Ну а куда, скажите на милость, он мог еще податься?

Брайан Клаф покинул Лидс Юнайтед состоятельным человеком, что подтверждал новенький светло-голубой Мерс, однако как менеджер, как специалист он был разбит и уничтожен. Приглашение от одного из сильнейших клубов страны стало для него настоящим вызовом, но он продержался только 44 дня. Клаф прекрасно знал, что на Элланд Роуд его ждала "мафия", признававшая только одного "крестного отца", и тем не менее он самонадеянно бросился "доказывать" - доказывать, что не случайно добился успеха с Дерби Каунти, что замечательный коллектив, сложившийся в Лидсе, способен побеждать "правильно". Этот опыт оказался еще болезненнее, чем порывистое решение возглавить скромный Брайтон энд Хоув Альбион – в таких клубах принято либо начинать, либо завершать карьеру, а Клаф был полон сил и энергии, он был в самом расцвете. Что он собирался делать на этом пляже? В Брайтоне он не сумел изменить общую посредственность, а Лидс попросту отторг его, как отторгает организм пересаженный орган. Если хотите, он мог стать для Лидса "новой печенью", чтобы очистить "организм", "отравленный" репутацией "самого грязного клуба". И это был настоящий провал, ведь теперь вся страна увидела, что Клаф – он не всемогущий. Он не хотел, чтобы его воспринимали, как воспринимают теперь Мэлколма Эллисона, который из прогрессивного тренера превратился в звезду шоу-бизнеса, много болтающую, скандалящую и гулящую.

А еще Брайану и его семье очень нравилось в Дерби. Уход из клуба Дерби Каунти – самая большая глупость в его жизни. Вместе с постоянным ассистентом и верным другом Питером Тейлором они достали Баранов из нафталина, словно давно залежалую в шкафу одежду. Чемпионское звание, полуфинал Кубка чемпионов – Клаф был уверен, что создает в Дерби настоящую династию победителей, которая будет доминировать в английском футболе долго, очень долго. Потом, наблюдая за все новыми и новыми успехами Ливерпуля дома и в Европе, Брайан будет говорить, что на месте мерсисайдцев мог быть его Дерби. В конце концов Билл Шенкли проделал с Ливерпулем тот же путь – из грязи, из забвения второго дивизиона в князи, на вершину. Но Шенкс в Ливерпуле никогда не позволял себе самонадеянных глупостей в отношениях с правлением клуба. Ведь сто раз прав был Джо Мерсер, когда сказал: "Любой директор клуба тем опасен, что он ничего не понимает в футболе".

В футболе очень важно найти "свой клуб", и Клафу повезло. Но он сам отказался от своего счастья. Так куда теперь ему было податься?

Выход нашелся в январе 1975 года. Ноттингем расположен неподалеку от Дерби, где по-прежнему жила семья Клафов. Ноттингем Форест влачил жалкое существование во втором дивизионе, опасаясь вылета рангом ниже и теряя зрительскую аудиторию. Но! В этом клубе не было ни акционеров, ни директоров. Структура управления Ноттингемом была уникальной для английского футбола, в котором еще в XIX веке появились закрытые акционерные общества. В Ноттингеме были члены клуба – общим числом чуть больше двух сотен, которые платили ежегодные членские взносы и выбирали комитет, занимавшийся деловыми вопросами. По сути, Клаф получил возможность стать главным человеком в клубе, чего он добивался в Дерби. Ноттингем не мог рассчитывать на  инвестиции акционеров, так как члены клуба, помимо нескольких сотен фунтов членских взносов, не имели права вкладывать деньги. Поэтому финансовое положение Форест полностью зависело от выступлений команды на поле, то есть от него, менеджера. К нему в кабинет никто не смел войти без стука, даже "член комитета".

