Кажется, в футболе 31-летний Нванкво целую вечность — настолько давно он вошел в когорту топ-игроков. Но в последнее время удача накрепко забыла дорогу к дому Кану — роль запасного игрока в английском Портсмуте вряд ли по душе тому, кто выигрывал Лигу чемпионов.

— Говорят, вы намерены прекратить выступления за сборную?

— Я имел в виду, что вряд ли буду интересовать тренерский штаб в дальнейшем. Все-таки три гола за сезон не тот показатель, с которым следует появляться в сборной. Но сам я готов играть за национальную команду по первому зову.

— У вас возникли какие-то сложности в клубе?

— Потерял место в основе — играю все меньше и меньше. Хорошо вот — в сборной получил игровую практику.

— Хотите сменить команду?

— Это не от меня зависит. Но с руководством поговорю — если на моей позиции тренеры видят других игроков, то пусть меня продадут.

— Не хотите вернуться в Аякс?

— Не могу же я навязываться! Если бы я был нужен в Амстердаме, меня бы позвали.

— Вспоминаете тот Аякс середины 1990-х, который был сильнейшим клубом Европы?

— Такое забыть невозможно. Я пришел в Аякс в 1993 году, как раз когда он стал возрождаться и набирать силу, вырос вместе с командой, как и весь наш тогдашний состав. Три года, которые я провел в Голландии, были лучшими в моей карьере.

— Не жаль, что та команда распалась?

— Сожаление в спорте вещь бесполезная, а в футболе особенно. Никогда ничто не стоит на месте. Если бы мы все продолжали играть за Аякс в том же составе и дальше, просто наступил бы застой, мы остановились бы в своем развитии. Двигаться вперед в творческом и игровом плане возможно, только постигая новое.

— Если бы можно было повернуть время вспять, перешли бы в миланский Интер?

— Ни за что. Но тогда я покидал Голландию с надеждами на лучшее. Я был молод и многого не знал. Меня предупреждали, что Интер скупает всех без разбора и без четкой цели, что там не считаются с игроками. На поверку все оказалось гораздо печальнее: при огромных возможностях к организации дела в Интере подходили несколько странно.

— Однако один сезон в Милане сложился для вас весьма удачно…

— Меня тогда даже признали лучшим футболистом Нигерии, было много поклонников и целый ворох надежд на лучшее. Хотя началось все со скандала — в составе сборной я поехал на Олимпиаду в Атланте, где мы стали чемпионами. Но в клубе не то что не порадовались за меня, а заявили, что уехал я самовольно, и посадили в запас. Пока не сменился тренер, я так и не играл.

— Олимпийская медаль, наверное, особенно вам дорога?

— Конечно, ведь это единственный титул, который я выиграл в составе сборной. Но первая медаль чемпиона Голландии, которую мне вручили в 1994 году, все же имеет особую цену. Я тогда только приехал из Африки и был никому не известным молодым парнем. То, что успех ждал меня в первом же клубе и в первый же сезон, — большое счастье.

— Чем бы вы занимались, если бы не стали футболистом?

— Такого не могло быть. Футбол был едва ли не единственной возможностью вырваться из нищеты. У меня пять братьев и сестер — большая семья даже по африканским меркам. И отец всю жизнь работал почтальоном, чтобы вырастить нас. Кто-то из семьи обязательно должен был выбиться в люди, чтобы обеспечить родителям безбедную старость. Повезло мне, но дело не только в фарте — имея перед глазами пример отца, я тоже всю жизнь работал не покладая рук. Или, если хотите, ног.

— Вы не думали о завершении карьеры? Все-таки 15 сезонов в большом футболе — срок немалый…

— Нет, еще поиграю. И сезонов, кстати, не 15, а 17. Два года в нигерийском Оверри тоже не стоит сбрасывать со счетов. Футбол у меня на родине, конечно, не чета европейскому, но и там все дается непросто.