Думаю, дети понимают мир лучше, чем взрослые. Особенно, когда это касается отношения к другим людям.

Иногда во время интервью мне задают вопрос, на который мне очень сложно ответить. Меня спрашивают: "Кули, что ты чувствуешь, когда слышишь расистские оскорбления со стороны фанатов? Это мешает? Как с этим бороться?"

Мне кажется, что это невозможно понять, пока это не случится с тобой. Это настолько отвратительная вещь, что о ней сложно говорить. Но я попытаюсь объяснить, потому что я хочу донести важное послание для всех, кто это читает.

Но сначала нужно рассказать о ненависти.

Впервые я подвергся расистским оскорблениям в футболе в матче с Лацио пару лет назад. Каждый раз, когда у меня был мяч, я слышал крики болельщиков. Я думал, что, возможно, мне лишь кажется. Когда мяч вышел за пределы поля, я спросил партнеров по команде: "Они лишь ко мне так относятся?"

Матч продолжился, и я понял, что болельщики Лацио ухали в мою сторону каждый раз, когда я получал мяч. Невозможно понять, как нужно действовать в этом момент. Несколько раз я хотел уйти с поля, но я говорил себе, что именно этого они и добиваются. Помню, я думал про себя:

Зачем они это делают? Из-за того, что я черный? Разве быть черным это не нормально

Ты просто играешь в свою любимую игру, как и тысячу раз прежде. Но тебе больно, тебе обидно. Честно, в определенный момент ты начинаешь практически стыдиться себя.

Затем арбитр, господин Иррати, остановил матч. Он подбежал ко мне и сказал: "Калиду, я с тобой, не волнуйся. Мы остановим эти оскорбления. Если ты не можешь продолжать игру, дай мне знать".

Это был очень храбрый поступок с его стороны. Но я сказал ему, что хочу доиграть этот матч. Прозвучало обращение к болельщикам, и спустя три минуты мы продолжили играть. Но оскорбления не прекратились.

После матча, когда я шел к туннелю, я был очень зол. Но тогда я вспомнил нечто очень важное. Перед матчем мальчик, который вывел меня на поле, попросил мою футболку. Я нашел его на трибунах и отдал футболку. Знаете, что он сказал мне?

"Мне очень жаль, что это случилось".

Это произвело на меня большое впечатление. Этот паренек извинялся за всех взрослых мужчин. И единственным, что его беспокоило, было мое самочувствие.

Я сказал: "Это неважно. Спасибо. Чао".

Читайте также: Марио Гетце. Моя карьера была на самом дне, а через три дня я стал героем

Таков характер ребенка. Именно этого не хватает в современном мире. Знаю, такие инциденты случаются не только из-за цвета кожи. Я слышу, как болельщики называют и моих партнеров по команде. Сербских игроков они называют "цыганами", даже итальянца Лоренцо Инсинье они называют "неаполитанским дерьмом".

Нам нужно менять текущее положение к лучшему. Случается инцидент, клуб выступает с правильным обращением, а затем это происходит снова. В Англии видно, какие изменения произошли. Когда устанавливают личность нарушителя, ему навсегда запрещают вход на стадион. Надеюсь, что когда-то так будет и в Италии. Но я думаю и об оскорбителях. Как заставить этих людей измениться? Как достучаться до их сердец?

У меня нет ответов на эти вопросы. Я могу лишь рассказать свою историю.

Вероятно, некоторые смотрят на меня и видят футболиста, или черного футболиста. Но я больше этого. Я всегда говорю своим лучшим друзьям: "Если вы будете видеть во мне лишь футболиста, а не маленького Кули и вашего друга, то я делаю что-то не так в своей жизни".

Я вырос во Франции в городке Сен-Дье, где много иммигрантов – сенегальцев, марокканцев, турок. Мои родители приехали из Сенегала. Отец первым приехал, на самом деле. Он был лесорубом. Да, настоящим французским лесорубом. Они существуют. Но прежде чем получить эту работу, он приехал в Париж без документов и работал на текстильной фабрике. Семь дней в неделю. Без выходных. Он проработал там пять лет, пока не накопил достаточно денег, чтобы мама смогла переехать во Францию. И вскоре маленький Калиду появился на свет в Сен-Дье (мое имя было взято из Корана).

