У меня не было ничего. У нас не было ничего. Но я жил так, словно у меня было все.

Поделюсь с вами одним секретом. Каждый может быть счастливым – каждый может любить эту игру. Без этой установки я бы не сидел здесь в качестве только что закончившего карьеру левого защитника, который выступал за сборную Франции, Ювентус и Манчестер Юнайтед. Я бы, наверное, сидел у магазина в Париже и просил денег на сэндвич.

Я не шучу. Я рос в Лез-Улис, коммуне в пригороде Парижа, и жил вместе с родителями и некоторыми братьями и сестрами. У меня их – 24 (это тоже не шутка!). В доме нас было около десятка людей. Мой отец обеспечивал большую часть нашего дохода на своей работе в качестве посла. Именно поэтому наша семья переехала из Сенегала, где я родился, в Брюссель, а затем в Лез-Улис. Но когда мне было 10, он развелся с мамой. Он забрал диван, телевизор и даже стулья.

Лука Йович. Фанат Роналдо из сербской деревни, который может повторить его успехи в Реале

Я по-прежнему до безумия люблю его, но он оставил нас в очень тяжелом положении. Мне приходилось спать на одном матрасе с двумя моими братьями: один из нас должен был ложиться в обратном направлении, чтобы всем хватило места. Когда обед был готов, нужно было бежать, чтобы успеть получить свою порцию. Старшие братья и сестры пошли на работу, чтобы помочь, но затем они ушли и начали жить со своими возлюбленными. В итоге остались мама, младшая сестра и я.

И тогда мне пришлось идти на улицу. Ненавижу, когда люди говорят "бандит". Когда растешь в районе, где случаются перестрелки и убийства, не важно, кто ты, ты просто стараешься выжить. Поэтому я много дрался. Я воровал одежду, вещи, видеоигры. Я сидел у магазинов и просил деньги. Я говорил: "Сэр, у вас не найдется пары франков?" А люди мне отвечали: "Пошел вон. Думаешь, деньги с неба падают?"

Таким было мое детство в Лез-Улис. Но послушайте: я был счастлив. Я всегда был счастлив.

Знаю, вы могли видеть мои видео в Instagram, где я делаю разные глупости и говорю: "Я люблю эту игру!" Для меня это значит, что я люблю жизнь, а видео дают мне возможность поделиться моим счастьем с другими. Но я решил их записывать не тогда, когда стал богатым и знаменитым. Если бы вы побывали у меня дома в Лез-Улис, то увидели, что я делал то же самое. Я танцевал и пел, одевал костюмы и парики, шутил со своими сестрами. Мне нравилось их смешить. Когда они смотрят мои видео сейчас, то говорят: "Боже, помню, ты делал так, когда тебе было пять лет…"

Кевин де Брюйне. Позвольте мне высказаться

Как я мог быть счастливым, имея такую малость? Благодаря маме. Я видел, как тяжело она работает, чтобы прокормить нас, и понял, что не могу ни на что жаловаться. К тому же, какой в этом смысл? Почему не радоваться? Если ты веришь, что случится что-то хорошее, то так и будет.

Вот вам пример. В первый день в школе мы должны были рассказать, кем мы хотим стать. Многие одноклассники написали "адвокатом" или "врачом". Я написал "футболистом". Тогда учительница спросила меня перед всем классом: "Патрис, ты, правда, думаешь, что из 300 ребят у тебя одного получится стать футболистом". "Да", – ответил я. Все засмеялись.

Многие годы казалось, что учительница была права. Я выступал на приличном уровне, но не получал предложений по контракту. Но в 1998 году, когда мне было 17, я с друзьями принимал участие в турнире в манеже, когда один парень спросил, не хочу ли я пройти просмотр в Торино. Я лишь знал, что он владеет рестораном в Париже, и не понимал, можно ли ему доверять. Я решил согласиться. Он сказал, что позвонит на следующий день. Дома я думал, что он ни за что не позвонит.

На следующий день он позвонил и я вместе с ним отправился в Турин. Клуб решил не предлагать мне контракт, но один из присутствовавших на просмотре был директором Марсалы, сицилийского клуба из третьего дивизиона. Он спросил, хочу ли я перейти в его клуб. Я сказал "да".

Я вернулся в Париж, думая, что этот маленький сицилийский клуб откроет мне дорогу в рай. Но сначала мне нужно было найти эту дорогу.

