"Я впервые увидел Рому в январское воскресенье 1983 года. Тогда я тренировал Бенфику и приехал в Рим, чтобы посмотреть соперника по четвертьфиналу Кубка УЕФА. Взял такси от аэропорта Фьюмичино до центра и по пути успел влюбиться в Вечный город". На Стадио Олимпико иностранец не прятался: "Я Свен-Йоран Эрикссон, тренер Бенфики. Хочу посмотреть сегодняшний матч". Шведский специалист зашел на стадион и подумал: "Вот где я должен работать!" В тот вечер Рома выиграла у Кальяри со счетом 1:0: Фалькао забил, а потом был удален с поля. Свена-Йорана пригласили на телевиденье вместе с Лидхольмом и в какой-то момент тренер Волков начал говорить с соотечественником по-шведски без перевода: "Нильс, нас же никто не понимает!"

В марте Эрикссон вернулся в Рим в рамках Кубка УЕФА: под его руководством португальцы сыграли хорошо, победили со счетом 2:1. На следующий день итальянские газеты сыпали комплиментами в адрес шведа, но потом на протяжении нескольких месяцев не было ни единого намека на то, чтобы пригласить его на работу в Италию. Тем не менее искра все же проскочила. Однажды в Лиссабоне Свен-Йоран ехал в ресторан, чтобы пообщаться с президентом Бенфики в неформальной обстановке, когда услышал, как кто-то ему сигналит из соседней машины. Он подъехал и услышал: "Извините, синьор Эрикссон, я работаю в итальянском посольстве, не смог найти Ваш номер телефона: у меня важное сообщение от президента Ромы Дино Виолы".

Свен-Йоран попросил своего друга смотаться в Рим и обсудить условия сотрудничества. Он много не просил, особенно по современным меркам, поэтому вскоре был подписан двухлетний контракт. Готовясь к новому приключению, швед посмотрел финал Кубка европейских чемпионов Рома - Ливерпуль, закончившийся фатальной для хозяев поля серией пенальти. Однако ему больше всего запомнилась не сама игра и не серия одиннадцатиметровых, а то, что за ней последовало: тифози джаллоросси не хотели покидать стадион, смотрели на поле остекленевшим взглядом или горько плакали…

Дино Виола был готов на все ради Ромы: когда нужно было схитрить - хитрил, когда нужно было бросаться в бой - никогда не уклонялся. Он никогда не говорил с Эрикссоном о целях на сезон. Точнее, говорил, но только один раз за все время: "Прежде, чем я окончательно превращусь в старика, хотелось бы снова почувствовать вкус скудетто и попробовать свои силы в КЕЧ". Увы, но ничего не вышло. И Свен-Йоран не получил Феррари, обещанный в качестве премии за скудетто. В день, когда тренер и президент встретились в Тоскане со Збигневом Бонеком, которого приглашали к себе в команду, Дино приехал на Феррари: "Раньше ее водил Платини". Заметив, как у шведа загорелись глаза, он промолвил: "Будет моим подарком тебе по случаю победы в чемпионате".

Сезон 1984/85 начался нелегко. У Эрикссона не было разрешения тренировать в Италии, поэтому на некоторых стадионах его даже не пускали в раздевалку в перерыве. Газеты писали, что новая Рома не играет, а мучается, и в какой-то момент Свен-Йоран сам поверил в это и стал жалеть о переезде. Кроме того, при Нильсе Лидхольме в команде сложились определенные привычки, с которыми новый наставник вынужден был бороться. Приходилось быть более жестким, более целеустремленным и, как результат, более надоедливым. А ведь некоторые из его подопечных совсем недавно выиграли мундиаль и считали себя королями! Вот и журналисты набросились на шведа, утверждая, что тот упрям и никого не слушает.

А еще был Фалькао. В тот сезон бразилец сыграл немного: два или три матча, и те на невысоком уровне. Однако от него многое зависело в раздевалке, даже руководство к нему прислушивалось. Эрикссон встретился с ним еще до подписания контракта - они поговорили на португальском языке. В том числе и о возможном усилении. "Вы видели игру Манчини?" - "Нет, но я часто встречал эту фамилию в газетах". - "Нужно его купить, поверьте мне". Виола попробовал договориться с президентом Сампдории Мантовани, но тот тоже оказался крепким орешком. Сезон отметился окончательным разрывом и даже войной между Ромой и Фалькао, а Эрикссон, по понятным причинам, оказался в самом ее центре.

С Лидхольмом джаллоросси выигрывали трофеи, пережили золотое время. Наверное, поэтому со стороны казалось, что новичок старается изменить слишком многое. Слишком многое разрушить, что не могло не вызывать протест. А для самого Эрикссона индивидуальные характеристики доверенных ему исполнителей не имели слишком большого значения. Он просто хотел, чтобы вверенная ему команда восприняла и воплотила его идеи. Шведский специалист предпочитал силовой футбол. Говорил, что классная техника ничего не значит, если мячом владеют другие. В восьмидесятые он еще верил в силу атаки и требовал больше агрессии, больше прессинга, больше скорости.

Лишь в ходе второго сезона в Риме Эрикссон почувствовал себя хозяином положения. К тому времени швед уже выучил итальянский язык и получил разрешение на работу. Атмосфера в коллективе стала иной. Игроки верили в себя и доверяли тренеру. Однако, в отличие от Лиссабона, пришлось изменить правило, согласно которому Свен-Йоран никогда не закрывал свои команды на базе. На начальных стадиях Кубка Италии он вообще встречался с футболистами только в день игры. Как-то раз он встретил своего игрока в ресторане в субботу вечером. Ничего страшного: "Где еще он должен ужинать, если он не женат?!" Однако остальные думали по-другому и, скорее всего, по инициативе Виолы, попросили: "Мистер, может, все-таки будем встречаться заранее?" Ладно.

