«Все уругвайцы рождаются с криком «Гол!», поэтому так шумно в наших родильных домах…»
Э. Галеано

Завтра в гости к сборной Украины пожалует одна из самых титулованных команд в мире и, несомненно, сильнейшая на данный момент команда Латинской Америки. Команда, которая может похвастаться сыгранным и сбалансированным составом, способным побеждать уже сейчас, с лидерами в каждой линии: Муслера, Лугано, Диего Перес и Аревало Риос, Форлан и Суарес – такая себе незыблемая ось Селесте. И у которой есть обоснованная уверенность в будущем: Коатес, Лодейро, Кавани, Эрнандес, не говоря уж о тех ребятах, которые добрались до финала чемпионата мира U-17. Будет весьма любопытно взглянуть, как наша сборная смотрится на фоне такого соперника, но главное – у уругвайцев надо учиться, как получать результат благодаря развитию детско-юношеского футбола с всесторонней государственной поддержкой. И нечего пенять на то, что у нас другие проблемы есть. У Уругвая тоже есть, но они хотят заполучить юбилейный чемпионат мира 2030 года (совместно с Аргентиной) и уже сейчас готовят базис, на котором вырастет будущая команда.

Давайте вспомним, чем знаменит Уругвай в футбольном плане и не только.

Мундиаль. Игру с мячом придумало человечество коллективными усилиями; игру в футбол с четкими правилами и понятиями создали и разнесли по миру англичане; футбол в высокое искусство превратили латиноамериканцы. Чтобы объяснить этот феномен, можно выдвигать много различных версий, но, наверное, истина в том, что Южная Америка моментально подхватила вирус футбола, «переварив» и европейское, и неевропейское наследие. Припомните: какая сборная наделала шороху в Европе первой? Правильно, «волшебный» Уругвай на Олимпийских играх 1924 года в Париже и 1928 года в Амстердаме! А какая сборная первой допустила в состав темнокожих игроков? Да-да, тоже Уругвай. Пока в соседней Бразилии царил расизм, и создатель местного фирменного стиля Артур Фриденрайх, «мулат с зелеными глазами» (сын немецкого эмигранта и афро-бразильянки), вынужден был намазывать волосы и лицо мукой, Восточная республика принимала беженцев и гордилась своими темнокожими чемпионами: Хосабелино Градином, Хуаном Дельгадо, поразившим Европу «Черным чудом» Хосе Леандро Андраде… Это потом придет время Леонидаса, Зизиньо, Гарринчи, Диди, Пеле, Роналдо, Ривалдо и прочих в Бразилии. Кстати, как ни странно, негроидная мускулатура была и у белого гения Роберто Баджо.

Поскольку на момент организации первого в истории чемпионата мира по футболу в 1930 году сильнейшей сборной справедливо почитались именно Селесте, то они и получили право провести мундиаль у себя на родине. Что касается экономического потенциала страны, то в начале прошлого века Уругвай заслужил прозвище «Швейцария Южной Америки». Однако обвал нью-йоркской биржи 1929-го и последовавшая за ним «великая депрессия» сильно сказалась на экономике Восточной республики… Тем не менее местные жители радовались возможности предъявить себя миру и делали возможное и невозможное, чтобы все выглядело наилучшим образом. Например, главную арену чемпионата Эстадио Сентенарио строили в три смены 24 часа в сутки и открыли через пять месяцев, когда чемпионат уже был в разгаре: 18 июля – в день столетнего юбилея независимости Уругвая от Аргентины и Бразилии – на поле вышли хозяева и гости из Перу. А чуть меньше две недели спустя на том же стадионе Селесте обыграли в финале Аргентину 4:2 и завоевали свой первый титул, чтобы повторить успех в Бразилии 1950 года в драматическом финале на Маракана. Чтоб был понятнее смысл произошедшего: это примерно то же самое, если бы сборная Украины выиграла чемпионат мира в Москве, обыграв Россию…

Количество/качество. Уругвай – небольшая страна и территориально, и если учитывать количество населения: около 2 млн жителей в первой половине ХХ века и немногим более 3 млн сейчас. Короче говоря, как один Киев вместе с «понаехавшими». Поэтому еще раз общеизвестный факт: Восточная республика – самая маленькая нация, которой когда-либо удавалось поднять над головой Кубок мира, дальше следует огромная Аргентина с сорока миллионами жителей. Здесь не из кого особо выбирать, и нет возможности перебирать – надо доводить до ума то, что есть, что и уругвайцы как раз и умеют делать. Предлагаю вашему вниманию отрывок из воображаемого, но абсолютно реалистичного разговора бармена Даниэля, а также болельщиков Пеньяроля и Насьоналя из книги Сергея Брилёва «Фидель. Футбол. Фолкленды»:

ДАНИЭЛЬ: Вам, кстати, будет интересно то, что я сейчас прочту. Это опрос про то, у кого больше болельщиков, у Насьоналя или у Паньяроля.

