Леоненко: "Если бы сейчас я играл в Динамо, сошел бы с ума"

В 1992 году в составе киевского Динамо появился Виктор Леоненко, 22-летний молодой сибиряк из Тюмени, где до московского Динамо он играл за команду первой лиги Геолог. Болельщикам он сразу пришелся по душе: за незаурядный талант бомбардира, самобытность, крепкий независимый характер. Это форвард современного западного стиля, — сказал о нем легендарный защитник киевлян Владимир Трошкин. Три года подряд — 93-й, 94-й и 95-й — нападающий-киллер Леон, как его окрестили журналисты, становился лучшим футболистом Украины.

Он пять раз выигрывал чемпионат страны, дважды — Кубок. В первенстве Украины забил 61 мяч, до этого отличался голами, выступая за Тюмень и московское Динамо. Привлекался в сборную Украины, участвовал в отборочных играх чемпионатов мира и Европы (14 матчей, 6 голов). В европейских турнирах Виктор Леоненко запомнился потрясающими голами, забитыми в Лиге чемпионов испанской Барселоне (Киев, 93-й год, 3:1, два гола), московскому Спартаку (Киев, 94-й год, 3:2, два гола) и другим именитым клубам.

Серьезные травмы отлучили Леоненко от футбола на два года. Он восстановился, был готов играть если не за киевское Динамо, то за другой достойный клуб. К сожалению, не сложилось: в основной состав Динамо не попадал, а в другую команду его так и не отдали. Ему поставили диагноз: до конца не реализовался.

И сегодня Виктор Леоненко продолжает удивлять, но уже своими откровенными высказываниями о наших футбольных проблемах, которые кому-то, возможно, покажутся спорными. Недавно он стал президентом Профсоюза по защите футболистов и тренеров.


— Виктор, как ты думаешь, почему именно тебе предложили этот пост?

— Ну а кто другой, если не я? Все знают, что я парень жесткий, независимый и рассусоливать не стану. Я не принадлежу ни к какому клану — ни Шахтеру, ни Динамо, ни Днепру. Тем более ФИФА, УЕФА, Европейский союз будут мне доверять. Они же не смотрят ни на кого. Футболист должен играть, а не страдать от чьего-то дурошлепства.

Я буду защищать интересы игроков и тренеров. Не смогли клубы между собой договориться в споре из-за какого-то игрока — пусть решает Европейский суд. А там все очень серьезно. Не заплатил деньги — до свидания, сразу же дисквалификация. Футболистов у нас дурят, особенно в первой лиге. В высшей лиге есть еще какие-то агенты: чуть кому зарплату задержали — агент уже стоит у двери. А в мое время агента иметь нельзя было. Если ты футболист, то ты — никто.

— Говорят, у тебя зуб на киевское Динамо? Есть причины?

— Зуб? Так, видимо, думают из-за моих серьезных интервью. Я ничего криминального не сказал. А чего скрывать? Дипломатия нужна политикам, а в футболе надо говорить то, что есть, что-то решать. И никаких зубов на Динамо у меня нет — просто неприятно было, что меня никуда не продали.

— Какие были варианты? Тебе вроде бы предлагали команду второй бундеслиги, а ты отказался...

— Чего это я вдруг отказался? Я ездил в Кайзерслаутерн. Все было нормально, я с ними тренировался. Главного тренера Отто Рехагеля хорошо знаю — он за мной в гостиницу заезжал. Но когда речь зашла о цене, клубы не договорились. А так бы через год, в 98-м, я стал бы чемпионом Германии.

Я в 97-м должен был оказаться в Донецке, меня Шахтер покупал. Я к Ринату Ахметову аж бегом бы побежал! Если Динамо не подхожу, почему за Шахтер не поиграть? И до сих пор бы там выступал, честно. Здоровья навалом, в принципе. Играл бы, пока ноги не стерлись. Может, это кому-то покажется бредом, но я так думаю.

— А почему ты вдруг стал не подходить киевскому Динамо? Не вписался в модель Лобановского, как утверждают?

— Не знаю. Я у Лобановского не спрашивал, почему не играю. Я ж не такой парень, чтобы просить: поставьте, ну поставьте. Я, когда еще пешком под стол ходил, знал: всегда буду играть в составе! Но, вот видишь, не подошел. Видимо, слишком хулиганистый был (смеется). Несовместимость характеров, наверное.