Фалькао уже не было и не было причин оплакивать его уход. Бонек хорошо вписался в новую команду. Эрикссон, наконец-то, решился оставлять вне состава Роберто Пруццо или Бруно Конти. Было нелегко, но он был уверен в правильности своих решений. Конти, конечно, великолепный футболист, но он хотел больше независимости и не умел в полной мере использовать свой талант. Как вспоминает сам Бруно: "Эрикссон изменился со временем. Раньше он был куда более принципиальным и непримиримым. Однажды мы закрылись в сауне в Тригории и разговаривали на повышенных тонах больше часа и вышли оттуда полностью опустошенными". Что касается Пруццо, тот просто переживал неудачный период, восстанавливаясь после травмы. Потом он вернулся и забил 19 голов, выиграв титул лучшего бомбардира чемпионата.

Также в распоряжении Свена-Йорана было достаточно молодых и перспективных футболистов: Джузеппе Джаннини, Стефано Дезидери, Сандро Товальери, Паоло Бальдьери. Все они сделали карьеру в профессиональном футболе, но, как признался позже Эрикссон, могли и должны были добиться большего. Он пытался объяснить им, что кальчо существует не только в Риме, более того, там выигрывали больше скудетто, чем в столице. Однако Вечный город не отпускает легко тех, кого породил, хотя нет более опасного места для молодых футболистов. Когда джаллоросси, потеряв скудетто, выиграли Кубок Италии 1986 года без участия игроков Скуадры Адзурры, занятых на чемпионате мира, эти ребята почувствовали себя императорами, никак не меньше.

Если в первом круге сезона 1985/86 Ювентус довольно легко удерживал лидерство в Серии А, то после Рождества свое восхождение начала Рома Эрикссона. 16 февраля Пруццо, пребывающий в фантастической форме, отгрузил пять мячей в ворота Авеллино, приблизившись к бьянконери на расстояние в три очка. Своих непосредственных соперников из Турина римляне разорвали на Олимпико со счетом 3:0 (Грациани, Пруццо, Серезо). В феврале-марте отрыв то уменьшался, то увеличивался, пока за два тура до окончания его совсем не стало. Ювентини, разрываемые внутренними конфликтами и слухами об уходе Трапаттони, не смогли обыграть Сампдорию, в то же самое время джаллоросси взяли свое в Пизе: проигрывали, отыгрались, вышли вперед и победили.

После игры в раздевалке футболисты джаллоросси пребывали в эйфории. Только и слышно было: "Мы сделали это!" Именно тогда Эрикссон совершил роковую ошибку. Нужно было хватать команду и везти ее как можно дальше от Рима, где все уже начали отмечать еще невыигранное скудетто. Нужно было закрыть команду на базе где-нибудь на севере. Но швед этот момент не прочувствовал и готовился к предстоящему матчу в обычном режиме. На Стадио Олимпико приехал уже вылетевший Лечче бывшего игрока и будущего тренера Лацио Эудженио Фашетти. На шестой минуте головой забил Грациани, убедив всех, что дело-таки, действительно, сделано. А сделано ли? Сравнял счет воспитанник джаллоросси Ди Кьяра, после чего аргентинец Барбас вывел свою команду вперед, реализовав чистый пенальти, и увеличил отрыв, завершив контратаку! Последовавший гол Пруццо только продлил агонию, не изменив общей картины. 2:3.

В перерыве Эрикссон не мог сдержать злость на своих подопечных: "Что вы творите?!" - "Мистер, сейчас мы все сделаем". Но это были только слова. Ночью швед так и не смог заснуть, а утром ему позвонил Виола: "Свен, вы должны знать, что лично вы скудетто выиграли. Разве что Феррари я вам не подарю". По городу ходили слухи, что команда специально проиграла, но верится в это с трудом: "Это слишком страшно, чтобы быть правдой". Хотя как раз слова Виолы о личном скудетто наталкивают на сомнения. Были разговоры и о Тотонеро, и обо всех возможных махинациях, но разумного объяснения произошедшему так и не было найдено. Следующий матч в Комо уже ничего не решал, но болельщики последовали за командой - десять тысяч человек преодолели семьсот километров! Проиграли 0:1…

Третий сезон швед не доработал, потому что хотел изменений. Виола тоже хотел, но не в таком количестве. Перед злосчастным матчем с Лечче тренер подписал новый контракт, несмотря на весьма щедрое предложение от Ювентуса в лице Бониперти. Свен-Йоран отказал туринцам не потому, что не мог предать болельщиков, которые многие годы враждовали с бьянконери, а потому что дал слово Дино. Однако разочарование было настолько сильным, что наладить ничего не удалось, и после проигранного матча Милану со счетом 1:4 Эрикссон пошел прямо к президенту со словами: "Если хотите - буду паковать чемоданы". Тот захотел. 

Времени на то, чтобы расстраиваться по мелочам у Свено-Йорана не было - серьезно заболела его дочь, и врачи давали только 50% шансов на ее выздоровление. А что значит увольнение по сравнению с шестичасовым ожиданием во время операции, когда ты не знаешь, что будет с твоим ребенком?! Операция, к счастью, прошла успешно. Эрикссон вскоре вернулся в Рим и просидел несколько месяцев без работы. Он никогда не пересматривал матч Рома - Лечче и отказывался отвечать на сотни вопросов о том, что же тогда все-таки произошло. Позже он нашел в себе силы уехать ради нового опыта. Наверное, потому что знал - у него еще будет повод вернуться в Вечный город.


Яна Дашковская, специально для Calcio dello Stivale