Мама любит рассказывать историю о нашей первой поездке в Сенегал. Мне было шесть лет, я был очень напуган. Я впервые встретился со своими бабушками и дедушками, с двоюродными братьями и сестрами. Для меня было шоком увидеть, как люди жили в других уголках планеты. Все ребята бегали и играли в футбол без обуви, я, наверное, был очень расстроен этим. Мама говорит, я умолял ее пойти в магазин и купить для всех обувь, чтобы я мог поиграть с ними в футбол. Но тогда она сказала мне: 

Калиду, просто сними свою обувь и играй, как все

В итоге я разулся и побежал играть босиком со своими двоюродными братьями – так и началась моя футбольная история. Когда мы вернулись во Францию, я каждый день начал играть в небольшом парке возле нашего дома. В нашем районе было так много иммигрантов, что мы устраивали международные матчи: Сенегал – Марокко, Турция – Франция, Турция – Сенегал.

Каждый день у нас был свой чемпионат мира.

У нас был такой район, что … как бы это объяснить? Если маме было нужно что-то, то я шел не в магазин, а сначала спрашивал у соседей. Мне везде были рады, понимаете? Я мог прийти к другу и сказать: "Здравствуйте, а Мохаммед дома?" И его мама отвечала: "Нет, он вышел. Хочешь поиграть в PlayStation?" Так как у меня не было PlayStation, я разувался и заходил, как к себе домой. Мне были очень рады. Она могла сказать: "Калиду, сходи в магазин, купи хлеба". И я шел в магазин, словно меня попросила родная мать.

Читайте также: Каллум Хадсон-Одои. Поэтому не жалуются на павлинов

Когда растешь в таком окружении, то каждого считаешь своим братом. Мы были черными, белыми, арабами, африканцами, мусульманами, христианами, но все – французами. Если мы все проголодались, у нас мог быть турецкий обед. А на другой день мы могли пойти ко мне и перекусить сенегальской едой. Да, у нас есть различия, но все мы равны.

Помню, когда начался чемпионат мира-2002, мы были в школе во время матча между Францией и Сенегалом. Турнир проходил в Японии, была разница во времени. Мы шли на перемену и играли, словно это был финал чемпионата мира, а затем возвращались на уроки и учились.

Мы были очень расстроены. Матч начинался в 2 часа.

В 1:59 учитель сказал: "Давайте, открывайте книги".

Мы их открыли, хотя думали в тот момент совершенно о другом. Никто не мог читать. Все мечтали только об Анри, Зизу, Диуфе…

Прошло две минуты, три минуты. Учитель смотрит на часы и говорит: "Хорошо, убирайте свои книги".

Мы подумали: "Что происходит? О чем он говорит?".

Он отвечает: "Мы посмотрим образовательный фильм, который наверняка покажется всем очень скучным".

Он взял пульт и включил матч на маленьком классном телевизоре. "Это наш секрет, хорошо?"

Это был один из самых прекрасных моментов в моей жизни. Нас было 25 человек в классе – турки, марокканцы, сенегальцы, французы – но все едины. Очень хорошо помню, как после победы Сенегала я шел домой и видел родителей моих сенегальских друзей, танцующих на улице. Все были настолько счастливы, что вместе с ними начали танцевать даже турецкие и французские родители.

Читайте также: Венсан Компани. Мне пора уйти

Это навсегда осталось в моей памяти, потому что это то, что значит для меня футбол. То, что значит для меня мой район. У тебя может быть все в жизни – деньги, красивые машины. Но существуют три вещи, которые нельзя купить за деньги: дружба, семья и душевное спокойствие. Это главные вещи в жизни. Их нельзя купить ни за какие деньги. Это главное, чему мы можем научить своих детей. Это то, чему меня научили родители. Их не интересовал футбол. Совершенно.

Родители никогда не приходили на мои матчи. Отец был лишь на одном. Мама не приходила никогда. Иногда они смотрели важные матчи по телевизору вместе со мной. Я всегда считал, что если они не приходят на стадион, то я должен принести стадион им. Меня должны показывать по телевизору, чтобы они увидели меня.

Никогда не забуду, когда меня взяли в первую команду Метца. Я вышел на замену в конце матча, и я знал, что его показывают по телевизору. Сразу после игры я позвонил маме и спросил: "Мам, ты смотрела? Ты счастлива?"

Она ответила: "Счастлива? Ты всегда играешь в футбол. Это нормально. Тебе это нравится, так? Теперь тебя просто показывают по телевизору. Это хорошо".

Она не имела в виду ничего плохого, просто она такая. Для нее это та же игра, в которую я играл в детстве. Возможно, другим стоит относиться к этому так же. Футбол должен объединять людей, правда? Футбол позволил мне объездить весь мир. Я выступал за Генк в Бельгии, а затем – за Наполи в Италии. Я выучил много языков и познакомился со многими людьми.

Существует выражение: если выучить все языки, то можно открыть любые двери.

Не буду врать, у меня тоже есть предубеждения насчет людей и мест.