Он меня единственного называл по имени-отчеству: Виктор Евгеньич. Может, шутил, а может, уважал. Номер у меня был 13 почему-то, а у Лобановского, даже если вся команда будет убита, игрок под таким номером все равно не выйдет на замену. Он был суеверный. Скорее всего, ему не нравилось, что я хочу уйти в другую команду и Динамо пользу уже не принесу.

— Были у тебя с ним разговоры начистоту?

— С Лобановским нельзя было говорить, с ним это очень сложно. Скажет: Старайся, старайся! — и все. Помню, заболел гриппом, команда уехала в Израиль. Я тогда после серьезной травмы был как бы нигде. Меня привезли к Лобановскому домой, он тоже из-за гриппа остался. Пообщались немного. Он сказал, что я должен поиграть во второй команде. Если хочешь стоять на поле, стой, но забивай два гола. — А голевые передачи не считаются?. — Только два гола!.

— Он требовал от тебя большего движения на поле? Чтобы ты отрабатывал и в защите?

— Наверное. Но я нормально двигался, бегал очень быстро. А ему, видимо, сказали, что я лентяй. Я всю жизнь на поле простоял, что ли? Забивал два гола, кто-то забивал третий, счет был, как говорится, сделан, и я, естественно, куда-то уже не бежал.

— Меня всегда удивляет, когда игрок явно не догоняет мяч, уходящий за пределы поля, но мчится за ним как угорелый. Очевидно, тренеры требуют...

— И Лобановский от всех требовал. Это называется всадник без головы, это глупость. У нас команда хорошая была: со мной играли Юрий Калитвинцев, Анатолий Демьяненко, Олег Лужный, Павел Яковенко, Александр Хацкевич, Павел Шкапенко... Андрей Шевченко и Сергей Ребров начинали... Самое интересное, что никто мне не мешал. А чего меня учить футболу? После каждой игры я делал быстрый анализ, что немаловажно. И выбрасывал все из головы, чтобы быть свежим. А у нас было так: всю неделю пилят и пилят...

Главное, что побеждали. Кассеты с нашей игрой Григорий Михайлович Суркис брал, смотрел. Мне обещали: Забивай за вторую команду, потом перейдешь в первую. Я забивал, забивал, а потом надоело, сказал себе: Не буду больше забивать, стану только голевые передачи делать.

— Это характер...

— Такой я парень. Начал думать по-другому раньше, чем тренеры и игроки. Ладно бы, если б не делал то, что говорили, но делал же! Бубнил — да, тем более до сих пор не понимаю, как можно на два метра не дать точный пас. Ты меня хоть убей, но я не пойму. Я буду пьяным, без рук, без ног, но я все равно на два метра пас отдам! Вот и говорят, что у меня характер. Я ругался, хотя и не считаю, что так уж сильно. Всегда клепал тех, кто делал неправильно, но и играл лучше всех. Не выношу дурость, вот и все.

— Судьи тебя часто наказывали?

— Красную карточку получил только один раз и стал первым игроком сборной Украины, который был удален с поля. Мы играли со сборной Венгрии на ее поле в какой-то деревне (92-й год). Я первый раз выступал за сборную. Со своими короткими ногами сделал подкат, не дотянулся до мяча где-то метра два, и венгр почему-то упал. Потом были только желтые — за то, что выбегал из стенки раньше времени, отбрасывал мяч, но не за грубость. Вот такой я скандалист был (смеется).


— Что еще тебя возмущало?

— Сборы на три месяца. Считаю, что они не нужны. Выдерживаешь сумасшедшие нагрузки. Три месяца пашешь, как придурок, а потом играешь длинный сезон. Какой организм выдержит? Отсюда травмы. Пацану 17 лет, а у него ни мениска, ни паха, ничего! Тренеры говорят: Чем хуже поле, тем лучше. Снега по колено — бегайте! Бред! Какое тут мастерство? Но больше всего меня расстраивали заезды за два-три дня до матча. Это такая дурость! Почему суперклубы на Западе могут собираться в день игры (и не на базе — в гостинице), а мы не можем? Мы хуже, что ли?

— Все помалкивали, а ты выступал?

— Говорил еще тогда. И сейчас все потихоньку к этому идут. Так, извини, кто оказался прав: я или те, кто это исповедовал? Зачем молчать, когда кто-то неправильно что-то делает?

У нас, например, тренеры думают, что это они выигрывают. А выигрывают футболисты и тренеры, они — одно целое. Мне ж никто не подскажет во время игры, что надо делать в штрафной. Кричат, конечно, со скамейки, но разве их услышишь? А услышишь, надо еще суметь сыграть как надо.

