Последнее появление Брайана Клафа на Сити Граунд имело мало общего с тем демоническим образом человека, бросавшего вызов целому миру на протяжении тридцати лет. Менеджер Ноттингем Форест был не только подавлен – в конце своего пути Клаф выглядел бессильным. Данкан Хэмилтон, написавший книгу «20 лет в компании Клафа», сравнил его в тот день с капитаном корабля, идущего ко дну. Капитан смиренно стоял у тренерской скамьи, зная, что покинуть судно он не имеет права. Впервые в своей тренерской карьере Брайан Клаф вылетал – и именно таким образом завершался путь одного из величайших тренеров в истории футбола. 
 
Болельщики Ноттингема и Шеффилд Юнайтед набрали в грудь воздуха. «Брайан Клаф – футбольный гений», — затянули в унисон трибуны, для которых уже не имел глобального значения исход встречи. С финальным свистком понижение Ноттингем Форест в классе было оформлено официально, а уничтоженный результатом Клаф расплакался 
 
Тринадцать лет назад в Мадриде Форест завоевали второй кряду Кубок европейских чемпионов, а Брайан Клаф получил пожизненное право ходить по воде местной реки Трент. Минимальная победа над Гамбургом ввела в состояние экстаз английских болельщиков. Казалось, что остановить гениальный тандем Брайана Клафа с Питером Тейлором невозможно, они будут побеждать еще и еще. Но спустя всего два года Тейлор примет решение покинуть тренерский штаб Ноттингема. Финансовые проблемы клуба были лишь частью вопроса – окончательно и бесповоротно разошлись пути двух людей. На волне успеха Клаф превратился в настоящего «монстра», находиться бок о бок с которым не представлялось возможным: потерявший страсть Тейлор впервые совершил громкую и провальную покупку – форварда Норвича Джастина Фашану. И взаимное уважение вскоре сменилось попытками спихнуть вину за неудачи команды на старого друга.
 
 
Клаф расценивал уход Тейлора как прямое предательство – и, отчасти, был прав. Вскоре Питер возглавил соседский Дерби Каунти, в котором дуэт добился огромного успеха десятком лет ранее, и уже по ходу следующего сезона Бараны приехали в гости на Сити Граунд в матче третьего раунда английского Кубка. Казалось, что для Клафа та встреча значила больше, чем решающие поединки Кубка чемпионов: когда ему команда уступила со счетом 0:2, он принялся обвинять игроков в симпатии к Тейлору, а больше других досталось центральному защитнику Форест Вилли Янгу. Менеджер прямым текстом обвинил того в денежном интересе, после чего предложил убраться с глаз и пойти пожать руку «старому другу Тейлору». Желая поддеть Клафа, Янг прислушался к его просьбе: Брайан выгнал подопечного из автобуса и на глазах фанатов орал тому вслед, что это последнее, что он сделал в Ноттингеме.
 
Отношения Клафа и Тейлора были окончательно разрушены в 1983-м, когда Питер провернул за спиной коллеги переход фундаментального для Форест левого вингера Джона Робертсона. Для Клафа работа без Тейлора была вызовом. Он панически боялся, что люди воспользуются неудачами команды как поводом назвать вклад Питера определяющим, но этого не произошло: в условиях финансовой нестабильности и скромности на фоне ведущих клубов, Клаф поддерживал Ноттингем на великолепном уровне. Команда становилась третьей, дважды выигрывала Кубок Лиги и играла в полуфинале Кубка УЕФА, а Брайан в свою очередь не упускал возможности уколоть старого друга в прессе. Какие-то насмешливые комментарии Клафа в середине восьмидесятых довели до истерики всю семью Тейлора, после чего страдавший от проблем с сердцем тренер потерял последнее терпение. «Все хорошее, что оставалось у меня к этому человеку, пропало».
 
 
Клаф продолжал отлично делать свою работу, но прежняя «магия» пропала. В девяностые Ноттингем вошел стабильным клубом, поддерживаемым авторитетом одного человека: не все трансферы Клафа становились успешными, равно как игроки ставили под сомнение его устаревшие тренерские методы, но один из постояльцев Сити Граунд тогда четко определил отношение болельщиков. «Позиция и титулы для нас стали второстепенными. Мы верили в Клафа, а его присутствие в команде позволяло нам считать себя особенными». 
 
В 1991-м Ноттингем добрался до финала Кубка Англии. Клаф боялся показывать собственную усталость, но с каждым годом у него находилось все больше причин для раздражения. Телетрансляции, агенты игроков и увеличение значимости денег отправляли его на эмоциональную обочину и вынуждали все глубже погружаться на дно бутылки, к которой он пристрастился с того самого дня, как одна травма оборвала многообещающую карьеру талантливого бомбардира. Несмотря на имевшийся контракт, Клаф в глубине души рассматривал вариант ухода на покой уже тогда – в качестве победителя, закрывшего волшебную карьеру недостающим триумфом в Кубке. В конце концов он просто понимал, что в будущем ему вряд ли удастся добраться до этой стадии еще раз. Клаф нервничал настолько, что перед началом встречи попросил менеджера Тоттенхэма Терри Венейблса покрепче его обнять. Но победителем стала лондонская команда.
 
 
Следующий сезон Ноттингем завершил на достойном восьмом месте и проиграл еще один финал – теперь в Кубке Лиги, МЮ. Но скрывать общее положение дел от публики становилось все тяжелее. Тедди Шерингем, со скандалом проданный Клафом на старте сезона 1992/93, вспоминал, как после одного из матчей команды в чемпионате в раздевалке футболистов ждали стаканы с восстанавливающим минеральным коктейлем: умирающий от жажды Тедди схватил тот, что первым попался под руку. «Глаза у меня были навыкате. Это был полный стакан водки с небольшим количеством апельсинового сока. Клаф сказал, что это не его, но ни у кого особых сомнений не было».
 
