…Чтобы составить полное представление о ситуации, в которой мы оказались, важно проследить, как развивались события от самого их начала. Я стал основным акционером Ливерпуля в 1991 году, а в 1994-м пописал поручение о выпуске новых акций.

 

…Я был из постоянно уменьшающегося числа владельцев клубов, представителей старой школы, таких как Джек Уолкер (владелец Блэкберна времен чемпионства этой команды в АПЛ), я был богатым болельщиком Ливерпуля, родившимся в этом городе и вкладывающим в клуб свои деньги исключительно из-за любви к нему. Если бы мы относились к этому как к инвестициям, то очень скоро у нас бы появились разногласия. Раньше футбол был неблагодарным делом, когда дело касалось финансов. Вы занимались этим из-за любви к клубу – хотя в отличие от председателей других клубов я никогда не выдвигал идею о том, чтобы назвать своим именем трибуну или целый стадион. Это был бы не Ливерпуль и это был бы не я.

 

Если такое качество, как преданность, кто-то считает слабостью, то я предан совершению ошибок. Я всей душой поддерживал людей, которым доверял, и это принесло свои плоды. Во времена Жерара Улье мы начинали видеть результаты нашей долгосрочной стратегии. Академия, новая тренировочная база в Мэлвуде, инвестиции в игроков, все это требовало серьезных денег – гораздо больше тех, который клуб мог когда-либо заработать в годы до начала выступлений в Лиге чемпионов. Нетрудно пропустить тот факт, что впервые мы начали делать деньги на еврокубках только в 2001 году, когда наконец-то вышли в Лигу чемпионов. Но 2001-й был тем годом, который мы будем вспоминать с большой любовью, ведь в конечном счете именно тогда мы начали становиться прежним великим Ливерпулем. Тогда я и Рик были всем довольны. Терпение и инвестиции начали наконец-то давать результат, к которому мы так стремились - снова выиграть Лигу чемпионов и вернуть Ливерпулю репутацию команды, которая является силой в Европе.

 

Я бы сказал, что 2002 и 2003 годы стали поворотными в моем решении продать клуб, если бы он когда-либо собирался действительно прогрессировать – и если бы нам удалось найти подходящего и достаточно крупного инвестора. В конце потрясающего сезона 2001/02, в котором мы всерьез претендовали на чемпионство в Премьер-лиге и были очень близки к успеху в Лиге чемпионов, я поддержал Улье и выделил на трансферы немало денег. Мы потратили 20 млн фунтов, что в те дни, еще до прихода Абрамовича, было огромной суммой. И это было сделано с осознанием того, что без значительного прогресса мы вряд ли сможем позволить себе потратиться так снова. А для этого нужно было добиться серьезных успехов в Лиге чемпионов и что гораздо важнее, вернуть на Анфилд звание чемпиона Англии. К великому сожалению сезон 2002/03 не оправдал наших надежд, а игроки, в которых мы вложили большие средства, были не в состоянии внести какие-то изменения.

 

Рик Парри всегда красноречиво высказывался о том, что нужно сделать для достижения успеха, и наконец мы сделали шаг к неизбежному. Мы осознали, что единственный способ продолжать быть конкурентоспособными, это построить новый стадион. Любой, кто захочет покопаться архивах, может обнаружить, что это решение далось мне нелегко. Однако сегодня, оглядываясь назад, я могу сказать, что те вещи, которые я рассматривал как самые трудные, были преобразованиями игры, которую я любил. Футбольные клубы стали скорее средством зарабатывания денег, чем предметом гордости; они стали больше финансовыми учреждениями, чем спортивным наследием. Эпоха Абрамовича наступала нам на пятки, и я знал, что не смогу конкурировать в этих условиях.