Помню, тренировал Динамо Михаил Фоменко. Проиграли мы матч, он нам говорит: Вы вылетели из Кубка. Я, конечно, не промолчал: А вы остались?. Он что, где-то в другом месте находился? Не с командой? Истину всегда надо говорить.

— Он давал понять, что недоволен твоей строптивостью?

— Конечно, давал! Я у него больше часа не играл. Встречались с Барселоной, я два гола забил, но он меня все равно заменил. Мы тогда испанцев вдесятером обыграли — 3:1. После матча Фоменко на нас наорал за то, что мы чего-то там не так играли. А я думал, что после такой победы нам героев дадут.

Кстати, сейчас кому-то из футболистов попробуй напихай, да ты что! Он уйдет в себя, вдруг не сможет играть. Мне это непонятно. Если ты зарабатываешь большие деньги, ты должен выслушивать все, что скажут, и извлекать из этого пользу для себя.

— Когда Фоменко сменили, ты испытал облегчение?

— Мне было без разницы. Сменили, ну и сменили. Он меня больше всех за вес гонял. Я всю жизнь худею, привык уже, мне это не мешает. Бегал быстро, а если быстро бежишь, значит, нет лишнего веса (при росте 176 сантиметров Леоненко весил 80 килограммов. — Авт.). Потом главным стал Николай Павлов, у меня только с ним (и еще, в самом начале, с Анатолием Пузачем) были хорошие отношения. А с остальными возникали проблемы. Хотя со стороны это не было заметно.

У Сабо были постоянные ко мне претензии, я уже об этом всем протрендел. Когда он пожаловался Лобановскому, что я никого не слушаю, типа — расхолаживаю коллектив, Валерий Васильевич сказал: Мне второй тренер не нужен. Я на Сабо не в обиде. Он — легендарная личность как футболист, но как тренер... чересчур живет футболом. Хотя с ним после Фоменко можно было более или менее нормально поговорить.

Про себя я скажу, что не могу быть тренером. Я или научу футболистов играть, или загоняю! Третьего не дано. Не хочу нервничать из-за кого-то, кто своей игрой будет меня выворачивать наизнанку. Потому что, повторю, не понимаю, как игрок не может дать точный пас на два метра. Сабо набрал для Динамо игроков, которые ничего не показывали. Получается, что он в этом не разбирается.

— Какие у Йожефа Йожефовича были претензии к тебе?

— Я курил и не скрывал этого. А чего скрывать? Это ж не наркотики. Игроки французского ПСЖ после игры в Киеве в Лиге чемпионов свободно возле автобуса курили. Сабо мне говорил: Иди в лес курить. Но в лес идти было неохота, и я дымил на балконе. Сабо и Андрею Шевченко запрещал сигареты, потому что Шева был еще маленький. И таки отучил его.

— А тебя Сабо пытался отучить?

— Это было бесполезно.

— Сколько сигарет выкуриваешь за день?

— 10-15.

— Пробовал бросить?

— Даже не собирался.

— А как жена к этому относится?

— Нормально.

— Курево тебя как-то стимулирует?

— Нет, смолю просто от нечего делать. За картами, например, классно курить, когда в нарды играешь или в бильярд. Супер!

— Какие еще пристрастия, которые принято называть вредными, тебе ставили в вину?

— Много пью пива. Но больше ничего — ни водки, ни вина, ни шампанского.

— Не пил шампанское даже из Кубка Украины, когда его выигрывал?

— Только пригубил. Я не считал, что взять Кубок — такое уж важное событие, что это так почетно. Так же, как и стать чемпионом страны.

— Попадал в какие-нибудь истории?

— Один раз менты поймали меня подвыпившим. К Юрию Калитвинцеву приехал из московского Динамо Игорь Скляров, олимпийский чемпион по футболу 88-го года. Я был у кого-то на дне рождения, мне позвонили, и я к ним поперся. Менты меня остановили, повезли дышать. Я дыхнул — и меня отпустили, но в клуб доложили сразу. После этого я два месяца или три не получал зарплату.

— Уходил с базы в самоволку?

— Даже в мыслях не было. Как сваливать, если завтра игра? А сейчас некоторые сваливают, причем очень уверенно. И я этому удивляюсь.

— На дому тебя проверяли?

