На портале Theplayerstribune.com полузащитник Манчестер Юнайтед Генрих Мхитарян от первого лица рассказал историю своей жизни и пути в футболе, начиная с просмотра записей игр отца и до своей борьбы за место в основе Манчестер Юнайтед.
Одно из моих первых воспоминаний — это как я умолял отца, Гамлета, взять меня с собой на тренировку с его футбольным клубом во Франции. Мне тогда было лет пять. В 80-х, еще до моего рождения, папа играл в Высшей лиге СССР у нас на родине, в Армении. Он был маленьким, но очень быстрым нападающим. Журнал "Советский воин" даже наградил его призом "Рыцарю атаки" в 1984 году.
В 1989-м, я тогда был еще совсем ребенком, мы переехали во Францию из-за противостояний, назревающих в Армении. Мой отец играл за Валанс во втором французском дивизионе пять лет. Я плакал каждый раз, когда он уходил на тренировку, и каждое утро просил: "Папа, возьми меня с собой. Ну пожалуйста, пожалуйста, возьми меня с собой!"
В том возрасте меня не так уж сильно волновал сам футбол, просто хотелось быть рядом с отцом. Но он не хотел отвлекаться, беспокоиться о том, что я куда-то убегу, так что папа придумал хитроумный способ меня перехитрить.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449026578.jpg)
Как-то утром я говорю: "Папа, возьми меня на тренировку".
Он отвечает: "Нет, нет. Сегодня не будет тренировки, Генрих. Я иду в супермаркет. Скоро вернусь".
Вот так он убегал на тренировку, а я все ждал... и ждал.
Домой он возвращался через несколько часов. И без пакетов с продуктами.
А я срывался и начинал плакать: "Ты мне соврал! Ты не ходил в супермаркет! Ты ходил на футбол!"
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449297608.jpg)
Время, которое я проводил вместе с отцом, было для меня очень важным. И коротким. Когда мне исполнилось шесть лет, родители сказали, что мы возвращаемся на родину, в Армению. Я толком-то и не понимал, что происходит. Отец больше не играл в футбол, постоянно сидел дома. Я об этом не догадывался, но у него была опухоль головного мозга. Все случилось очень быстро. Не прошло и года, как отца не стало. Я был еще маленький и не совсем понимал, что такое смерть.
Помню, как мама и старшая сестра плакали, а я спрашивал: "Где папа?" Никто не мог объяснить мне, что происходит.
Когда мне исполнилось десять, футбол уже был всей моей жизнью: тренироваться, читать, смотреть, даже играть в футбол на PlayStation
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449139524.jpg)
Затем они понемногу начали рассказывать, что случилось.
Мама говорила: "Генрих, его уже никогда не будет с нами".
А я думал: "Никогда?" "Никогда" — это же так долго, особенно если тебе семь лет.
У нас было много видеокассет с записями матчей отца во Франции, я часто их пересматривал, чтобы помнить, каким он был. По два-три раза в неделю — мне тогда становилось очень радостно, особенно когда камера крупным планом показывала, как он празднует забитые мячи и его обнимают товарищи по команде. На этих видеокассетах мой отец продолжал жить.
На следующий год после смерти отца я начал тренироваться играть в футбол. Он был моим стимулом, моим кумиром. Я говорил себе: "Нужно бежать так, как он. Нужно бить так же, как он".
Когда мне исполнилось десять, футбол уже был всей моей жизнью: тренироваться, читать, смотреть, даже играть в футбол на PlayStation. Я был полностью на нем сосредоточен. Больше всего мне нравились креативные игроки — маэстро. Всегда хотел играть, как Зидан, Кака и Гамлет. (Неплохая компания для моего отца).
Было очень трудно, потому что маме приходилось быть для меня одновременно и матерью, и отцом. В нашем обществе это очень непросто. Она должна была за меня заступаться, временами быть строгой, как отец.
А иногда я возвращался домой с тренировок и говорил: "Ой, это так тяжело. Я хочу все бросить". А мама отвечала: "Ничего ты не бросишь. Ты должен продолжать работать, и завтра станет легче".
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449225898.jpg)
После смерти отца мама устроилась на работу, чтобы содержать семью. Работа эта была в Федерации футбола Армении.
Когда я начал играть за молодежную сборную Армении, это было даже немного забавно. Если я психовал или выделывался на поле, мама подходила ко мне после матча и говорила: "Генрих! Ты что делаешь? Веди себя хорошо, или у меня будут проблемы на работе!" Я отвечал: "Но мам, меня ударили!" "Нет, нет, нет. Ты всегда должен вести себя культурно!"