Я должен был присоединиться к своим новым одноклубникам в горной деревне на севере Италии, где они тренировались. Я никогда не ездил за границу один и не говорил по-итальянски. Я уехал из дому лишь с клочком бумаги, где был написан мой домашний номер телефона. Я добрался на поезде до Милана, где должен был пересесть на другой поезд, на котором я бы доехал до этой деревни в горах. На вокзале в Милане я смотрел на этот большой экран с постоянно меняющимися буквами, словно в старых кинотеатрах. Я смотрел на него и на свой билет. Где мой поезд?

Тогда ко мне подошел незнакомец. Я узнал о нем лишь то, что он из Сенегала, а еще он не видел на один глаз. Он спросил: "Эй, ты как, брат? Ты выглядишь потерянным и грустным".

Я ответил: "Да, я не знаю, куда мне ехать".

Я показал ему свой билет. Он сказал: "Твой поезд ушел, час назад".

Вау…

Я показал ему свой номер телефона. Он позвонил. Мама взяла трубку. Когда она узнала, что я опоздал на поезд и нахожусь на вокзале с незнакомцем, она едва не упала в обморок. Она сказала: "Посадите его на поезд обратно в Париж!"

Но незнакомец был словно ангел. "Не переживайте, – сказал он маме. – Завтра я его посажу на нужный поезд".

Он повел меня к себе в дом, который был неподалеку. Он накормил меня и уложил на полу, где спали еще восемь человек. В шесть утра он разбудил меня и провел до вокзала, где нашел нужную платформу. До сих пор я не знаю, кто это был, но мне не хватает слов благодарности для него. Наконец-то я сел на нужный поезд.

Марио Гетце. Моя карьера была на самом дне, а через три дня я стал героем

Но я совсем не знал, где мне выходить. Я знал лишь название остановки, потому что ангел записал его мне. Поэтому на каждой остановке я спрашивал людей: "Это здесь? Это здесь?".

Вскоре в вагоне остались лишь я и три монахини. Я спрашивал их: "Здесь? Здесь?".

"Нет, нет, синьор".

После третьего или четвертого раза я уже начал их раздражать. Но в итоге я вышел на нужной остановке. Я вышел и осмотрелся. Что же я увидел? – Ничего. Ни одной скамейки. Лишь ветер. Шшшш.

Ладно, подумал, я совсем потерялся. Ни телефона, ни ангела, ни монахинь. Как мне выбраться из этой ситуации?

Я решил подождать. Прошло пять минут. Десять минут. Полчаса. Час. Два. Никого не было. Смеркалось.

Прошло шесть часов.

Наконец я увидел свет от машины. Это был директор клуба. "Извини, – сказал он. – Мы думали, что ты опоздал на поезд. Бла-бла-бла". Он отвез меня в командную гостиницу в деревне, где мне выдали тренировочную форму и обувь. Я посмотрелся в зеркало и подумал: "Боже мой!" Я был самым счастливым парнем на земле. Я позвонил маме. "Мам, ты можешь себе представить? Нам подают обед. Мы сидим за столом с тремя наборами столовых приборов". – Она расплакалась.

Никогда не забуду свой первый день на Сицилии. Я только приехал, а ко мне подошел парень со своим отцом, начал показывать на меня пальцем и попросил сфотографироваться. Я подумал: "Что? Я даже не сыграл ни одного матча, а эти люди уже меня знают?".

Я спросил, почему он хотел сфотографироваться. Парень ответил: "Потому что раньше мы никогда не видели черного человека".

Вау… Добро пожаловать на Сицилию.

Мои одноклубники также удивились, когда увидели меня. Я был единственным черным игроком в команде. Местные люди многого не понимали о черных людях, но больше из-за невежества, а не из-за расизма. По правде говоря, сицилийцы очень щедрые люди. Я мог идти по улице, а меня приглашали к себе домой на обед. Они говорили мне: "Ты один из нас".

Неприятности начались, когда я играл на дороге. Люди издавали обезьяньи крики, жевали бананы. Было очень тяжело. Но я из Лез-Улис. Я – крепкий парень, это меня лишь раззадоривало.

Эндрю Робертсон. Путь от уборщика до основного игрока в команде мечты

Спустя год я присоединился к Монце из Серии В, а в следующем сезоне перешел в Ниццу, которая была во втором французском дивизионе. Тогда я выступал на позиции нападающего, но когда травмировался наш левый защитник, тренер Сандро Сальвиони решил поставить меня в защиту. Я просто взбесился. Я сказал ему: "Вы не можете этого сделать! Я – нападающий!" Проблема была в том, что я хорошо играл в обороне. Однажды Сальвиони сказал: "Пат, знаешь, почему ты настолько хорош на этой позиции? Потому, что ты ненавидишь там играть".