ЖАМАНДУ: У Пеньяроля!

ТАБАРЕ: У Насьоналя!

ДАНИЭЛЬ: Терпение! Начнём издалека. Опрос по заказу газеты провели социологи из агентства Фактум. Верьте или не верьте, но только шесть процентов уругвайцев говорят, что футбол их совсем не интересует и любимой команды у них нет.

ТАБАРЕ: Вообще-то всё равно много. Неужели в стране столько извращенцев?

ЖАМАНДУ: Допустим, шесть процентов – это и немного. А что они там ещё пишут?

ДАНИЭЛЬ: Четырнадцать процентов не являются болельщиками ни Насьоналя, ни Пеньяроля, а поддерживают другие клубы.

ТАБАРЕ: Ну, мы всё-таки демократия. Должны же бить защищены и права меньшинств.

В дальнейшем так и не выяснилось, у кого болельщиков больше, потому что разговор плавно перешел на другие моменты главного клубного противостояния Восточной республики, но нам достаточно и этого. Девяносто четыре процента уругвайцев в той или иной мере вовлечены в футбол, что не может не привести в действие диалектический закон перехода количественных изменений в качественные. В Уругвае почти все играют в футбол – и мы видим наглядный пример того, как можно добиться реальных успехов, имея ограниченные ресурсы.

Созидатели. Несмотря на давно и прочно утвердившуюся репутацию бойцов и грубиянов от футбола – имидж воинственных индейцев-чарруа и дух Обдулио Варелы обязывает – Уругвай подарил миру немало гениальных созидателей и творцов. Если всё же приходится выбирать наиболее представительные фигуры, с которыми ассоциируется сборная Селесте, в хронологическом получится примерно так. Далекое прошлое – Хуан Альберто «Пепе» Скьяффино; недавнее прошлое – «Принц» Энцо Франческоли; современность – «Титан» Диего Форлан, «чьи волосы как солнце на флаге Уругвая», если верить песне, вышедшей как раз после мундиаля-2010. А Луиса Суареса и Эдинсона Кавани давайте пока что оставим в покое, потому что они еще не сказали последнего слова, но есть предположение, что текст уже задуман, и теперь ведется планомерные подготовительные работы для его воплощения в жизнь.

Те, кто видел игру Скьяффино вживую, называют его лучшим футболистом в истории Селесте, и утверждают, что никогда не было и больше не будет столь гениального плеймейкера. Эдуардо Галеано: «Он так искусно организовывал игру команды, будто бы мог наблюдать за происходящим на поле с самой высокой башни на стадионе». Джанни Брера: «Казалось, что в ногах Скьяффино спрятаны магические фонарики. Он озарял поле их светом и творил чудеса с легкостью, свойственной только великим. У него было врожденное чувство пространства, он выбирал позицию, следую только инстинктам». Чезаре Мальдини: «Создавалось впечатление, что у него в голове радар вместо мозга». «Пепе» умел на поле все, начав карьеру в амплуа центрального нападающего и завершив на позиции либеро, потому что его главной характеристикой было не умение обращаться с мячом (хотя техника тоже славилась безукоризненностью, к тому же, он научил итальянцев исполнять элегантные подкаты, которые выглядели диковинкой в те годы в Серии А), а футбольный ум, понимание сути игры.

Нынешнее поколение, увы, больше знает Энцо Франческоли, как кумира и вдохновителя Зинедина Зидана. Наверное, потому что гениальность этого уругвайца ценна сама по себе – вне громких титулов или участий в рекламе чипсов и прочего хлама – что не предполагает высокой оценки массами, как в случае с элитарной литературой. Франческоли выразил на футбольном поле магический реализм прозы Хулио Кортасара, играя на грани возможного и иногда невозможного с врожденной грациозностью: настоящий джентльмен, великий талант, неизлечимый иппохондрик, плеймейкер и нападающий, номер девять с половиной а-ля Феллини, непонятый и печальный чемпион, персонаж, который лучше других воплотил в себе дух континента Южная Америка: лучше, чем Марадона, и лучше, чем Пеле. Даже его прозвище El Prìncipe имеет мало общего с аристократической внешностью, а связано с типично латиноамериканским явлением: однажды, забив гол, Франческоли начал напевать на мотив танго Prìncipe такие слова: «Я принц, у меня есть любовь – и это гол» («Prìncipe soy, tengo un amor y es el gol»). Кстати, «отец танго» Карлос Гардель родился в Уругвае, но, как водится, пошел по пути нашего Николая Гоголя: чем большую страну ты представляешь, тем больше шума создается вокруг твоего имени.