— Я сразу предупредил: не впущу, потому что не хрен вам делать в моем доме. Вот еще одно дурошлепство — ходить по домам и выслеживать, чем футболист занимается в свободное время. Это ненормально. Приедет игрок утром на базу пьяным, или с перегаром, или с повышенным давлением, вот тогда и принимайте меры, штрафуйте. Правильно? А если человек дурак, то он и на базе найдет место, где выпить.

— А другие футболисты впускали в дом проверяющих?

— Им просто нельзя было отказывать. А мне можно было. Я ведь могу и послать. К Лужному и Шматоваленко тоже не ездили — должна же быть какая-то личная жизнь.


— Твой переход в киевское Динамо — одна из успешных операций селекционной службы клуба. Напомни, как это было?

— Я играл за тюменский Геолог, и у нас был выезд в Кишинев и Черновцы. В Кишиневе я подписал заявление на имя председателя Федерации футбола СССР Вячеслава Колоскова с просьбой зачислить меня в московское Динамо. А в Черновцах встретился с селекционером киевского Динамо Анатолием Сучковым, договорился с ним, потому что давно мечтал играть за киевлян. Прилетел в Киев, тут подписал еще одну бумагу и вернулся в Тюмень.

Однако из Тюмени я сначала попал в московское Динамо, куда меня отправили на службу по приказу министра внутренних дел СССР Пуго. А я, чтобы не ехать, притворился больным: мол, у меня жуткий радикулит. Мне, конечно, не поверили, потому что я еще недавно играл (смеется). Пришли в госпиталь, подняли в шесть часов и дали на сборы 40 минут.

В Москве получил квартиру, машину. Сыграл за динамовцев где-то 20 игр, забил 14 мячей. Мы шли на первом месте. Как-то на одной из тренировок я матюгнулся, главный тренер Валерий Газзаев это услышал, накричал на меня, пообещал оштрафовать, но не успел. Я решил, что с Москвой свое будущее связывать не буду.

И вот, пока московское Динамо было на выезде, за мной приехал из Киева грузовик с немецкими номерами, куда я побросал свои шмотки и холодильник. Машину на базе еле забрал и попер на Киев. Кстати, забирал меня Анатолий Сучков, а не кто-то другой. Меня российские депутаты отговаривали: Куда ты едешь? В Киеве же радиация, а у тебя маленький ребенок. Действительно, в 86-м тут бабахнуло хорошо, но дочка Олеся родилась в 90-м. Прошло уже столько лет после взрыва!

— Не было сожалений, что покинул Москву?

— Особых — нет. Хотя у Газзаева я мог бы, отыграв два года, уехать за рубеж без проблем, свободно, 100 процентов! Об этом, может, стоит пожалеть. Он человек серьезный насчет этого. Скорее всего, я играл бы в Италии, потому что он любит эту страну. Учил меня: Купи лучше одну дорогую вещь, чем кучу дешевых. Хороший тренер, я его уважаю. Мне кажется, если мы встретимся, у нас будут нормальные отношения.

— Чему он еще тебя научил?

— Хитрить на поле. Например, играли мы в Киеве с Тернополем, а их попробуй обыграй. Я влетел в штрафную и, как учил Газзаев, резко остановился. Защитник, который бежал следом, в меня воткнулся, и я упал. Пенальти!

— И что, судья не врубился?

— А какая разница? Сбил же человек меня. Вот ты, например, едешь на машине, резко останавливаешься. И ты же не виноват, что машина, которая неслась сзади, таранит тебя!
— Заиграл за киевлян сразу, без адаптации?

— Была пауза из-за моей дисквалификации ФИФА. В мае 92-го тогдашний президент Федерации футбола Украины Виктор Банников со своим замом держали меня с двух сторон, поскольку я рвался на свою первую игру за киевлян против запорожского Торпедо. Говорили, что какие-то бумаги еще не подписаны. Но я все-таки вышел во втором тайме. Удивительно то, что болельщикам сразу понравилась моя игра. А вот Диму Михайленко, который хорошо выступал в Днепре, киевские фаны почему-то не приняли, стали над ним посмеиваться, подшучивать.

— Киевский матч с московским Спартаком в Лиге чемпионов — золотая страница в истории клуба. Первый тайм 2:0 в пользу спартаковцев, а затем Динамо вырвало победу — 3:2, и два гола на твоем счету...

— Все допытывались, что сказал нам Сабо в перерыве. А он ничего не говорил! Очевидно, думал, как бы больше не пропустить. А я считал, что, даже если проиграем, будет не стыдно, потому что показали красивый футбол. Спартак не слабый был.

