Я всегда был нацелен только на победу.

Если хочешь оправдать себя, ты должен бороться с атмосферой, страхами и давлением.

В Европе футбол – это работа, это – не игра. 

У меня всегда было желание передать свои знания и опыт.

Никогда не думал, что стану футболистом. Существует миф, что я не любил футбол, это неправда: мне всегда нравилась играть, тренироваться, даже просто быть на поле. Просто я никогда не любил спорить.

Я всегда трудился, чтобы улучшить свою игру, чтобы доказать себе, что мог бы быть одним из лучших как можно дольше. Честно говоря, меня не волнует, что другие думают обо мне.

Мне не нравится футбол на столько, чтобы сходить с ума по нему, как это делают многие. Это моя работа, я профессионал, но я не знаю, как обстоят с этим дела в других странах.

У моей Фиорентины не было четкой идеи. У нас был президент, который слишком часто принимал решения без всякой последовательности.

Не секрет, что Фиорентина никогда не замахивалась на первое место. А перед Ромой стояли более высокие задачи. Я перебрался в Рим ради скудетто.

Я оставался в Фиорентине, потому что хотел этого. Приятно, что топ-клубы хотели приобрести меня, но победить в то время с Манчестер Юнайтед было слишком легко. Мне хотелось завоевать чемпионский титул с маленькой командой и попасть в историю. Я забивал голы, играя против лучших защитников Италии, которые тогда были сильнейшими в мире. Если бы я выступал за Барселону или Манчестер Юнайтед, то получил бы Золотой мяч, но я хотел выигрывать с Фиорентиной.

Если вы спросите меня, что для меня Флоренция, я скажу: Флоренция – мой дом. Я не могу провести сравнение между Флоренцией и Римом. Во Флоренции я был своим, в Риме – приезжим.

Можно сказать, что я флорентинец, который обнаружил, что и в Риме может быть хорошо.

Мои отношения с болельщиками всегда строились на основе уважения. Я всегда оставался профессионалом, от начала до конца. Многие привыкли целовать футболки, делать другие красивые жесты, клясться в вечной любви. Я придерживаюсь мнения, что лучше  меньше говорить и больше работать. Иногда они называли меня наемником. Но я защищал свой интерес, чтобы получить то, чего заслуживает мой профессионализм.

Я спокойно могу пойти на любой стадион в Аргентине, и никто из фанатов команд, против которых в свое время играл, не посмеет меня обидеть или оскорбить. То же самое во всей Латинской Америке и в Италии.

Лучшие игроки, с которыми у меня было прекрасное взаимопонимание на поле — это Тотти и Марадона. Эти двое могли отправить меня забивать гол, даже не глядя на то, где я.

Что я чувствую, когда смотрю на сорокалетнего Тотти на поле? Гнев! Он великий футболист и великий человек.

Когда Месси побьет мой рекорд, мне будет немного больно. Однако нужно принять во внимание то, что сделает это не простой смертный, а марсианин.

Я всегда играл много матчей, почти все, что были на протяжении сезона, и в каждом из них отдавал все силы. Если бы можно было вернуться в прошлое, наверное, я бы относился к самому себе внимательнее, но не слишком — мне нравилось забивать и слышать реакцию публики.

После завершения карьеры я почувствовал, что почти не могу ходить. Лодыжки болели так сильно, что я умолял врача ампутировать мне ноги.

Откровенно говоря, сейчас меня не тянет на футбольное поле. Хотя, если я однажды и поменяю свое решение, то моим выбором станет не тренерская скамья, а административная должность в каком-то клубе.