1940-м», - нервно молвил тогда Поликастро. Спинетто ответил сердито: «И они со мной вернулись в 1943-м».
 
Спустя десять лет Велес закончил чемпионат на втором месте, сразу за Ривер Плейтом, и так он стал первой командой не из классической топ-5 (Бока Хуниорс, Ривер Плейт, Сан-Лоренсо, Индепендьенте и Расинг), сумевшей занять одну из двух наивысших позиций. (Уракан в 1939-м с Ривер Плейтом разделил второе место, и командам пришлось выяснять более сильного между собой, но ответный матч (первый закончился 3:3 – прим. Football.ua) так и не состоялся.)
 
Тем не менее, во время тренерской работы Спинетто во главу угла ставился игровой стиль, а не место в чемпионате. При нем у Велеса появилось чувство собственного достоинства, что в итоге помогло клубу сравняться в статусе с Расингом и Сан-Лоренсо, проникнуться garra– в буквальном переводе «коготь» - это полумифическое сочетание духа, прочности и стиля уличной жизни, что ценится в футболе Платенсе.
 
Спинетто прославился тем, что во время матча постоянно ходил вдоль боковой линии, буквально жил игрой, чего не было замечено ранее ни за одним аргентинским тренером. В первые годы тренерской работы он носил тренировочный костюм с полотенцем, накинутым на плечи, а заканчивал в синей куртке с буквой Т – Tecnico (то бишь тренер), отмеченной на кармане клейкой лентой. Обычно он сидел с опертым на правое колено локтем, поддерживая правой ладонью подбородок. Он бушевал своим быстро охрипшим голосом, срываясь на своих игроков, соперников, рефери, и часто его из-за этого выгоняли с кромки поля. «Игроки его очень любили, хотя он убивал их своими словами, - вспоминает Адольфо Могилевски, который работал со Спинетто в Атланте, а затем и в национальной сборной. – У него была репутация жесткого, но он был всегда сердечным и любил подчеркивать человеческие ценности».
 
Существует много историй о резкости Спинетто. Он мотивировал своих игроков в перерыве, спрашивая, что подумают их матери, если они проиграют. «Игрока, который боится выйти играть, опасаясь позора, не должно быть на поле, - говорил он. – Футбол – игра для мужчин». На конференции 2006 года Антонио Сеттино, другой пожизненный сосио, вспоминал игру в Ланусе, которую Велес после первого тайма проигрывал 0:2. «Дон Хосе Амальфитани пошел в раздевалку и сказал игрокам, чтобы они поберегли ноги, ведь футболисты стоят дорого. Он хотел успокоить их. Только Дон Хосе ушел, как Спинетто закричал: «Мудаки! Вы должны выиграть этот матч!» И Велес победил, а игрокам пришлось ждать где-то до десяти часов вечера, чтобы уехать, потому что фанаты хотели расправиться с ними. Дон Викторио выиграл эту игру, продемонстрировал свою резкость и страсть, которую питал к своему Велесу».
 
 Даже когда Аргентина на чемпионате мира-1958 расправилась с Северной Ирландией, Джимми Макилрой описал ее футболистов так: «много толстых коротышек с животами», которые больше «махали девочкам на трибунах» и дразнились. Такое отношение вызывало у Спинетто отвращение. «Разумеется, это важно, одарен игрок технически или нет, - сказал он El Grafico в 1971 году. – Но если у него нет fibra(с испанского можно интерпретировать как прочность, выносливость, решительность), то он не может стать великим. К примеру, Карлос Бьянки. Он стал человеком таким же, каким и был ребенком… именно потому он отдавал на поле всего себя. Вы знаете, какие игроки наиболее успешные на поле? Те, кто по-мужски полностью жертвуют собой. Вместе со своим талантом они отдают все, что у них есть… Потому что они стыдятся покидать поле побежденными. С таким типом игроков, которые чувствуют себя мужчинами, вы можете победить где-либо кого-либо».
 
Бьянки, который через время станет самым успешным тренером в истории Велеса, тоже отдал должное. «Дон Викторио был вечным перфекционистом, - сказал он. – И это то, что запомнилось мне навсегда, и этим я пользовался в будущем».
 
Игроки вспоминают Спинетто как великого мотиватора. «Он был человеком, много работавшим с игроками психологически, потому что игрок должен быть немного агрессивным, - сказал атакующий хав Норберто Конде. – Если игрок холоден, медлителен, если не делает все от него зависящее – значит, он не стремится к цели, к которой стремятся другие».
 
Он восхищал своей непредсказуемостью. «Не раз, когда я играл плохо, - вспоминает нападающий Эрнесто Сансоне, - он аплодировал мне, будто я делал все очень хорошо, а когда я играл хорошо и отдавал себе в этом отчет, он сурово критиковал меня, будто я играл ужасно».
 
Спинетто ненавидел проигрывать, но правый бек Оскар Усс рассказывал, что поражения редко вызывали у него гневные взрывы. «Он всегда пожимал нам руки и говорил, что проиграли из-за невезения, а в следующем матче мы должны победить. В следующем туре нам ничего больше не оставалось, кроме как побеждать. Он прекрасно знал, что сказать. Говорил с нами спокойно. Когда мы выходили на поле, он произносил: «Вы должны показать себя мужчинами, должны выиграть игру, потому что вы обязаны это сделать!»
 