Но это будет потом, а пока Клаф, как всегда, бравировал: "В Ноттингеме приняли единственно верное решение, пригласив именно меня". Эта фраза хорошо укладывалась в газетные заголовки, но на самом деле Брайан верно подметил причину неудач Форест – в последнее время здесь слишком часто ошибались, принимая важные решение. В 1967 году интересная команда, которую собрал Джонни Кэри, была вице-чемпионом страны и полуфиналистом Кубка Англии, но не смогла закрепиться на тех позициях, и сгорела так же быстро, как и Главная трибуна стадиона Сити Граунд в 68-м. Ноттингем продавал ведущих игроков, не мог удержать менеджеров, потому хирел и чахнул. Клаф снова вернулся к тому, с чего он начинал создание Дерби Каунти. Однако теперь рядом с ним первое время не было Питера Тейлора – тот оставался в Брайтоне.

Клаф начал работу с Лесниками триумфально – обыграл в кубковом матче Тоттенхэм на его поле (1:0), а затем там же, в Лондоне, в матче чемпионата одолел и Фулхэм (тоже 1:0). Но следующую победу в чемпионате команда одержит только 2,5 месяца спустя, и Клаф честно признает: "Мы были настолько плохи, что заслуживали вылета". Ноттингем спасла отчаянная решимость загнанного в угол менеджера. Брайан понимал, что неудача в Ноттингеме поставит крест на его карьере, хотя не мог открыто признать это. Более того, во время интервью он вел себя так, словно сделал Ноттингему большое одолжение: "Решил поучаствовать в крысиных бегах". Но он заразил этой своей решимостью команду, которая, невзирая на трудности первого времени, преображалась на глазах.

Первое, что сделал Клаф – отменил решение выставить на трансфер полузащитников Мартина О'Нила и Джона Робертсона.

"Немного понаблюдав за Роббо, я нисколько не удивился, что его собирались продать, - вспоминал Клаф. – Мало кто был настолько не похож на профессионального спортсмена, как он. Другой менеджер, глядя на него, засмеялся бы, лишь бы только не заплакать. Если вкратце охарактеризовать игрока, который станет ключевым в чемпионском составе, то он был заядлым курильщиком, имел килограммов пять лишнего веса и был, пожалуй, самым медлительным во всей Футбольной Лиге. Как правило, разминался он следующим образом: стоял некоторое время на одной ноге, после чего грузно переносил вес тела на другую ногу. Толстый, небритый, небрежно одетый, вечно с сигаретой, он не умел бегать, не умел плавать, ненавидел солнце и главным развлечением считал крепкий сон. …Он не был похож на атлета, но в конце концов и ван Гог не был похож на художника!"

Клаф запретил Робертсону появляться небритым, пытался заставить бросить курить, но Джон от вредной привычки не отказался, а ныкался с сигаретой, словно школьник. "Если кто-то считает, что тренеру до всего этого не должно быть дела, - шумел однажды Клаф, - так я скажу: именно в таких моментах заключается основа основ работы в коллективе, а не в одних только тактических занятиях и тренировках. Я заставил Роя Макфарланда состричь длинные патлы, и вот это я называю классной работой менеджера!"

И все-таки самое главное, что Клаф сделал для команды и для Робертсона, заключается не в воспитательной работе. Он нашел для него позицию на поле. Джона использовали при Аллане Брауне в центре полузащиты, но там он был слишком медлительным и нерасторопным. Клаф поставил Роббо не левый фланг.

"Сейчас я все больше убеждаюсь в том, что видеть игру Робертсона тогда было привилегией, - пишет журналист из Ноттингема Данкан Хэмилтон. – Он словно цеплялся за боковую линию поля, втягивая голову в плечи, как делает под дождем человек без зонта. Но как только мяч попадал к нему, то словно приклеивался к его левой ноге. Невообразимым образом он с мячом огибал защитников, как будто те были под гипнозом, как будто вокруг него застывало всё – болельщики, игроки, и только он шел вместе с мячом, как в замедленном кино. Неважно, как часто ты видел этот трюк Робертсона, который оставлял позади себя ошеломленного защитника, ты готов был смотреть снова и снова, чувствуя себя зрителем на представлении знаменитого фокусника. Ты понимал, что все очень просто, однако разгадать секрет фокуса не удавалось. Я был готов платить, чтобы попасть в ложу прессы на матчи с Джоном Робертсоном".

