"А ну-ка повтори, что ты сказал".
В своем костюме Джон Фашану больше походил на банковского клерка, чем на футболиста, которому предстояла целая неделя тренировок. Дорогие часы на руке, кожаный портфель – эти атрибуты были уместнее за столом переговоров, чем в общественном парке Роухэмптона среди грязи и собачьего дерьма.
Лори Санчес тяжело дышал. Капли пота обильно стекали по его лицу. Комья налипшей грязи на видавших виды бутсах. Застиранные до абсолютной потери первозданного цвета майка и шорты – все в грязных темно-коричневых пятнах. Запекшаяся кровь на рассеченном колене.
"Ты кем себя вообразил, говнюк? Пока мы тут месим дерьмо, ты валяешься всю неделю на массажном столе, зато в субботу, как ни в чем не бывало, оказываешься здоровее всех здоровых. Сдается мне, что ты обыкновенный жулик".
Фашану некоторое время играл желваками. Потом аккуратно поставил портфель на лавку.
"Ну что ж, давай отойдем и поговорим как мужики. А вы, парни, бегайте себе дальше".
В юности Фашану занимался боксом и, говорят, как-то уложил чемпиона Англии среди школьников. Тренер считал, что из Джона получится толк – он умел думать на ринге, а не только отрывать голову. Точнее, он сначала думал, а уже потом отрывал голову.
Они отошли в кусты, подальше от глаз тренеров. Ни в коем случае не бить по лицу, убеждал себя Фашану – будут лишние вопросы. Но Санчес ударил первым. Фашану ответил ногой – по голени. Санчес, похоже, даже не почувствовал боли и тут же ударил еще раз. Ну все, пора с ним кончать. Фашану нанес удар в солнечное сплетение – этот кулак знал свою работу. Санчес остался на ногах.
"Мать вашу, парни! Ну сколько можно? Что ни день, одно и то же…"
Из-за кустов показался Терри Бертон, один из тренеров Уимблдона.
"Санч, прекрати! Не хватало еще, чтобы ты угробил чувака, за которого Сэм выложил 125 штук. Да и ты, Фаш, остынь – здесь все уже в курсе, что ты самый крутой. Просто Санч считает, что тренировка важнее всего на свете, а ты думаешь иначе".
…В 2007 году издание The Times опубликовало список 50-ти худших игроков в истории Премьер-лиги. Нападающий Уимблдона Джон Фашану оказался на 22-м месте. Гордиться тут нечем, конечно. Но и переживать по такому поводу Джон Фашану не станет. Банда психов из Уимблдона – это совершенно уникальное явление в английском футболе 1980-90-х годов. Да и в любой другой эпохе ничего подобного не найти. Был, например, Лидс Дона Риви. Был Арсенал Герберта Чепмэна и Джорджа Грэма. Эти команды не любили и даже ненавидели. За цинизм, деньги или незрелищность. Но даже самые убежденные противники признавали – у этих команд был класс. У Уимблдона не было ни класса, ни каких-то других соплей. Но именно это сделало эту команду явлением, именно это помогало ей побеждать, вопреки заставшим аксиомам и, самое главное, себе в удовольствие. "Потому что мы – банда, и творим, что хотим!"
"В английском футболе второй половины 1980-х годов каждый знал, что в эти несколько лет беспредела пересекаться с Уимблдоном чревато крупными неприятностями. Они ломали челюсти, выбивали зубы, заталкивали мяч в ворота локтями, коленями и лбами. Они дрались с представителями прессы, громили гостиницы и публично снимали трусы. Для них не имели значения ни масштабы драк, ни количество желтых и красных карточек, их не м
огли остановить ни угрозы со стороны футбольных чиновников, ни другие крутые парни, оказавшиеся на пути", – писал английский журналист Мэтт Аллен.
