Сейчас многим кажется то назначение ошибкой, застопорившей развитие Ливерпуля, как клуба. Другие видят более логичным обратный процесс: назначение Эванса сразу после Далглиша – омоложение состава, а уж затем вступление в дело прогрессивного Сунесса, который, пусть и совершал глупые поступки, всем сердцем желал вновь увидеть Ливерпуль сильнейшим клубом Англии. Но теперь был выход Роя Эванса – человека, верой и правдой служившего клубу тридцать лет, и вобравшего все самое лучшее, что оставили по себе творцы великого Ливерпуля – Билл Шенкли и Боб Пейсли.

Эванс был полной противоположностью Сунессу. Он не конфликтовал с прессой, был почитаем в среде болельщиков и игроков, а его спокойный и уравновешенный характер меньше всего напоминал знаменитого шотландца. Руководство клуба позволило ему пригласить любого из специалистов со стороны, готовых работать в штабе, и Эванс дал возможность проявить себя старому другу Дуги Ливермору, игравшему за Ливерпуль во времена Шенкли и работавшего помощником Терри Венейблса в Тоттенхэме. Сколотив свой тренерский состав, Эванс вернул на поле Анфилда то, чего не доставало в последние годы, - радость. Красные едва ли не с первых матчей заиграли в зрелищный и открытый футбол, поощряемый тренером.

За четыре года, что провел Рой Эванс у руля команды, Ливерпуль дважды становился третьим и дважды оказывался на четвертой позиции. Сейчас подобный результат выглядит вполне приемлемым, но тогда Ливерпуль еще жил былыми успехами и от менеджера, пусть и выигравшего Кубок Лиги и вышедшего в финал Кубка Англии, ждали одного – победы в чемпионате. Этого Рой дать Ливерпулю не мог.

"Все говорят об этих белых костюмах, как это было ужасно, но это всего лишь прикол. Никого бы не волновали костюмы, если бы команда выиграла финал. Ребята и мне предлагали так выйти, но я бы выглядел смешно в таком костюме с моим-то ростом", - как всегда оправдывал своих парней Рой Эванс. Предматчевое дефиле Робби Фаулера, Джеми Реднаппа, Дэвида Джеймса и компании стала классикой финалов Кубка Англии: тот мерсисайдцы проиграли Манчестер Юнайтед, игроки которого на фотосессию за день игры пришли в тренировочных костюмах. Отдыхать умели все футболисты, но Юнайтед, в отличие от Ливерпуля, умели еще и побеждать. Их называли "Спайс Бойз" - несмотря на аналогию с поп-группой, Ливерпуль времен Эванса куда больше отдавал рок-н-роллом – игроки веселились на поле и за его пределами, а добрый менеджер был им больше другом, чем тренером и наставником. Это были настоящие герои – те самые, что никогда не завоевывает трофеи и почести.


В компании с Кенни

Образ мягкого и покладистого тренера, который принято отождествлять с Эвансом, слеплен отчасти правильно, но не стоит полагать, что Рой наплевательски относился к образу жизни своих футболистов и не пытался привить им дисциплину. Был случай, когда Рой на время исключал из первой команды Нила Раддока за то, что тот набрал лишний вес. Но бороться с традиционным британским времяпровождением игроков он не мог и, наверное, не хотел: игра менялась, в Ливерпуле появлялись игроки из-за границы, а потому и общие принципы подготовки следовало изменять. Рой оставался консерватором.

Впоследствии Эванс рассказывал, что клуб забраковал некоторые его трансферы – например, покупку Тедди Шерингема, которого руководство посчитало слишком старым (а ему еще не было даже тридцати). Эвансу часто вспоминают двенадцать миллионов, потраченных на талантливого, но психически неуравновешенного лентяя Стэна Коллимора, и еще несколько неоднозначных покупок, но результаты работы на трансферном рынке у Эванса как минимум ничем не уступают его преемникам.