До перехода в Наполи я переживал, потому что не знал языка и слышал рассказы о мафии и преступниках. Я никогда не был там прежде и не знал, правда ли это.

Это очень смешная история.

Когда я выступал в Бельгии за Генк, ко мне должен был приехать друг Ахмед и остаться у меня на несколько дней. Я ждал его на вокзале, когда получил звонок с неизвестного номера.

Читайте также: Эндрю Робертсон. Путь от уборщика до основного игрока в команде мечты

Я говорю на английском: "Алло, кто это?"

Мне ответили: "Алло, это Рафа Бенитес".

Я сказал: "Брось, Ахмед, хватит дурачиться. Я жду тебя".

Я бросил трубку. Мне снова позвонили.

Я ответил сердито: "Ахмед, прекрати. Я здесь. Когда ты приедешь?"

Он говорит: "Алло? Я – Рафа Бенитес".

Я снова бросил трубку.

Затем мне позвонил агент и сказал: "Кули, как дела? Ты знаешь Рафу Бенитеса из Наполи? Он тебе позвонит".

Я ответил: "Что? Ты шутишь? Он только что звонил мне. Думал, меня друг разыгрывает!"

Агент позвонил Рафе и все объяснил, и тогда Рафа перезвонил мне, а я поднял трубку, словно ничего не случилось.

Говорю: "Алло, Рафа! Добрый день! Бонжур! Ола!"

Он говорит: "Алло, мне говорить по-английски?"

"Как пожелаете, мы можем говорить на любом языке", – ответил я.

В итоги мы беседовали на французском.

Он спрашивал меня о разных вещах – есть ли у меня девушка, хожу ли я на вечеринки, знаю ли город, игроков.

Я ответил: "Ну, Мистер… я знаю Гамшика".

На самом деле, я не знал ничего ни об игроках, ни о городе. Конечно, я знал Рафу Бенитеса и был впечатлен всем, что он мне рассказал.

Я сразу же позвонил агенту и сказал: "Делай то, что должен делать. Мы собираемся в Наполи".

До закрытия зимнего трансферного окна оставалось 48 часов, Наполи не смог согласовать трансфер с Генком. Но Рафа сдержал свое слово и купил меня следующим летом. Когда я приехал на медосмотр, то очень нервничал из-за того, что не говорю по-итальянски. В коридоре меня встретил президент, господин Де Лаурентис.

Думаю, это говорит многое о том, какой клуб Наполи.

Он посмотрел на меня и улыбнулся: "О, ты – Кулибали?"

Говорю: "Да, я – Кулибали".

Он спросил: "А ты не высокий? Твой рост 192 см?"

"Нет, господин президент, 186 см".

Он ответил: "Черт! Везде писали, что 192. Я переговорю с Генком и скажу, чтобы вернули часть моих денег".

Я сказал: "Все нормально, господин президент, платите всю сумму. Я верну каждый сантиметр на поле, не переживайте.

Ему это очень понравилось. Он посмеялся и сказал: "Окей, окей, добро пожаловать в Наполи, Кулибали".

Читайте также: Кевин де Брюйне. Позвольте мне высказаться

После медосмотра Рафа позвал меня на обед. Как только мы сели за столик, еще до того, как нам принесли меню, он взял бокалы с соседних столиков, расставил их передо мной и начал двигать. Я подумал: "Что он делает? Он что, с ума сошел?"

Он сказал: "Окей, теперь я покажу тебе тактику".

Пришел официант, а Мистер двигает бокалы и говорит: "Вот так мы играем. Двигаешься сюда, а затем – сюда. Понимаешь? Вот что ты должен сделать очень быстро – понять нашу тактику и выучить итальянский".

Я сказал: "Окей, босс, окей".

Когда я вернулся из небольшого отпуска, Рафа закрыл меня в кабинете с главой видеоаналитической службы и тот начал показывать нарезки моей лучшей игры. Великолепные передачи, дриблинг, обводки.

"Это, это и это", – говорит он.

"Да? Это хорошо, правда?" – спросил я.

"Не делай больше этого дерьма", – ответил он.

"Но я ведь отобрал мяч!"

Следующую часть сложно перевести, но он сказал: "Это дерьмо! Ты его отобрал благодаря своей силе. Будь твой соперник поумнее, у тебя бы начались проблемы".

Тогда он показал другое видео. Скукотища. Обычная игра.

Он улыбнулся и сказал: "Вот! Это хорошо. Это очень хорошо".

"Но, господин, это же просто", – возразил я.

"Да, Кули, именно".

Это говорит все о моем опыте в клубе. Когда я переехал в Италию, я был мальчиком. Я стал более классным футболистом, потому что научился тактике топ-уровня. Здесь все настолько щепетильно относятся к тактике. Но самым главным было то, что я стал семьянином и настоящим неаполитанцем.

