"В наших краях, на Северо-востоке, говорят: если в новогоднюю ночь ты занимаешься чем-то, чем занимался в уходящем году, ты будешь делать это всю жизнь. Мое первое воспоминание связано с тем, что все сидят за новогодним столом, я гоняю мяч по нашему дому, а в это время слышен бой курантов".

"Наш директор школы учил: если хочешь донести до кого-то свою мысль, говори тихо. Люди будут стараться прислушиваться, чтобы разобрать твои слова. А станешь кричать, к тебе быстро потеряют интерес".

"Мой дядя работал мясником на бойне, и я всегда мог получить от него свиной пузырь. Этой штукой было удобно играть в футбол, а если она лопалась, всегда можно было попросить новый".

"За то, что я стал настоящим атлетом, я должен благодарить отца. Он был очень крепким, работал в шахте в те времена, когда приходилось поднимать уголь на поверхность вручную. Никто и никогда не побил его рекорд по поднятию тяжести".

"Отец поддерживал мое увлечение футболом. Однажды он отдал половину недельного заработка, чтобы купить мне новые бутсы. Он понимал, что это поможет мне вырваться из нищеты. У него были примеры перед глазами – из нашей шахтерской деревеньки вышло полсотни профессиональных футболистов".

"Мой первый тренер, Барти Роу, был настоящим фанатом игры, именно он научил нас жить и дышать футболом. Когда я думаю о Барти, я думаю о том, что потеряла эта игра – природный энтузиазм. Сегодняшние учителя слишком много говорят о теории, о системах и схемах. Я уверен, что дети пропускают мимо ушей все эти речи. И профессионалы, кстати, тоже".

"Больше всего на свете я мечтал играть за Сандерленд. Они были героями моего детства. Но тогдашний менеджер клуба Джонни Кокрейн и главный скаут Томми Ирвин забраковали меня, сказав, что я слишком маленький. Самое смешное, что при этом ни тот, ни другой не был выше 165 см. По той же причине мне отказал Тоттенхэм, а Вулверхэмптону я показался слишком хилым".

"Батарея, в которой я нес службу, должна была отправиться в Юго-Восточную Азию. Но меня перевели в другую батарею, потому как я был капитаном футбольной команды полка. Почти сразу та батарея оказалась в плену, а я воевал в 8-й армии маршала Монтгомери в Африке".

"Вскоре после демобилизации я повстречал свою будущую жену Джесси. Чтобы произвести на нее впечатление, я показал ей шрам на руке и сказал, что это рана от штыка, полученная во время одного из сражений в пустыне. На самом деле я поранился открывашкой".

"Отец Джесси хотел знать, чем я занимаюсь. Я сказал, что я футболист. Он немного напрягся: "Хорошо, но профессия-то у тебя есть?" Тогда я уточнил: я не просто футболист, а профессиональный футболист. Будущий тесть стал мрачнее тучи, но я вовремя спохватился, сказав, что умею класть кирпич. И он тут же оживился: "А вот это дело!"

"Я люблю Ливерпуль и его жителей. Я прожил много лет рядом с ними, и я сражался вместе с ними на войне. Девяносто процентов солдат моего полка были из Мерсисайда, поэтому я смог узнать все о характере ливерпульца".

"Коп всегда требует лишь одного – честности".

"Я был агрессивным игроком, но я выходил на поле потому, что любил футбол, а не потому, что хотел кого-то изувечить".

"То, что называется стилем Ливерпуля, будет существовать всегда. Стиль заключается в том, что футболисты имеют полную свободу выражать себя на поле. Я не имею в виду, что все они толпой носятся по полю без малейшего намека на организацию. Но при этом на Анфилде никогда не будут связывать личность по рукам и ногам".

"В Ливерпуле мы всегда старались, чтобы игроки на поле помогали друг другу и не расставались с мячом".

"Пас не бывает коротким или длинным. Пас бывает удачным или нет".

"Я никогда не зарабатывал столько, сколько зарабатывают в футболе сегодня, но никто из теперешних футболистов не получал столько удовольствия от игры, как я".

"Наверное, только пропуск финала Кубка чемпионов может сравниться с разочарованием от пропуска финала Кубка Англии. В 1950 году, когда меня не включили в состав Ливерпуля на финал с Арсеналом, я пережил самое большое потрясение в карьере. Тогда я мог запросто уйти из клуба, если бы меня кто-то позвал. Но летом я успокоился, поняв, что в другом клубе со мной могла случиться точно такая же история. Став менеджером, я понимал, что чувствуют те, кого я не ставил в состав в финале. Я понимал, и старался поддержать их".

"Я всегда проявлял интерес к физиотерапии и психологии. Физиотерапию я изучал по своим травмам и повреждениям, что сослужило мне хорошую службу: я научился диагностировать проблему и знал, сколько времени понадобится на восстановление".

"Билл Шенкли никогда не давал советы, он раздавал приказания".

"О тактике и работе в команде говорят так много, но за этими разговорами легко забыть о простых вещах. Психологические и ментальные факторы так же важны, как и физическая форма. Если игрок в плохом расположении духа, он не сможет сыграть на нужном уровне, даже если его физическое состояние будет идеальным. И наоборот. Во всем должен присутствовать баланс".