Хотя нам и было тяжело без отца, мама с сестрой всегда поддерживали меня, как могли. Они даже отпустили меня в тринадцать лет одного в Бразилию на четыре месяца тренироваться с Сан-Паулу. Это был один из самых интересных периодов моей жизни, я ведь был обычным скромным ребенком из Армении и совсем не говорил на португальском. Но мне было все равно — я отправился в футбольный рай.
Я мечтал стать таким, как Кака, а Бразилия — это родина креативного стиля, бразильцы называют его "джинга". Вообще-то я учил португальский перед поездкой целых два месяца, но когда прилетел в Сан-Паулу, то быстро понял, что учить — это одно, а разговаривать с людьми — совсем другое.
Я прилетел вместе с двумя другими армянскими игроками. Заселившись в номер, мы обнаружили, что с нами будет жить бразилец. Он был такой же костлявый, как и я, с темными волосами.
Паренек поприветствовал нас: "Bom dia! Meu nome é Hernanes".
Тогда это был просто незнакомый мальчик, но теперь он тот самый Эрнанес — игрок Ювентуса.
Мы жили на тренировочной базе. Питались, тренировались, веселились там же. У нас не было PlayStation, только телевизор, а там все исключительно на португальском. Поэтому первые пару недель было сложно — общаться с бразильскими игроками было невозможно. Они просто говорили что-то и улыбались, похлопывая меня по плечу. Бразильцы — удивительные люди. Это нельзя выразить словами, нужно просто прочувствовать их теплоту, когда они рядом, чтобы это понять.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449337691.jpg)
Слава Богу, все владели универсальным языком футбола. Мы подружились, общаясь своими креативными действиями на поле. Помню, как забил несколько мячей на тренировке в первый же день и подумал: "Ого, я же теперь армянский парень, который забивает голы в Бразилии". После этого я почувствовал себя звездой.
Я очень заинтересовался их культурой. Она довольно своеобразная. Например, мы могли тренироваться 45 минут, а потом 15 — отдыхать. Ели какие-нибудь фрукты, пили сок, а затем возвращались на поле и тренировались еще 45 минут. Они всегда тренируются так, будто это настоящий матч. В Армении в таком возрасте мы больше тренировали физическую составляющую, а не технику. В Бразилии упор делался на технику — мы всегда работали с мячом.
На самом деле, если у детей нет мяча, они играют связкой носков. Все вертится вокруг мяча.
Было забавно, потому что мама частенько мне названивала — почти каждый день. И я постоянно повторял ей, что если она захочет позвонить, то пусть предупредит заранее. Понимаете, единственный телефон для международных звонков был в офисе у нашего директора, поэтому каждое утро один из помощников бежал ко мне на поле и говорил: "Эй, твоя мама на проводе!"
"Как там мой малыш? Чем тебя кормят? Ты хорошо кушаешь?"
"Мама, мне надо тренироваться! Перезвони мне в воскресенье!"
Спустя несколько месяцев я уже более-менее разговаривал на португальском, а Эрнанеса научил армянскому алфавиту. Без PlayStation нам совсем нечего было делать!
Это был очень важный период для меня, тогда формировался мой игровой стиль.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449426304.jpg)
Было приятно заткнуть рты тем, кто говорил, что армянину в Шахтере нечего ловить.
После возвращения из Бразилии я все еще был костлявым и слабеньким, но техника уже была при мне. Я свободно чувствовал себя на поле. Как армянский Роналдиньо. (Ха-ха-ха. Да нет, я шучу). Было непросто: теперь у меня в голове вертелось целых три языка — армянский, французский и португальский — и они постоянно перебивали друг друга. Я мог половину предложения сказать на армянском, а половину — на португальском. (Теперь у меня то же самое с английским, так что извините, если напишу что-то смешное!)
Затем, в двадцать лет я перешел в донецкий Металлург из Украины; к тем трем языками подключились еще и украинский с русским. Забавно, что, когда я переехал на другой конец города в донецкий Шахтер, многие люди говорили, будто бы мне там придется тяжело. Говорили, что у меня там ничего не получится, потому что в клубе уже было двенадцать бразильцев.
Я ничего на это не отвечал, просто смеялся про себя и думал: "Я же и сам наполовину бразилец". Конечно, я хорошо поладил с товарищами по команде, и три года в Шахтере прошли замечательно.
Я стал лучшим бомбардиром украинской Премьер-лиги в 2013 году, было приятно заткнуть рты тем, кто говорил, что армянину в Шахтере нечего ловить.
Судьба может сложиться очень интересно. По завершении того сезона мне предложили перейти в дортмундскую Боруссию, в Германию. Так совпало, что вскоре после этого в Донецке начался вооруженный конфликт, и Шахтер покинул свой стадион.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449470455.jpg)
Поэтому я переехал в Германию, а там меня ждал не только очередной новый язык, но и культура, атмосфера были совсем не похожи на те, к которым я привык.