Брайан не признавал своих проблем с алкоголем, но на финише карьеры болезнь была очевидной: в 55 лет Клаф выглядел лет на десять старше своего возраста, его лицо покрылось красными пятнами, его руки тряслись. В таком возрасте большая часть тренеров переживает свой пик развития, но для Клафа это был закат: за его плечами было 30 лет тренерской карьеры, непрерывной борьбы с реальными и воображаемыми врагами. Его уничтожал не только алкоголь, он уничтожал себя сам – запредельная концентрация энергии, необходимость жить в образе и разбивать человеческие сердца оставляли ему единственную возможность отдыха в виде бутылки бренди, но с годами бутылок и напитков становилось все больше. Постепенно, Клаф терял связь с реальностью и футбольным миром: что парадоксально, внешне это произошло мгновенно – в течение всего одного сезона 1992/93.
 
На старте чемпионата, несмотря на несколько осечек, ничто не предвещало вылета Форест – да и вряд кто-то мог всерьез допустить саму возможность понижения в классе команды Брайана Клафа. Слухи вокруг клуба, тем не менее, намекали на скорое завершение эры: в октябре городская мэрия объявила о том, что по ходу сезона, который, возможно, станет последним для великого тренера, Ноттингем вручит ему звание почетного жителя города. Над клубом нависла угроза администрации, но что еще хуже – многие члены правления разуверились в Клафе, наблюдая за тем, как неудачно тот работает на трансферном рынке. Квинтэссенцией стала покупка форварда Роберто Росарио из Ковентри за 400 тысяч фунтов через несколько дней после того, как клуб официально объявил о подписании нападающего с именем.
 
Еще хуже дела были на поле. По сути, по ходу того сезона Форест лишь временно проснулись в январе, одержав несколько важных побед – на протяжении всего остального времени команда Брайана Клафа выглядела пародией на саму себе. В поздние годы менеджер все чаще философствовал на тему «правильного футбола», в который играют его подопечные, перекатывая мяч по газону, но в 1993-м это было в буквальном смысле «перекатывание»: Ноттингем был не готов физически к противостоянию с коллективами, что вошли в первый сезон Премьер-лиги в усиленном режиме. Клаф всегда презирал чрезмерные физические нагрузки и не собирался (и просто не был в состоянии) отходить от этих принципов: он появлялся на тренировочной базе два раза в неделю, и даже более того – все меньше общался с командой, потеряв страсть и силы к прежде великолепно мотивировавшим речам. После очередного домашнего поражения (0:3 от Уотфорда) Рой Кин направился в тренерский кабинет, желая попросить Клафа о нескольких днях отдыха, но наткнулся в приемной на менеджера сборной Грэма Тейлора. Тот приехал обсудить с Брайаном вызов в национальную команду его сына Найджела, но Клаф, по словам гостя, был на совещании с клубными директорами. Уже покидая приемную, Кин заметил Клафа в помещении – тот прятался, не желая показываться после очередного позора. 
 
Председатель правления клуба Фред Ричер и сам Клаф уверяли болельщиков в том, что держат ситуацию под контролем – команда редко покидала последнее место, но Брайан на фоне всего этого решился говорить не только о продлении контакта, но и о своем намерении привести Форест к чемпионскому званию уже в следующем году. Он окончательно терял связь с реальностью – по крайней мере футбольной. Наконец, в апреле 1993-го директор клуба Крис Уоттон продал изданию The People информацию о критической стадии алкоголизма тренера: по его словам, Клаф дважды был близок к смерти, находясь в состоянии глубокого опьянения. Также он предоставил журналистам запись, на которой Клаф пытался произнести несколько слов для рекламы завтраков Shredded Wheat. Легендарный менеджер с трудом связывал слова, а его единственным понятным изречением стала фраза: «Б…, я ужрался в говно». Уоттон мог приукрасить историю, но Клаф был вынужден признать факт: кабинетные руководители, с которым он воевал на протяжении всей карьеры, в итоге нанесли по нему последний удар.
 
Спустя день Ричер созвал срочную пресс-конференцию. Клаф потребовал от Фреда уволить Уоттона, но сам директор отказался подписывать заявление об уходе, потому клуб ограничился  штрафом и временным отлучением от работы. Настоящая бомба взорвалась через минуту: еще не сообщив ничего игрокам, Клаф оповестил журналистов о своем уходе на пенсию по завершению сезона. Семья и тренерский штаб знали об этом уже несколько недель, но худшего времени для публичного объявления нельзя было найти – в сложившейся ситуации Клаф уходил разбитым и униженным, хотя уже теперь, доказав слабость великого человека, никто и не собирался плевать ему вслед. «По ходу последнего сезона я часто смотрел в зеркало и не понимал, почему продолжаю. «Ты должен был уйти еще два года назад…» — говорил я себе».
 
Четвертого октября 1990 года в доме Брайана Клафа раздался звонок. На другом конце провода был Рон Фентон, помощник менеджера в Ноттингеме. Питер Тейлор ушел из жизни на Мальорке в возрасте 62-х лет – месте, которое давно стало вторым домой для них, их семей и футболистов. Клаф молча положил трубку. Он тихо посетит похороны друга и навсегда прекратит называть его по фамилии, чем он намеренно занимался последние семь лет. Спустя три года, получая статус почетного жителя Ноттингема, Брайан Клаф выкажет редкую для себя грусть. 
 
«Я жалею только о том, что моего друга сейчас нет здесь со мной». 
 
Иван Громиков, специально для Бей-беги