Ювелирные подачи нелепого шотландца с фланга и со стандартов стали главным оружием в арсенале Ноттингема. Он ухитрялся выдавать удобные передачи из ситуаций, которые казались безвыходными, при этом внешне оставаясь таким же неповоротливым лентяем. Некоторые болельщики Лесников не ценили талант Робертсона столь же высоко, как это делал Клаф или тот же Хэмилтон. Они считали, что Роббо сумел бы принести еще больше пользы, если б бегал быстро и много. Однажды Джон сорвался в сторону трибуны, когда устал слушать гадости в свой адрес от одного из болельщиков команды. Но любой, кто играл тогда вместе с ним, понимал бесценное значение этого парадокса. "Загоните его с мячом к угловому флагу, поставьте рядом защитника, - объяснял Клаф, - и он уделает соперника, просунет мяч сквозь него, подработает и выдаст подачу точно на голову набегающему в штрафную партнеру. И все это на носовом платке – не так уж и много есть футболистов, которые умеют так же".

В 1975 году Ноттингем завершил сезон на 16-м месте, а в сезоне 1975/76 стал восьмым во втором дивизионе. Летом 76-го произошло событие, важное для дальнейших успехов клуба – Клаф воссоединился с Питером Тейлором. Тому не хватило совсем немного, чтобы поднять Брайтон во второй дивизион, и он ушел. Конечно же, от предложения вернуться в родной город Ноттингем, он не мог отказаться. Клаф продолжал собирать вокруг себя "своих" людей, ранее выкупив у Лидса нападающего Джона О'Хейра и полузащитника Джона Макговерна, с которыми работал еще в Дерби.

Макговерн начинал свою карьеру вообще в Хартлепуле, когда там работали Клаф с Тейлором. На поле фигурой он был не менее парадоксальной, нежели Робертсон, но такой же значимой. "Болельщикам зачастую трудно было понять, что он делает в составе, - вспоминает Данкан Хэмилтон. – В глаза бросалась его неловкость. Когда он бежал, то напоминал утку, которая выбралась на берег. Однако те, кто разбирался в игре, ценили его позиционное чутье, умение работать с мячом и работоспособность – без всего этого более ярким исполнителям проявить себя было бы непросто". Клаф, в очередной раз – уже в Ноттингеме – представляя прессе Макговерна, заметил ухмылки и резко заявил: "Джон пришел в эту команду, чтобы научить остальных, как нужно играть в футбол!"

"И это не преувеличение, - расскажет потом Клаф. - Поначалу одни из них вообще не умели играть, другие не были способны отдать точную передачу, а третьи били по воротам, как бог на душу положит". Вместе с Тейлором было проще все это исправить. В сезоне 1976/77 Ноттингем завоевал последнюю, третью путевку в элиту. Причем команда сделала это в том же издевательском стиле, в котором Дерби праздновал чемпионство в 72-м – на Мальорке. Ноттингем завершил свою игровую программу, имея 52 очка, и отправился на курорт. Болтон отставал на два пункта, но имел в запасе два поединка. Уже первый из них Скакуны проиграли, уступив Вулверхэмптону со счетом 0:1. По иронии судьбы, именно Волки за пять лет до того сделали Дерби чемпионом, обыграв в отложенном матче Лидс – 2:1. Напоследок Болтон сыграл только вничью с Бристоль Роверс (2:2), когда Лесники на пляже уже вовсю налегали на шампанское.

Алексей Иванов, специально для Бей-беги