Комментатор НТВ Александр Шмурнов рассказывал, что у них с женой чуть дело до развода не дошло из-за этого матча. Супруга после первого тайма сказала ему, что киевлян жалко, хоть бы один забили в ответ. Тут — хлоп — гол Спартаку. И понеслось — я снова забил, третий Ребруха вколотил. Очень важный гол, класснейший! Шмурнов был в ярости... Кстати, мне за первый гол машину ауди дали. А мог Дмитрий Михайленко получить, но он не реализовал пенальти.

Я тогда радовался, что народу так классно от этого матча. Но для меня все же важнее была игра с Барселоной. В каком году это было? В 93-м? Видишь, не помню точно, потому что выметаю все из головы, не заморачиваюсь на этом.

Какие имена! Тренер — Кройфф, игроки — Куман, Стоичков, Ромарио, Субисаррета, Лаудруп... Куман ударит — мяч летит, как пуля, через все поле. Мы 1:0 вели, тренеры еще не успели выйти из раздевалки, а я уже отдал передачу, и Павел Шкапенко забил. Потом Сергея Мизина выгнали, и Куман сравнял счет с пенальти. Но мы им еще два гола забили и победили.

— Лучшим бомбардиром чемпионата ты так и не стал...

— А я и не стремился к этому. Для меня важнее было, если объяснить по-детски, обвести всю команду и дать кому-то пас. Я считаю, что должен был под нападающим играть. Самое главное для меня было — прилично выглядеть на поле, чтобы не стыдно было.

— Бывало, что руки опускались, подступало отчаяние?

— Это когда я не уехал? Типа депрессии? Конечно. Но мне жена тогда помогла, друзья. Когда впадал в депрессию, пил пиво — тем более что я его любил всегда (смеется). Но, думаю, что особенно не переживал (как видишь, седины нет).

— Йожеф Йожефович Сабо говорил, что ты сам себя загнал. Виктор действительно был необыкновенно талантлив, но распорядиться тем, чем щедро наделила его природа-матушка, полностью не сумел. Я бился с его капризами, но проиграл.... Согласен с этой характеристикой?

— Она мне не понятна, как я могу с ней согласиться? Продали бы меня куда-нибудь — и все по-другому бы сложилось. Даже не продали бы, а отпустили. Что значит не сумел распорядиться? Я год не играл, потому что оторвалась задняя мышца, затем год учился ходить — считай, это время просто выкинул. При Лобановском вообще ни одного матча не сыграл за основу. Где реализовываться?


— Давай представим, что ты играешь в нынешнем составе Динамо...

— Я бы с ума сошел! И сразу скажу, что меня материли бы больше всех и спрашивали бы с меня тоже больше всех.

— Почему?

— Потому что так всегда было. Григорий Михайлович — плохо ли, хорошо ли сыграл — спрашивал всегда! Не бил меня, конечно, но после игры мы постоянно с ним разговаривали.

Мне кажется, раньше чемпионат Украины был потяжелее. Донецкий Шахтер играл традиционно сильно. Серьезными командами слыли днепропетровский Днепр, одесский Черноморец, харьковский Металлист... Да возьми запорожское Торпедо: мы никогда не могли у них дома очко вырвать, хотя у них ни одной звезды. С Карпатами всегда очень трудно играли. А сейчас, видишь, как: две-три команды, и обчелся. У остальных просто нет денег.

И кто сейчас гроза авторитетов? Нефтяник из Ахтырки, аутсайдер чемпионата! Команда, которая только вышла из первой лиги. В былые годы ей проиграть — такое даже представить было невозможно. Да меня, даже если бы я и забил, сразу убили бы и закопали!

Раньше никто в Киеве не играл так смело. Обычно толпой стояли в штрафной: бьешь, бьешь — вечно в кого-то попадаешь (это называется Сталинград). Не могу вспомнить, чтобы в Киеве кто-то их соперников один на один выходил с вратарем Динамо. Вот не помню! Можешь спросить у Сабо, у Трошкина, у других футболистов, которые играли еще в союзное время.

— В чем ты видишь причину неудач киевского Динамо?

— Посредственных иностранцев много. Они расхолаживают наших ребят. Бразильцы, например, привыкли на следующий день после матча играть в дыр-дыр, наши — бегать кросс. Мне в дыр-дыр тоже больше нравилось, бегать кросс я не соглашался, бурчал, но все-таки делал то, что требовалось!

— Новый главный тренер Динамо Юрий Семин не спешит избавляться от легионеров. Некоторых хвалит...