"Говорят, будто Ливерпуль играет просто. Хорошо, но что в этом заключается? Отдать мяч товарищу по команде, который находится в более выгодном положении. При этом отдающий должен сделать так, чтобы принимать мяч было удобно. Это мыслительный процесс. Да, мы стараемся делать многие вещи как можно проще, избегая усложнений. В современном футболе слишком часто предпочитают усложнять. В то же время важно избегать чрезмерных упрощений".

"Мало что в футболе может сравниться с умением своевременно расстаться с футболистом. Большая ошибка продолжать доверять тому, кто уже не способен соответствовать нужному уровню. Это несправедливо по отношению и к самому игроку. Конечно, важно расстаться как можно аккуратнее и вежливее, но в любом случае это следует сделать в срок".

"Расстояние, что отделяет раздевалку от кабинета менеджера, имеет важнейшее значение. Стоит футболисту преодолеть это расстояние, быть беде. Когда Билл Шенкли был менеджером, я считал одной из важных своих функций быть проводником между раздевалкой и кабинетом. Даже если мне не удавалось отговорить игрока от встречи с менеджером, я старался дать ему совет, который помог бы сгладить углы".

"Футболисты время от времени нарушают режим. Так было и будет всегда. Я сам был молодым, и всякое случалось. Задача тренера состоит в том, чтобы, во-первых, помочь игроку на тренировочном поле избавиться от последствий похмелья, а во-вторых, не допустить появления историй в газетах".

"Идея собираться для разговора в маленькой комнатушке, в которой хранились бутсы, принадлежит мне и Джо Фагану. Разговоры о футболе – одна из самых притягательных сторон этой игры. Мы приглашали в Бут-рум тренеров приезжих команд, чтобы немного выпить и поговорить о только что закончившемся матче. На следующий день в Бут-рум собирались уже все мы, чтобы обменяться мнениями, иногда очень жесткими. При этом сказанное в Бут-рум, никогда не покидало стен этой комнаты. Именно это и создавало некую мистику Бут-рум".

"Когда я все-таки согласился возглавить Ливерпуль после внезапного ухода Билла Шенкли, я сделал это только потому, что мне не хотелось, чтобы распалась наша тренерская команда. Я был уверен, что стану своего рода временным буфером между Биллом и новым менеджером. А оно вон как получилось…"

"Я знал, что сравнений с Шенкли было не избежать. Но я был уверен в одном: я должен делать все по-своему, не стараясь подражать и копировать. Нужно оставаться самим собой, ведь мы с Биллом очень разные люди. Я доволен, если меня не замечают, тогда как Билл носил шпоры, чтобы все слышали, когда он идет".

"Первый год самостоятельной работы научил меня тому, что не каждое мое решение будет нравиться всем. И еще я стал более спокойным, потому что понял: иногда полезнее некоторые проблемы решать за час, чем корпеть над ними сутками".

"В шкафу в моем офисе на Анфилде есть коллекция дневников по каждому из сезонов. В них приведены все подробности, начиная с погоды во время матча в сентябре и заканчивая опозданием кого-то из игроков на тренировку в марте. Несущественных деталей не бывает".

"В этот вечер в Риме не осталось ни единого трезвого человека, кроме меня, Папы Римского и Горация Йейтса [спортивный журналист Liverpool Daily Post, являвшийся убежденным трезвенником]. Это второй случай в моей жизни, когда я побил здесь немцев… Впервые дело было в 1944-м. Если бы тогда кто-то мне сказал, что спустя 33 года я вернусь сюда, чтобы выиграть Кубок европейских чемпионов, я решил бы, что он сумасшедший! Я хочу запечатлеть в памяти каждую минуту, вот почему я не стал прикасаться к спиртному. Я и так опьянен событием".

"Многие команды, обыграв Ливерпуль, делали круг почета и праздновали без остановки один хороший результат. Помню, однажды Джимми Адамсон после победы его Бернли заявил, что они и мы были в разных лигах. По итогам сезона Бернли и вправду вылетел".

"Газеты мне напоминают о фильме "Челюсти". Они выжимают из тебя все, что только можно, а на следующий день требуют добавки".

"Кое-что из футбольного жаргона меня откровенно пугает. Но я понимаю, что таким образом те, кто этот жаргон использует, пытаются скрыть тот факт, что они мало понимают в том, о чем говорят".

"Я готов слушать каждого. Моя философия заключается в том, что, даже если тебе приходится слушать чушь, это легко можно отбросить. Лучше дать человеку возможность высказаться и послушать его. Я учусь каждый день. И сегодня я обязательно узнаю что-то новое. Не знаю, что именно, но что-то будет. Кто-то где-то – не обязательно это будет самый образованный или эрудированный человек – подскажет тебе что-то, если только ты умеешь слушать".

"Моя работа с Ливерпулем не всегда была успешной – однажды мы оказались вторыми".

"Этот клуб и есть моя жизнь. Я с гордостью подметал бы улицы, если б меня об этом попросил ФК Ливерпуль".

"Билл Шенкли сделал Ливерпуль уважаемым во всем мире клубом, а Боб Пейсли превратил его в короля континента"

Подготовил Алексей Иванов, Football.ua