Здоровенный мускулистый негр по имени Джон Фашану на футбольном поле был наилучшим олицетворением стиля Банды психов – а, что бы кто ни говорил, у этой команды был свой стиль. Если хотите, это был футбольный панк-рок – грубый, напористый, неотесанный, плебейский. Но зато благодаря всему этому любой бесталанный неудачник мог поверить, что и в футболе, в этой "прекрасной игре", можно добиться успеха, делая не больше того, что умеешь. Не нужно исполнять штрафные с ювелирным мастерством Мишеля Платини. Или выдавать финты а-ля Йохан Круифф. Или раздавать передачи с элегантностью Франца Беккенбауэра. Более того, к этому всему не стоит даже стремиться – правило игры в футбол предусматривает, что мяч должен оказаться в сетке ворот соперника. Никто не обязывает делать это каким-то особенно изысканным или эстетически безукоризненным способом. Лишь бы в рамках правил. Даже если вместе с зубами соперника.
Джон Фашану никогда не тянулся к тем, кто лучше. Он предпочитал оставаться собой. Хотя у него перед глазами был пример его старшего брата. Джастин Фашану рано прославился. Ему еще не было 17-ти лет, а скауты ведущих английских клубов уже говорили о техничном, с дриблингом пареньке из Норвича. Неудивительно, что на младшего брата мало кто обращал внимание: когда Джастин эффектно обходил защитников, Джон буквально проламывался сквозь них; когда Джастин наносил неберущийся удар с подкруткой, Джон вбивал мяч в сетку лбом,
предварительно оттеснив защитника локтем и выставив колено вышедшему из ворот голкиперу.
В 1981 году Джастин Фашану стал первым в истории британского футбола темнокожим, за которого заплатили 1 млн фунтов. Его пригласил сам Брайан Клаф, только-только выигравший с Ноттингемом два Кубка чемпионов. Спустя два года Джон Фашану из глубокого резерва Норвича перебрался в Линкольн Сити. В клуб третьего дивизиона. За 15 тысяч фунтов.
Джон Фашану не переживал по этому поводу. Единственное, что он перенял у своего брата – слава, какой бы они ни была, должна быть только твоя, нельзя паразитировать на чужих успехах. Свою славу Джон приобретал по крупицам. Первыми с его локтями и мускулами познакомились защитники соперников Линкольна. Грубая физическая сила в третьем дивизионе – это все равно что ювелирная техника в финале чемпионата мира. То есть то, что надо. Одиннадцать забитых за сезон мячей – отличное подтверждение тому, что Фашану идеально вписался в стиль игры команды. Он даже стал тянуть ее за собой. Потому что – характер. В первый раз в жизни Джон перестал быть "младшим братом", он превратился в лидера.
Болельщики других команд люто ненавидели Фашану. И втайне им любовались. Они видели, как их словно вытесанные из камня центральные защитники отлетали от наглого форварда чертового Линкольна. Джон замечал ненависть в их глазах, слышал их вопли. Когда он пробирался после матча к автобусу, в него летели пивные бутылки с мочой, от которых не могли защитить даже полицейские. Хулиганы из Миллуолла бесновались: "Ниггер! Черный ублюдок! Мы тебя прикончим!" Прошел всего год, и они обожали Джона Фашану, прозвав его Fash the Bash. Фаш-Удар.
Да, это был все еще третий дивизион, но Миллуолл по своему статусу намного превосходил маленький Линкольн. Так что это был безусловно шаг вперед. Начинающий менеджер Львов Джордж Грэм заплатил за Фашану 55 тысяч фунтов. Ему нужен был как раз такой нападающий, чтобы довести до совершенства тактику "оборона – быстрый пас на фланг – подача в штрафную – удар любой ценой". Но первое, что услышал Грэм от новичка: "Это круто, спасибо. Но учтите – я люблю играть в футбол, но терпеть не могу тренироваться". Грэм опешил, но не показал виду. Он мог приказать, однако понял, что в этом случае лучше объяснить: "Если будешь тренироваться, я могу сделать тебя лучше – в том, что касается игры ногами". Прошел еще год, и Джон вместе с Миллуоллом вышел во второй дивизион.