— Хвалит, потому что он дипломат и должен, в принципе, это делать. Пока... Он никого еще не знает. Я играл против московского Локомотива, даже четыре гола однажды забил. При Семине эта команда наигранная была, каждый знал, что делать и куда бежать. Он вообще должен был быть в Локомотиве пожизненным тренером или президентом — столько всего для них сделал! Палычу в Динамо будет тяжело: ему придется много разгребать. Но мне очень хочется, чтобы у него получилось.

— Это сейчас его роль — разгребать?

— Вообще-то роль главного тренера — не разгребать, а работать с хорошими футболистами. Нужны кардинальные изменения в работе агентов. Если иностранца покупаешь, он должен сразу играть, а у нас приходится ждать год, два и даже три, когда он начнет проявлять себя.

— Кого ты отметишь из легионеров?

— Более или менее нормальные — Диакате, Бангура.

— Корреа...

— А что Корреа? Такой же, как Чернат — на чистых мячах.

— Красиво забивал со штрафного...

— Я тебя прошу. Все забивают.

— Как ты думаешь, когда начались в киевском Динамо проблемы? При Лобановском легионеров почти не было, и он создал команду, которая дошла до полуфинала Лиги чемпионов...

— Я считаю, что ему повезло. Сколько приличных футболистов было в его распоряжении! Все талантливые и при нем раскрылись. Калитвинцев мог легко дать пас на километр, а его взяли в Динамо с переломом. О Шевченко вообще ничего не надо говорить — он уже за всех сказал. Ребров, играя под нападающими, забивал практически столько же, сколько Шева. Максимов тоже часто отличался. Без Белькевича вообще нельзя было представить команду. А сейчас, вишь, он не нужен, хотя я не думаю, что Валик сильно постарел.

После Лобановского наступил естественный спад. Хотя, убежден, Алексей Михайличенко как главный тренер Динамо нормально справлялся. Потом пошла тренерская чехарда. Анатолий Демьяненко тоже много сделал для команды — неправильно, что его убрали. У Олега Лужного вообще времени не было...

— У тебя, получается, что все тренеры нормальные. А в Лиге чемпионов все сыпались...

— Почему все нормальные? Про Сабо я уже сказал...

— Лобановский справился бы с легионерами?

— Конечно, справился бы. Он просто бы их не брал. Еще как бы он мог сделать? Подписать с легионером контракт (ему было без разницы, сколько тот получает), и пусть ждет своего шанса хоть в Динамо-2, хоть в Динамо-3. А сейчас деньги уже считают, и приходится ставить того же Гавранчича.

— Не любишь ты его...

— Да при чем тут не любишь? Просто он вечно привозит голы. Я и Ващука сейчас не особо люблю — он тоже чуть-чуть не тянет, но, на мой взгляд, должен быть в команде, потому что опытный. И Валик Белькевич мог бы помочь, хотя определять, правильно это или не правильно, — не мое дело. Я ж не могу покупать футболистов вместо клуба. Надо просто брать реальных игроков. Посмотрим, кого возьмет Семин. Олег Саленко сказал, что практически всех можно выгнать, а я сказал, что хотя бы половину надо сбросить с моста, потому что они не тянут даже в чемпионате.

— После отпуска тяжело набирать форму?

— Талантливому человеку, думаю, хватит двух-трех недель. Про себя могу сказать — пожалуйста, конкретный пример — я в 95-м девять месяцев после травмы ничего не делал, только уколы получал. В ноябре очухался — потом был отпуск. А в январе следующего года уже выступал на Кубке Содружества. И получил звание лучшего футболиста турнира. Так я ж еще играл на искусственном покрытии, считай, на бильярдном столе. Надел штаны, перчатки. Мне говорят: У вас что, руки больные?. — Нет, — говорю, — просто если упадешь, то вообще рук не будет. Я один раз упал — стер полколена. Шрам на всю жизнь остался.

— Есть сейчас в Динамо талантливые игроки? Что скажешь про Милевского и Алиева?

— Они в талантливых уже четыре года ходят, если не больше. Даже Шева в каком-то интервью говорил, что Милевский — суперталантливый. Хорошо! Но пусть тогда что-то показывает на поле. Если ты талантливый, у тебя вообще не должно быть никаких проблем — тем более в чемпионате Украины. А если ты забил всего несколько мячей — что это для нападающего?

— Может, тебя раздражает его своеобразие, как это часто бывает? Он цепко держит мяч...