Шло лето 1998-го. Вернувшись с отдыха на Барбадосе, Эванс был вызван в клубный офис. Питер Робинсон, вице-председатель правления клуба, представил менеджеру Жерара Улье, известного в широких кругах как спортивный директор сборной Франции, выигравшей чемпионат мира. Это потом Эванс поймет, что предложенная идея была безумством, а тогда, мысленно еще расслабляясь на пляжах Барбадоса, Эванс легкомысленно согласился. Вскоре он понял свою ошибку.

Это было совмещение. Совмещение двух незнакомых людей, всю жизнь занимавшихся разной работой в разных странах, в роли одного человека – менеджера. Поначалу Эванс подумал, что Улье сменит ушедшего с должности ассистента Ронни Морана, но вскоре понял, что француз метит на место главного – причем, место единоличное. У них не было конфликтов, которых Улье по своей природе вообще старается избегать. Они вполне нормально общались, но принимали разные решения, которые каким-то образом было необходимо преобразовать в одно. Ближайшие месяцы стали сущим кошмаром.

"Жерар шокировал игроков. Во время предсезонного сбора он сказал, что отныне запрещает белое вино, и игроки имеют право разве что на один-другой бокал красного под мясо. Ребята, любившие белое вино, взбесились. В этом не было никакого смысла".

Их союз казался на первый взгляд перспективным. Каждый из них одинаково определял проблемы команды в обороне, хотел привить ей комбинационный стиль игры, но как только начался сезон, пошли разногласия в выборе состава, и этого не могли не заметить игроки. Улье сторонился "грязной" и неприятной работы, оставляя ее Эвансу. Так, решив не заявлять на ближайшую домашнюю игру полузащитника Джейсона Макэйтира, дуэт договорился встретиться в условленное время и вдвоем сообщить футболисту неприятную новость. Жерара не было на месте – оббегав ближайшие помещения базы, Эванс пошел к игроку один, а через полчаса встретил Улье. Тот мило выпивал и общался с кем-то из совета директоров, а на вопрос коллеги ответил банально: "Извини, забыл".

Ни для кого в структуре не было секретом, что руководство связывает будущее клуба в первую очередь с Улье, и, в очередной раз натерпевшись из-за разногласий с французом, Эванс решил уйти. "Когда я сказал ему, в его глазах читалось – он рассчитывал на мой уход раньше". Клуб красивыми словами провожал Эванса, вслед за которым ушел и Дуги Ливермор, - никто из них не получал обещанных выплат на протяжении полугода, что по-человечески обидело Эванса. "Я не хочу лгать. Я проработал в клубе более тридцати лет и такое отношение обижает".

Ему предлагали роль директора, но Эванс желал отдохнуть от футбола и даже отдохнуть от Ливерпуля. Вскоре он ненадолго вернется в игру, чтобы поруководить идущим к банкротству Суиндоном, но его скаузерское происхождение и пожизненная служба одному любимому клубу сделают Эванса в какой-то мере закрытой фигурой для других коллективов. В представлении каждого Эванс ассоциируются исключительно с одной командой, а сам он стал кем-то вроде зеркала эпохи, начатой в шестидесятых и законченной в конце девяностых. По крайней мере, именно на нем отразились все те основы, что закладывал когда-то Билл Шенкли, и именно Эвансу было суждено эту эпоху закрыть.

Рой Эванс никогда не держал обиды на Улье или кого-то еще. Они множество раз общались спустя годы, и то решение – это было не проявление обиды, а поступок на благо клуба. Если бы Эванс бился за свое место, то поставил бы под угрозу результаты Ливерпуля и процесс развития клуба, а потому он просто отошел в сторону, позволив новому человеку взять управление в свои руки. Корабль должен был плыть дальше, и общее дело по его управлению гораздо важнее амбиций одного человека, три десятка лет шедшего к воплощению своей мечты. Именно таким вещам учили Роя Эванса Билл, Боб, Джо и все остальные.

Иван Громиков, специально для Бей-беги