Возможно, его самым большим талантом было умение настроить свою команду, если после первого тайма она проигрывала. Был как-то матч против Ривера, в котором Велес уступал 0:3 после первого тайма, в воротах стоял Мигель Рухило, виновный в двух голах. В перерыве тот был в отчаянии, но Спинетто отвел Усса, Анхеля Аллегри и Армандо Овиде в сторону и сказал: «Посмотрите на Мигеля. Если вы его друзья, то должны сыграть за него». Через двадцать минут Велес уже сравнял счет, а в конце игры Освальдо Боттини упустил прекрасный шанс вырвать победу.
 
Но главное наследие Спинетто заключается в том, что он заложил основы анти-футбола. Слишком громко будет сказано, если назвать его революционером в тактике, поскольку его идеи были похожи на те, что использовались в Европе или Бразилии в то время, и все же сам факт, что он думал о тактике, в Аргентине возвел его в особенный ранг.
 
Первым тренером, бросившим вызов господствующей системе – по сути, 2-3-5 со слегка оттянутыми нападающими-инсайдами – был Ренато Чезарини, один из первых ориунди, покинувших Аргентину ради Италии в начале 1930-х. Он играл в Ювентусе в роли персонального опекуна, и когда в 1939-м его назначили наставником Ривер Плейта, он точно так же стал использовать правого хава в качестве оборонительного игрока. Через некоторое время правый полузащитник превратился в правого защитника.
 
Спинетто никогда не играл «по Чезарини», но часто делал ему комплименты, восхищаясь брошенным вызовом преобладающим устоям. Спинетто тоже готов был менять роли. «Мне нужны команды с фиброй, - говорил он. – Защитники, которые обороняются, нападающие, которые атакуют… Но вы знаете, что для меня команда? Это объединение игроков, которым дана работа, и тех, кто должен опускаться ниже, искать ее. А для атак у вас есть фланги… всегда через фланги… Проходы через середину могут быть красивыми. Но как часто такие попытки заканчиваются успехом? Попробуйте вести статистику игры. Вы знаете, что такое атака для меня? Поддержка защитников. Нападающий должен следить за своим игроком, но в то же время партнер по команде должен постараться отдать ему пас в пространство позади защитника».
 
Его наиболее заметный успех был с Освальдо Субельдией, игроком с особенно пытливым умом. Он был номинальным десятым номером, атакующим левым инсайдом, но в том сезоне-1953, когда Велес финишировал вторым, Спинетто отодвинул его назад, нагрузив работой современного полузащитника. Невозможно узнать, чья была это идея, Спинетто или Субельдии: возможно, правильно смотреть на это как на симбиоз между интеллектом игрока и готовностью тренера попробовать что-то другое.
 
Это, конечно, был тот самый Субельдия, который сделал анти-футбол популярным с его великим, но грубым Эстудиантесом, выигравшим в конце 1960-х подряд три Кубка Либертадорес. И это то, что аргентинский футбольный историк Эстебан Бекерман отмечает, как, вероятно, главное достижение Спинетто.
 
Спинетто тренировал и вдохновил не только Субельдию, но и Карлоса Григуоля, который выиграл национальный чемпионат с Росарио Сентраль и Феррокарриль Оэсте (дважды) и Кубок Интерамерикана с Ривер Плейтом, и Бьянки, который с Велесом выиграл три чемпионата, Кубок Либертадорес, Межконтинентальный кубок, затем перешел в Боку и достиг еще большего успеха – четыре чемпионата, три Кубка Либертадорес и два Межконтинентальных кубка. Команды Григуоля и Бьянки никогда не были настолько откровенно циничны, как у Субельдии, но оба предпочитали агрессивную, дисциплинированною игру, ставя прагматизм выше красоты. (Весьма спорное утверждение автора, так как Бьянки в Аргентине почти единогласно относят к противоположному течению, меноттиевскому, о котором будет упомянуто ниже, но как не бывает исключительно черного или белого, так и нельзя сейчас, наверное, быть исключительно меноттистом или билардистом – прим. Евгений Блажко).
 
Потом, конечно, появились и ученики учеников Спинетто. Григуоль породил Эктора Купера и Марио Гомеса; Бьянки – Диего Канью и Омара Асада; Субельдия – Эдуардо Манера и наиболее известного из всех Карлоса Билардо. Непосредственно у Билардо теперь есть последователи – такие как Мигель Анхель Руссо, который выиграл Клаусуру с Велесом в 2005-м и Либертадорес с Бокой в 2007-м, и Алехандро Сабелла (нынешний тренер сборной Аргентины – прим. Football.ua), победивший с Эстудиантесом в Либертадорес-2009 и Апертуре-2010. Имя Билардо стало синонимичным целой философии анти-футбола.
 
Часто говорится, что с конца 1970-х аргентинский футбол был разделен на меноттистов – тех, кто следует Сесару Луису Менотти, вдохновившего противодействие анти-футболу, и билардистов, разделяющихся на Спинетто и остальных. Было бы неправильно представлять его как изобретателя анти-футбола, но он был человеком, который открыл глаза своих игроков на идеи, которые станут анти-футболом; скорее не отец движения, а его дедушка. Благодаря жесткости, решимости, своему виденью он не только вывел Аргентину из шока Хельсингборга, но и подготовил основы для совершенно новой концепции игры.
 
Джонатан Уилсон, TheBlizzard
Перевод и адаптация – Евгений Блажко, специально для Другого футбола