— Зачем держать мяч, когда надо голы забивать! Зацепиться за мяч — не самое главное для нападающего. Меня этому еще в первой союзной лиге обучили. Я с первого класса знал: надо отобрать мяч и сразу же отдать. А если ты при этом еще что-то смог, то потихоньку становишься классным футболистом... Я прошел хорошую школу.

Играл за Геолог Женя Сидоров, который пришел из московского Спартака, — я смотрел на него с открытым ртом и учился. Стал играть за Динамо, а здесь — Бессонов, вообще супер! Я ходил за ним хвостом, смотрел, что и как он делает. Мне было приятно играть с ним на тренировках: Бессонов — и в Африке Бессонов! У Паши Яковенко не стеснялся учиться, хотя мне был уже 21. А Милевский, говорят, до сих пор подъемом не умеет бить. Я не говорю уже о левой ноге. К тому же при его росте мало выигрывает головой, когда борется.

— Попробую его оправдать: он в интересах команды провоцирует, чтобы его сбивали и назначались штрафные...

— Какие штрафные? Я тебя прошу! Он их зарабатывает в центре поля, а падает-то везде. Старается. Ты его не оправдаешь, потому что результатов нет. Вот появятся, я тогда сам скажу: прибавил, раскрылся, молодец! Мне не зазорно признать: человек был никаким, а стал хорошим футболистом. А до супер ему еще далеко, много надо тренироваться. Он должен сам понять, что еще никто. И говорить о нем, как и об Алиеве или о других, нужно проще: перспективные, но не более того.

— Но надо же ребят как-то воодушевлять...

— Я их должен воодушевлять? Они сами должны работать и не звездиться. Я с ними не разговаривал, но знаю о них кучу не очень хорошего. Еще ничего не достигли, а уже так себя ведут.

— Ты говоришь, что Милевский рано стал забивать пижонские пенальти. Но когда-то и тебя Виктор Банников назвал пижоном за то, что ты в матче с Баварией в Мюнхене вышел один на один с Каном и хотел ему попасть между ног...

— Каждый оценивает по-своему. Кан не дурак: он не летел на меня, а просто стоял. Если бы я пошел в сторону, то убежал бы на трибуны, поэтому и ударил между ног, а он просто случайно сел на мяч. Какое тут пижонство, да еще с Баварией?

Меня во многом обвиняли. С той же Баварией ведем 1:0. Угловой. Я быстренько бегу подавать. Навесил мяч, немцы его подхватили, пошли в атаку и забили нам гол. В итоге мы уступили 1:4. И меня стали винить за тот угловой: Куда ты так торопился?. — Как куда? — говорю. — Нам надо было второй гол забивать.

Не говорю, что я суперпарень и суперфутболист. Критику всегда воспринимал нормально, хотя ее было мало и в основном она исходила от Сабо, от Фоменко и от Григория Михайловича, а не от футболистов. Потому что я знал, как правильно играть, и старался это делать.

— Может, тебя побаивались?

— Кто? Лужный боялся? Шматоваленко? Мы же славяне: своему кулак показал — и он все понял.

— Чем больше получаешь, тем хуже играешь — твой афоризм...

— Отвечаю за свои слова, могу привести примеры — они у всех на виду. Еще я говорил, что деньги обгоняют игроков и футбол. Люди получают большие суммы, начинают меняться, и для них победы уже необязательны. Я как раз за то, чтобы футболисты получали много, но чтобы и отдача была. А то зарплату человек получает весомую, а играет из рук вон плохо и на него даже прикрикнуть нельзя.

Если ты чего-то не умеешь, надо хотя бы, как говорил Эдуард Малофеев, включать дурачка, стараться, бегать! Народ уже не ждет великих побед. Все понимают, что вторых Блохина, Бессонова, Демьяненко, Яремчука уже не будет. Я, например, радовался, когда играли на Суперкубок в Одессе Динамо и Шахтер. У молодых динамовцев не все получалось, силы в конце иссякли, но они бились, и футбол смотрелся классно. Да я на такие игры не то что приду — прибегу на стадион!

Кого сейчас назвать лучшим футболистом, чтобы все согласились: да, он действительно лучший? Я вот никого не могу найти. Ну, Шовковский, но у него травмы. Кто еще? Ребров? Я был доволен Серегой, потому что он старался: капитан не капитан, выходил и делал все, что мог. Сейчас это главное, потому что обязательно однажды выстрелит. А талантливые люди найдутся. Находит же их тот же Газзаев в ЦСКА, дает молодым дорогу: то одного ставит, то второго, то третьего. Кто Акинфеева, Жиркова знал? Вот тебе, пожалуйста! 