Даже теперь, когда я возвращаюсь домой во Францию, друзья называют меня не французом или сенегальцем, они говорят: "Вот, приехал неаполитанец".

Неаполь – это город, который любит людей. Эта теплота напоминает мне об Африке. Люди не просто проходят мимо тебя. Они хотят прикоснуться к тебе, поговорить с тобой. Люди не просто общаются с тобой – они любят тебя. Мои соседи считают меня своим сыном. В Неаполе я стал другим человеком. Я пребываю в гармонии.

Моя большая радость, что мой сын родился здесь. Никогда не забуду этот день, потому что это сумасшедшая история, которая обобщает все, что связанно с Наполи.

Утром жена отправилась в клинику, а у нас в тот день была домашняя игра с Сассуоло. У нас было видеоаналитическое занятие, а мой телефон все вибрировал. Обычно я его выключаю, но в тот день я переживал за жену. Она звонила мне пять или шесть раз.

Нашим тренером тогда был Маурицио Сарри. Он – очень серьезный человек. Я не хотел отвечать. Наконец, я выбежал и поднял трубку, а жена мне сказала: "Ты должен приехать. Наш сын рождается".

Я подошел к Сарри и сказал: "Мистер, прошу прощения, но я должен уехать. У меня рождается сын!"

Сарри посмотрел на меня и ответил: "Нет, нет, нет. Ты мне нужен сегодня вечером, Кули. Очень нужен. Ты не можешь уехать".

Я сказал: "Но это рождение моего сына, Мистер. Делайте, что хотите со мной. Штрафуйте, отстраняйте, мне все равно. Я поехал".

Сарри был очень обеспокоенным, он все курил и курил. Наконец, он сказал: "Окей, окей, езжай в клинику. Но ты должен вернуться до начала матча. Ты мне нужен, Кули!"

Я помчался в клинику так быстро, насколько мог. Если вы не пережили рождение своего первенца, то вам не понять это чувство. Нельзя пропустить рождение своего сына. Я приехал в клинику в полдень, и, слава Богу, маленький неаполитанец родился в 1:30. Мы назвали его Сени. Это был самый счастливый день в моей жизни

В 4 часа мне позвонил Сарри. Этот человек… вы должны понимать… он – сумасшедший. В хорошем смысле, но он – сумасшедший!

Он говорит: "Кули? Ты возвращаешься? Ты мне нужен! Ты мне очень нужен, пожалуйста!"

Моя жена отдыхала, ей я, наверное, тоже был нужен. Но я не хотел подводить своих одноклубников, так как очень люблю их. И я люблю Неаполь. Я получил благословение жены и отправился на стадион. Я готовился к матчу, когда в раздевалку зашел Сарри и вывесил состав на игру. Я смотрю… смотрю… Моего номера не было.

Я спросил: "Мистер! Вы что, издеваетесь?"

Он ответил: "Что? Это мой выбор".

Он усадил меня на скамейку, даже не поставил в стартовый состав!

Я сказал: "Мистер! Мой сын! Моя жена! Я бросил их, вы сказали, что я вам нужен!"

"Да, ты нам нужен на скамейке", – сказал он.

Столько хлопот, а он даже не поставил меня в стартовый состав. Думаю сейчас об этом, и мне смешно. Но тогда я хотел плакать.

Вам эта история может показаться негативной, но для меня она символизирует все, что я люблю в Наполи. У меня не получится это объяснить. Это как объяснять шутку. Вы должны приехать в город и почувствовать это. Он – сумасшедший, правда. Но теплый.

Теперь вы знаете обо мне немного больше.

Я – футболист.

Я – черный футболист.

Но это лишь некоторая часть меня.

Я – мусульманин. Я – сенегалец. Я – француз. Я – неаполитанец.

Я – отец.

Я был по всем миру, выучил много языков и открыл много дверей. Мне повезло, заработать столько денег. Но я напомню главный урок, который я усвоил. Есть три вещи, которые нельзя купить ни за какие деньги: дружба, семья и душевное спокойствие.

Это то, что мы понимали в Сен-Дье, будучи детьми. Я хочу, чтобы это понял и мой сын.

Надеюсь, что люди, которые ухали в мою сторону, поймут это однажды.

Да, возможно, мы все разные.

Но все мы – братья.

Калиду Кулибали,
Наполи

 

 

The Players' Tribune. Перевод: Сергей Сакара

Желаете узнавать главные футбольные новости первыми? Подписывайтесьна наш канал в Telegram! Следить за нашим сайтом вы также можете в Facebook, Instagram и Twitter.