 

…Мы ответили на запрос из Таиланда – обсуждаемая сумма была столь огромной, что мы решили рассмотреть предложение более детально. Мы только что уговорили Рафу стать менеджером нашей команды и хотели выделить ему средства для трансферов. Для нас не имело значения, насколько богат потенциальный владелец, мы бы просто не вступили в отношения с неподходящим по нашему мнению кандидатом, как и вышло в случае с Таиландом. После внимательного рассмотрения, мы отказались от предложения и сделали это из благородных побуждений, которых от нас ждал наш клуб. Ирония была в том, что Манчестер Сити был впоследствии продан тому же самому юридическому лицу, причем без особых протестов со стороны их болельщиков. Когда их все устраивает, то футбольные болельщики могу закрыть глаза на вещи, мыслей о которых они могут даже не допускать. Однако мы были в курсе – мы противостояли той действительности, что предложение таиландцев было безнравственным, после чего мы от них отказались и продолжили поиск.

 

…Между прочим, в то время, я испытал на себе первую мощную реакцию фанатов. Все началось с нескольких писем в The Echo и быстро разрослось до целой компании, целью которой было заставить меня продать клуб. Есть некая ирония в том, что когда я удерживался от продажи клуба и с пристрастием допрашивал новых потенциальных владельцев, мои действия, так или иначе, расценили как преднамеренное сдерживание продажи клуба! Подобные мысли высказывало очень немного людей, однако их число увеличивалось и, конечно, было фактором, который я принял во внимание. Наши поиски финансирования привели нас в США, где у нас состоялись переговоры с чрезвычайно влиятельной персоной – Робертом Крафтом.

 

Как Рик, так и я были разочарованы тем, что семья Крафт не проявила дальнейшего интереса. Роберт хороший человек, и он был бы хорошим руководителем клуба. Примерно в то же самое время мы впервые встретились с Джорджем Джиллеттом. Он понравился нам как человек, и мы были поражены его явной страстью к своему клубу Монреаль Канадиенс. Между Канадиенс и Ливерпулем было нечто вроде культурного сходства. В Монреале, наверное, самом неканадским из большинства городов Канады, болельщики считают себя отдельной (и возможно превосходящей) частью страны. Они посвящают себя своей команде, которая дает им чувство гордости и индивидуальности. И что особенно важно, все фаны команды, с которыми нам удалось поговорить на улице и вокруг стадиона, готовы носить на руках своего владельца Джорджа Джиллета. Печально, что Джордж не сумел развить в себе подобный интерес к необходимости инвестировать в Ливерпуль, чтобы наш клуб двигался вперед.

 

Нас обвинили в том, что мы провалили возможность продать клуб после так называемого Стамбульского Эффекта. Фактически, наши переговоры с Dubai International Capital (DIC) зависели непосредственно от того, выиграем мы Лигу чемпионов 2005 или нет. Самир Аль Ансери из этой инвестиционной компании встретился с Риком Парри как раз в Стамбуле и дал понять, что он всегда был горячим поклонником Ливерпуля. Рик не терял времени и подхватил его инициативу. Следующий год мы провели в переговорах, на которых обсудили наши потребности, выражавшиеся в существенных инвестициях в игроков и постройке нового стадиона. 1 декабря 2006 года мы сообщили DIC, что мы отдаем им предпочтение и что готовы заключить сделку 31 декабря 2006 года, но с двумя условиями.

 

Во-первых, Рафа должен был иметь возможность делать покупки во время январского трансферного окна, а во-вторых, определится со сроками целей, касающихся строительства нового стадиона. Но произошли некоторые вещи (или не произошли), которые стали причиной для беспокойства. Одной из них стала новость о том, что DIC разработал 7-летнюю стратегию выхода. Кроме того, они намеревались обеспечить в долг 300 млн фунтов оборотного капитала. Но самой большой проверкой в реальных условиях стал период, когда мы начали планировать список работ по  строительству нового стадиона. В условиях ограниченных сроков мы провели переговоры с различными организациями, как английскими, так и европейскими, с которыми проводили тендеры, получали разрешение на перепланировку и т.д. Мы двигались к тому, чтобы закончить стадион к сезону 2009/10, но должны были придерживаться графика. Поэтому в декабре 2006-го клуб сообщил DIC, что для построения новой инфраструктуры стадиона необходимо немедленно размещать заказ на сталь. Её стоимость колебалась в районе 12 миллионов фунтов. Крайние сроки прошли до и после Рождества. Наступил 2007 год, но стали все еще не было, и тогда у нас возникли оправданные опасения.