Это был очень трудный период для меня. Первый сезон сложился неплохо, но второй был просто катастрофой, не только для меня, но и для всего клуба. Мы очень много проигрывали, казалось, мне постоянно не везло. Я не только не забивал, я еще и не отдавал результативные передачи, а это на меня уж совсем не похоже. За меня заплатили огромные деньги, я взял на себя большую ответственность.
В своей квартире в Дортмунде я провел немало трудных ночей, в полном одиночестве — только размышления и размышления. Мне не хотелось выходить на улицу, даже поужинать. Но, как я уже говорил, судьба может сложиться очень даже интересно. Новый тренер, Томас Тухель, пришел в Дортмунд перед моим третьим сезоном и все для меня изменил. Он подошел ко мне и сказал: "Значит так, я хочу выжать из тебя максимум".
Я улыбнулся и чуток посмеялся, мне казалось, что он просто пытается меня подбодрить. Я не до конца верил его словам.
Но он взглянул на меня очень серьезно и сказал: "Мики, ты будешь великим футболистом".
Это очень много значило для меня. После такого сезона я уже и не думал о том, чтобы стать звездой. Но он был в этом уверен. В следующем сезоне он таки выжал из меня все, это получилось, потому что я снова чувствовал себя счастливым. Когда ты грустишь, тебе не везет. Я научился этой истине у бразильцев. В том сезоне мы играли с энтузиазмом. Мы играли в сумасшедшем, суператакующем стиле и наслаждались каждой минутой, проведенной на футбольном поле. По сути, мы играли в два защитника, три полузащитника и пять нападающих — и у нас получалось. Даже если мы проигрывали, мы делали это с удовольствием.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449546776.jpg)
Старт моей жизни в Манчестере не задался. Но мне уже не раз приходилось преодолевать трудности, и я никогда не сдавался
Прошлым летом мне позвонил агент и сказал, что мной интересуется Манчестер Юнайтед. Это было неожиданно.
Я переспросил: "Серьезно? Или это просто слухи?"
Когда твои мечты вот-вот сбудутся, сперва в это сложно поверить. Спустя несколько дней МЮ подтвердил свой интерес — мне позвонил Эд Вудворд. Можете себе представить, как я был шокирован!
Я знал, что покинуть Дортмунд в такой хороший момент и добиться успеха в Юнайтед будет непросто, но мне не хотелось в старости сидеть в кресле-качалке и сожалеть о том, чего я когда-то не сделал. Я был готов перейти в МЮ.
Когда все детали сделки были улажены, я сел за стол, чтобы подписать контракт с Юнайтед, и тут-то наконец до меня дошло... тут-то я понял, что действительно перехожу в Премьер-лигу.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449597912.jpg)
Я никогда не забуду этот момент, никогда не забуду, как впервые надел футболку МЮ перед первой тренировкой с новым клубом. Я был счастлив и очень гордился тем, чего добился в своей карьере.
В самом начале этого сезона в Юнайтед я получил травму и на поле выходил нечасто. Я не спорю — старт моей жизни в Манчестере не задался. Но мне уже не раз приходилось преодолевать трудности, и я никогда не сдавался. Я буду по-прежнему пахать каждый день, чтобы помочь своей команде добиться успеха.
Если вы спросите мою маму или сестру обо мне, они скажут, что я довольно-таки "строгий" человек. Я могу быть очень серьезным. Но, честно говоря, я очень доволен тем, как сложилась моя жизнь. Всегда мечтал играть за крупнейшие клубы мира.
Когда выходишь на поле Олд Траффорд, это не просто поле — это сцена. Если бы отец мог увидеть меня на этой цене, он бы мной очень гордился. Я всегда старался подражать ему, и, думаю, даже несмотря на то, что его нет с нами, он помог мне всего этого достичь.
Если бы он все еще был жив, возможно, я стал бы адвокатом или врачом. Но теперь я футболист.
![](//s.ill.in.ua/i/custom/1024x0/63616/63616449677245.jpg)
Забавно, что после игры я никогда не смотрю повторы своих матчей по телевизору. Я ненавижу смотреть на себя, потому что замечаю только ошибки. Играю я совсем не так, как отец. Он был быстрым нападающим с сильным ударом. Я куда более техничный игрок. Но многие люди в Армении говорят мне, что во время бега я выгляжу точно так же, как отец.
"Генрих, ты выглядишь точь-в-точь, как он, бежишь точно также. Очень напоминаешь Гамлета, когда я смотрю твои матчи".
Правда ли это — я так и не узнаю, потому что терпеть не могу смотреть на себя, но в этом что-то есть. Ведь впервые выбежать на футбольное поле мне захотелось, когда я просматривал видеокассеты с матчами отца.
Генрих Мхитарян