В марте 1986 года Дэйв Бассетт представлял самого дорогого игрока в истории Уимблдона, который "должен усилить нашу игру на финише сезона и помочь в борьбе за выход в первый дивизион": "Я заприметил Фашану, когда он еще выступал за Линкольн. Он выделялся мощью, здорово чувствовал себя в воздухе, но ногами играл неважно. Я продолжал следить за ним, когда Джон перешел в Миллуолл, и за это время он подтянул свои слабые стороны, ничуть не растеряв главных качеств. Благодарю нашего владельца, Сэма Хаммама, который поверил мне и выложил за Фаша 125 тысяч фунтов своих личных денег".
В оставшихся девяти матчах новичок забил четыре мяча, Донс вышли в элиту спустя всего девять лет после дебюта в Футбольной Лиге, а о "главных качествах" Фаша очень красочно рассказал Стив Брюс, в середине 1980-х сражавшийся против Банды психов в составе Норвича:
"Джон Фашану перед визитом в гости к своему бывшему клубу дал эксклюзивное интервью газете, в котором в подробностях расписал, как он вышибет из меня все дерьмо. За день до матча со мной на эту тему пообщалось радио Норвича, и я сказал, что Фашану и его Уимблдон могут сколько угодно разглагольствовать, работая на имидж Банды психов, но на футбольном поле ничто и никто меня не запугает.
Вечером того же дня я ужинал дома, когда зазвонил телефон. Джанет взяла трубку, звонивший попросил к телефону меня: "Просто скажи ему, что звонит Фаш". Я взял трубку и четкий твердый голос произнес: "Брюси, это Фаш. Слышал твое интервью на радио. Ты действительно брякнул, что не боишься меня?" Я начал возражать – мол, ты не должен был сам начинать все это, так не принято в спорте. Внимательно выслушав меня, Фаш спокойно произнес: "Что ж, Стив, встретимся завтра на дальней штанге". И положил трубку. Аппетит у меня пропал совершенно.
Едва начался матч, как вратарь Уимблдона Дэйв Бизант зарядил мяч через все поле. Он летел точно ко мне, а навстречу несся Фаш, восьмидесятикилограммовая гора мышц. Ну что тут делать? Закрыл глаза, втянул голову в плечи – и прыгнул, надеясь, что Господь не даст мне умереть. Ба-бах!!! Лежу. Вроде бы жив и почти цел. Поднялся, а Фаш уже тут как тут. Мы обменялись с ним многозначительными взглядами, а на меня уже набросился Винни Джонс и зашипел прямо в ухо: "Ну все, Брюси, ты труп. Он тебя сегодня убьет"…"
Нил Рэдферн, знаменитый путешественник по трясине и футбольный долгожитель, наигравший за свою карьеру больше тысячи матчей, играл вместе с Фашем в Линкольне, и не перестал удивляться его постоянным преображениям: "Вне футбольного поля это был совершенно другой человек. Вежливый, одетый с иголочки. Уже тогда его отличала настоящая деловая хватка. Это может показаться странным, но Фаш умел делать деньги, а не выбивать их. Но на поле, в игре, он превращался в необузданного дикаря. Он был крут. Даже играть с ним в одной команде было небезопасно – что уж говорить про тех, кто оказывался по ту сторону…"
Джон Фашану родился в неблагополучной семье. Его отец получил престижную профессию адвоката, но, по требованию своего родителя, вернулся практиковать в родную Нигерию. В Лондоне осталась его жена и пятеро детей. Обыкновенной сиделке содержать такую ораву было не по силам, она отправила в приют двух своих сыновей – Джастина и Джона. Она продолжала навещать детей, даже когда тех усыновила благополучная супружеская пара из деревушки в Норфолке. Приемная мама была учителем музыки и играла на органе в старинной церкви, новый отец был уважаемым в округе инженером. Братья прилежно учились, демонстрировали большие таланты в спорте. Они получили хорошее воспитание. В деревенской глубинке у них даже не было ни малейших проблем из-за цвета кожи. Наоборот, их уважали – как воспитанников примерной четы Джексонов, как талантливых спортсменов.