 

В это время – январь 2007-го – Джордж Джиллетт вернулся к нам с новым предложением. Мы попросили провести переговоры, и он представил нам своего партнера - семью Хиксов. 30 января 2007 года (в день, когда мы играли с Вест Хэмом в гостях) мы представили предложение Джиллетта и Хикса на рассмотрение совету директоров, и они проголосовали в его пользу. Я помнил о договоренности с DIC и собирался позвонить Самиру Аль Ансари, чтобы сказать о решении правления отдать предпочтение Джиллетту и Хиксу. Для принятия этого решения мне понадобилось 48 часов. Я встретился с представителями DIC лицом к лицу прямо перед игрой, и они предложили мне немедленно поставить свою подпись под предложением, либо сделка будет аннулирована. Я сказал им, что не стремлюсь заключить соглашение, и тогда они отозвали его. Оглядываясь назад, могу сказать, что тогда мы, возможно, избежали ненужных последствий, поскольку Дубаи в 2007 году еще был таким оживленным рынком.

 

С Джиллеттом и Хиксом дела быстро сдвинулись с места (даже сейчас я не могу согласиться с тем, что мы действовали поспешно) – и с этим элементом процесса, по моему мнению, мы могли справиться лучше. Мы детально рассмотрели дела Джорджа Джиллетта, и он был в полной готовности. В значительной степени мы принимали слова Тома Хикса на веру из-за авторитета Джорджа. Но как бы там ни было, предстояло еще немало сделать, чтобы получить одобрение акционеров. Я был главным акционером и владел контрольным пакетом в размере 51%, но я был обязан (и я хотел) заручиться поддержкой остальных, малых и больших акционеров Ливерпуля. Джиллетт и Хикс предоставили очень солидный документ, в котором содержались заверения по всем ключевым вопросам, касающихся долгов, стадиона, инвестирования в команду и уважения уникальной культуры ФК Ливерпуль, его традиций и наследия. Это был внушительный материал – и это помогло добиться цели. Чтобы двигаться дальше, нам нужна была поддержка примерно 90% акционеров. Проголосовали около 1700 владельцев акций Ливерпуля, и результат был 100% за предложение Джиллетта и Хикса.

 

Люди часто писали мне письма и спрашивали приближенных ко мне людей. Их интересовал такой вопрос: "Не воспользовался ли я простым поиском в Google, чтобы узнать про Тома Хикса все, что мне требовалось?"

 

Возможно, я покажусь несерьезным, но я не знаю, что такое Google (я ни разу в жизни не пользовался компьютером). Я также могу сказать, что поиски в интернете могут привести к заблуждениям. Но правда в том, что в наших проверках мы не использовали Google. Мы воспользовались услугами аудиторской компании Price Waterhouse Coopers, чтобы они проконсультировали нас о структуре сделки. Они получили заверения от компании Rothschilds, одной из самых уважаемых организаций в глобальных финансах, которая ручалась как за Тома Хикса, так и за Джорджа Джиллетта. На самом же деле, Rothschilds, которые представляли Джиллетта и Хикса, позвонили неисполнительному директору Ливерпуля Киту Клейтону, чтобы заверить его в платежеспособности их обоих. Могли ли мы сделать что-то большее?

 

…Как я уже сказал, я не чувствую необходимости оправдываться. …Я чрезвычайно сожалею, что продал клуб Джорджу Джиллету и Тому Хиксу. Я верю, что в лучшем случае, они откусили значительно больше, чем могут переживать. Приняв однажды на веру их намерения, которые на самом деле они никогда не собирались воплощать, теперь я призываю их отступить, признать свою роль в нынешнем кризисе клуба и отойти в сторону с достоинством, чтобы дать кому-то другому возможность справится с текущей ситуацией. Прекратите издеваться над болельщиками клуба – видит Бог, они натерпелись. Примите предложение, будьте реалистами относительно цены, пусть это случится.  Отпустите клуб. Это будет признаком силы, а не слабости, пойти на уступку для пользы  дела.

 

Перевод Романа Кузнецова, специально для Football.ua