— Легионеров в Динамо много, но и в западных клубах их хватает. Берем пример с них...

— В том-то и проблема. Возьмем итальянский Интер. Считай, сборная мира, и тренер хороший, а игры не было, потому что нет единого коллектива — каждый относится к футболу по-своему. Или мадридский Реал! Какие там только звезды не играли — Фигу, Зидан, Роналдо, Бэкхем... Тоже ничего не получалось. Потому что кто-то всегда должен таскать рояль.

— В Динамо рояль таскают?

— Если бы! Только пытаются!

— Как ты думаешь, разберется Семин с легионерами?

— Не знаю, кого он оставит. Может, среди них есть и талантливые, но пока я этого не вижу. До сих пор не понимаю, почему набрали таких слабых футболистов, но разве они виноваты, что их купили? Виноваты те, кто их приобрел. Человек не раскрылся, кто виноват? Я? Отвечать должны те, кто вел селекционную работу, там же такое штабище! Имена их хорошо известны.

— Надо ли менять что-то в учебно-тренировочном процессе, в системе подготовки?

— В принципе, здесь все налажено. Разве что Юрий Палыч что-то придумает. Тем более там итальянец занимается физподготовкой. Не знаю, может, что-то поменяется. Я думаю, что все это устарело. Вот был бы жив Лобановский, внес бы коррективы.

— Тебе в Динамо предлагали работу?

— Нет, не предлагали. Недавно в ресторане на дне рождения у Владимира Трошкина (ему исполнилось 60 лет) ко мне подсели Григорий Михайлович и Игорь Михайлович Суркисы. Нормально пообщались. Говорили о проблемах клуба. Игорь Михайлович сказал: Приходи на Динамо, поговорим....

— Чего ты ждешь от национальной сборной?

— Если честно, ничего. Буду болеть, как и все. Но я реально смотрю на вещи и, например, не считаю, что Белоруссию будет легко обыграть. Третье или четвертое место будет нормальным результатом. Но Михайличенко, как и Блохин, тоже может неожиданно выстрелить. Когда Блохин говорил, что сборная поедет на чемпионат мира, все — и я тоже — смеялись! И что? Повезло, не повезло, извините: первые — в отборочной группе, восьмые — в мире.

— Ты прижился в Киеве?

— Сразу! Город вроде бы и большой, но мне он кажется маленьким. Вот только к киевской погоде невозможно привыкнуть: влага. Но все равно здесь более или менее по сравнению с Москвой. Ее я не люблю: слишком много народа. Там, считай, полжизни проводишь в пробках. Хотя и мы к этому идем.

— К родным местам тянет?

— Нет. Я уже хохол настоящий. Сибиряк-хохол (смеется). Или: хохол-сибиряк. У меня дочь так по-украински шпарит.

— Чем занимается?

— Танцами. Поступила в архитектурный университет. Причем сама рисовать научилась! А раньше была таким же художником, как я (я только крестик могу правильно изобразить).

— Как выживаешь?

— Занимаюсь недвижимостью вместе с женой. А так чего? Играю за ветеранов. Вот набрал вес, хожу на тренажеры, надо быстренько его сбросить.

— Есть в доме спортивный уголок, где ты хранишь свои спортивные регалии?

— Зачем он нужен?

— Будешь вспоминать на склоне лет...

— Не буду! Говорю же тебе: все эти Барселоны, Спартаки — уже прошлое. У меня ни грамот, ни медалей — ничего нет, все раздал коллекционерам. Для меня важно то, как команда играет сегодня. На стадион не хожу. Люблю сидеть дома, чтобы мне никто не мешал, не орал, не дудел, не учил, как играть в футбол. Естественно, переживаю, когда наши играют, пытаюсь болеть, если вижу, что они стараются, и думаю, как сыграл бы я в том или ином моменте.

Я мало сделал для себя. Мог бы еще получать и получать! У меня была броня лучшего в составе и лучшего в Украине (смеется). Если бы еще поиграл, больше бы забил. Но, честно говоря, не переживаю из-за этого. Зато я запомнился как хороший футболист. Не зазвездился, хожу без короны: подумаешь, лучшим футболистом Украины был три года! Я вообще сказал, что это случайно было (смеется). Никто в меня не плюет, никто меня не ругает. Не за что! А это — самое главное.