Диего Форлан, несомненно, играет первую скрипку в нынешнем составе Селесте, но, тем не менее, является всего лишь одним из участников слаженного оркестра авторитетнейшего дирижера Оскара Вашингтона Табареса. Он является самым успешным продолжателем древней уругвайской традиции футбольных династий: семейств Андраде, Монтеро и вот теперь Форланов. Хотя Диего – прирожденный бомбардир и рекордсмен по количеству голов за сборную (31, как и у чемпиона мира 1930-го Эктора Скароне), выступая в небесно-голубой майке, он часто вынужден брать на себя также и функции созидателя из-за отсутствия оного, и, надо признать, у него неплохо получается. Это понимание и умение пришло у Форлана с возрастом вместе с долгожданной мировой славой и званием Лучшего игрока чемпионата мира 2010. Форлан дозрел не сразу, но, в конце концов, стал-таки лучшим, как и уникальное уругвайское терпкое вино из сорта таннат, которое, прибыв на новые благодатные земли из Франции, превзошло по качеству европейский оригинал.

Литература. В том, что в Южной Америке футбол – неотъемлемая часть культуры, особенно убеждаешься, когда слышишь фамилии авторов, пишущих об игре с мячом: Освальдо Сориано, Эдуардо Галеано… Итальянец Джанни Брера – тоже великий футбольный писатель, но в том-то и дело, что только футбольный, а его латиноамериканские коллеги органично вписываются в компанию Хорхе Луиса Борхеса, Хулио Кортасара, Габриэля Гарсия Маркеса, Федерико Андахази и им подобных. Честно говоря, мне довелось перечитать горы футбольной литературы на разных языках, но ничто не поразило меня своей поэтичностью столь же сильно, как книга аргентинца Сориано. Мне ее посоветовала преподавательница южноамериканской литературы из Венеции, в доме которой я останавливалась: Сильвия – подруга моих друзей, ее родители в свое время эмигрировали в Буэнос-Айрес, где она и родилась и провела детство. Так вот: стоило мне открыть сборник рассказов Fútbol – и даже Собор Святого Марка и Дворец Дожей перестали существовать.

Из работ уругвайца Эдуардо Галеано наибольшей известностью пользуются «Вскрытые вены Латинской Америки» («Las venas abiertas de América Latina»), в которой он в свойственной только ему манере рассуждает об истории континента, начиная от первых контактов коренного населения с европейцами и заканчивая сегодняшним днем. С детства влюбленный в игру с мячом, но без взаимности, как шутит сам Галеано, написал также и книгу о футболе под названием «Футбол на солнце и в тени» («El fútbol a sol y sombra», в других переводах «Блеск и нищета футбола»). Автор рассказывает и предлагает свое видение спорта номер один, которое звучит буквально в самом начале и повторяется рефреном: «История футбола – грустное путешествие от чувства радости к чувству долга. Превратившись в бизнес, этот вид спорта утратил красоту, которая рождается из самой игры. Современный футбол отбрасывает то, что бесполезно, а бесполезно то, что не приносит прибыль. Однако никакая победа не подарит безумие, которое дает возможность вновь превратиться в ребенка, поиграть с мячом, как умеют только дети, как кот играет с клубком шерсти, как танцор, который кружится с мячом, напоминающим воздушный шар, взмывающий в воздух, или как катящийся клубок, поиграть просто так, без причины, без учета времени, без арбитров…»

Инчас. Весь испаноязычный и не только мир регулярно употребляет слово инчас, когда речь заходит о фанатичных болельщиках той или иной команды. А откуда оно пришло, задумывается мало кто, хотя стоило бы: ну, что может быть общего у глагола «inchar», что значит «надувать», и людей, которые громче всех орут на трибунах?! Как ни странно, даже здесь не обошлось без вездесущих уругвайцев. В начале прошлого века в клубе Насьональ из Монтевидео работал некий Пруденсио Мигель Рейес, в чьи обязанности, кроме всего прочего, входило подготавливать, то есть надувать мячи, к предстоящим матчам. Этот же господин являлся яростным болельщиком Трёхцветных, который во время игр орал «Вперёд, Насьональ!» едва ли не громче всех. Люди, естественно, интересовались кто это такой, и им отвечали: «Да, это «инча» так громко кричит», то есть тот парень, который мячи надувает. Постепенно термин стали использовать по отношению ко всем заметным болельщикам, потом слово преодолело водную преграду в виде Ла-Платы и распространилось в Буэнос-Айресе, а там и до Европы рукой подать…  

Яна Дашковская, специально для Football.ua