Но на футбольном поле Джон Фашану превращался в "необузданного дикаря". Как и весь Уимблдон, критиковать его было намного легче, чем обыграть. В дебютном сезоне в элите Банда психов, которой предрекали скорый вылет, заняла 6-е место. Затем – 7-е. Потом еще по разу 6-е и 7-е, а также 8-е. Плюс Кубок Англии 1988 года, когда в финале "оборванцы" обыграли ливерпульских "аристократов". Это были годы почти безнаказанной "кражи со взломом".
Но даже такой "примитивной" команде подходил не каждый. И дело тут не в умении терпеть и смелости участвовать в бесчисленных диких выходках. Речь о другом. Например, чтобы быть вратарем Уимблдона, требовалось каждый раз "загружать мяч в гребаный миксер". То есть лупить через все поле к чужим воротам, повинуясь рыку Джона Фашан
у. За "кружева" в центре поля можно было натурально получить в лоб от Бассетта. Голландский вратарь Ханс Зегерс долго колесил из клуба в клуб, но стал кумиром болельщиков Донс в первом же матче. Он так двинул в чужую штрафную со своей половины поля, что Фаш без проблем переправил мяч в сетку ворот соперника.
Джон Фашану был рожден для такой игры. Но ему хотелось большего. Не каскада финтов и ударов в падении через себя. Он не стремился к лучшему. Пусть все будет так же, но – больше. Со временем это стало самой серьезной проблемой Фашану-футболиста. Он не боялся ставить себе цели, но тут же охладевал, добившись своего.
Все смеялись, когда Фаш заявил, что хочет играть за сборную Англии. Однако в мае 1989 года он вышел в стартовом составе в товарищеском матче с Чили. Первый футболист Уимблдона в сборной Англии. "Не издевается ли над нами Бобби Робсон?" - решили болельщики, и за дебютом Фаша наблюдала рекордно низкая в истории матчей главной команды страны на Уэмбли аудитория – всего-то 15 тысяч. Фаш не забил, но полностью оправдал свое прозвище The Bash, проверив локтем чилийца Фернандо Астенхо. "Ему повезло остаться на поле", - писали газеты. Дон Хау, тренер Уимблдона и помощник Робсона в сборной, назвал дебют Фашану "удачным": "Даже Гари Линекер, наблюдая за его игрой, признался, что считает его идеальным партнером". Спустя четыре дня Фаш сыграл полчаса против шотландцев, и на этом его карьера в сборной завершилась. "Сыграв за сборную, он моментально потерял к этому интерес. Джон мог бы добиться настоящего успеха, если бы прилагал для этого больше усилий", - утверждал Хау.
Другая цель – доказать всем, что он умеет не только орудовать локтями и коленями, но также способен забивать как настоящий бомбардир. В сезоне
1990/91 Джон Фашану установил личный рекорд – 20 мячей. Он уступил всего лишь три гола Алану Смиту из Арсенала. И Фаш опять потерял интерес. Уже к Уимблдону. В 1994 году он ушел в Астон Виллу, где не доиграл даже сезон, завершив карьеру из-за травмы.
К тому времени Джон Фашану-футболист давно жил в тени Джона Фашану-предпринимателя и шоумена. Делать деньги получалось у него настолько легко, что он даже вступил в деловые отношения с азиатским подпольным игорным синдикатом. Фаш, используя свои связи и знакомства, помогал обеспечить нужные результаты в матчах английского первого дивизиона. Как и другие участники печально известного "дела Брюса Гроббелаара", Джон Фашану был признан невиновным по всем пунктам обвинения. Но он единственный, кто не просто вышел сухим из воды – Фашану и сегодня с успехом ведет свой бизнес и занимается общественной деятельностью. В начале нового века Джона назвали самым влиятельным африканцем Британии.
Может быть, потому, что, когда возникала такая ситуация, он не боялся отложить в сторону кожаный портфель и, поиграв желваками, грозно рявкнуть: "А ну-ка повтори, что ты сказал".
Все-таки даже в костюме с иголочки и со всеми дорогими аксессуарами он все тот же Fash the Bash. Фаш-Удар. Крутой парень из Банды психов.
Алексей Иванов, специально для Бей-беги