Он был прав. Я атаковал словно сумасшедший, потому что хотел всем показать, что я – нападающий. Я направлял свой гнев в игру. Во втором сезоне я попал в Команду года, а мы повысились в классе. Меня подписал Монако, один из самых больших клубов во Франции. Я получил свою первую большую зарплату. Я купил маме дом.

Но мне все еще предстояло встретиться со многими испытаниями. Все говорят о том, как мы пробились в финал Лиги чемпионов в 2004 году, но самый сумасшедший период в Монако начался после того, как я вернулся из молодежной сборной Франции.

Соперник наступил на мою ногу и сильно ее повредил. В больнице я сказал главному тренеру Дидье Дешаму: "Нога очень болит. Я не могу играть, я даже не могу ходить!" Но команда нуждалась во мне. Врачи сделали все, чтобы снять боль, но ничего не помогало. Тогда кто-то из клубного персонала сказал: "Почему бы нам не попробовать сделать по старинке?" – "Что ты имеешь в виду?" – "Просто кусочек курятины под его подошву", – сказал он.

Звучало бредово, но вы знаете меня, я открыт ко всему. Я пошел к местному мяснику, он спросил, чего мне.

"Кусочек курицы, но очень небольшой", – сказал я.

"Небольшой? Почему?" – спросил он.

"Я поставлю его себе под подошву", – ответил я. – Он рассмеялся.

Я пришел домой с курицей. Я заказал новую пару бутс: одну с размером 42,5, а другую – 44. Я мог бить по мячу. Чувствовал себя нормально. Болело, но было нормально. В итоге я четыре месяца играл с куском курицы в своей бутсе. Я не тренировался с ней – мама бы никогда мне не простила, что я перевожу еду – но перед каждым матчем я заходил к мяснику. "Доброе утро, Патрис. Как обычно?"

С курицей я играл так хорошо, что в январе 2006-го меня подписал Манчестер Юнайтед. Если вы помните, я дебютировал в выездном матче с Манчестер Сити. Большое дерби. Игра начиналась в 12:45, что было очень необычно для меня, как для француза. Я не большой любитель обычных завтраков и не знал, что съесть, чтобы быть готовым к игре. Я решил выбрать пасту и бобы. Мне стало плохо. Меня рвало. Я пошел в комнату и не знал, что мне делать. Сказать Фергюсону, что я заболел и не могу играть? – Нет, Патрис, нельзя! Ты будешь похож на слабака. Ты должен играть.

В автобусе по дороге на стадион у меня кружилась голова. Было солнечно и жарко. В Манчестере! Вперед… Я пошел в борьбу за мяч с Тревором Синклером. Бум! Удар локтем мне в лицо. Повсюду кровь. Знайте, в мультфильмах появляется пузырек, в котором говорится то, о чем думает персонаж. В моем пузырьке говорилось: "Господи, эти ребята такие сильные, такие быстрые. В Монте-Карло было хорошо…"

Калиду Кулибали. Бенитес показывал ему тактику на бокалах, аналитики Наполи называли его игру дерьмом, а сегодня он стоит 150 млн евро

После первого тайма мы проигрывали 0:2. Фергюсон был в бешенстве. "А ты, Патрис, – кричал он. – С тебя достаточно. Садись и смотри, потому что тебе нужно учиться английскому футболу". Я снял бутсы, вытер кровь. Мы проиграли со счетом 1:3. Я был расстроен.

Через несколько месяцев Франция объявила состав на чемпионат мира-2006. Мои одноклубники Луи Саа и Микаэль Сильвестр попали в заявку, а меня – не было. Тогда я не был расстроен – я был разъярен. Я все лето провел в тренажерном зале и смотрел, как мои одноклубники пробились с Францией в финал. Финал! Только представьте! Я знал, что я должен был быть там!! Я действительно хотел все разрушить. Я тренировался как сумасшедший. Больший вес, больше подходов. Больше боли. У меня даже не было отпуска.

Я не понимал, что означает выступать в составе Юнайтед. Я думал, что я – такой большой футболист, но Юнайтед оказался больше, чем что-либо. Вы можете играть кубковый матч против клуба из пятого дивизиона, а на стадионе все равно соберется 76 тысяч зрителей. В Монако же мы играли перед шестью тысячами. Было настолько тихо, что можно было услышать звонки мобильников с трибун. Я не шучу.

Когда я вернулся на предсезонный сбор с Юнайтед, я был сильнее и быстрее, чем когда-либо. И тогда, пфф… меня невозможно было остановить. Поэтому я и говорю, что тот матч против Сити был самым запоминающимся для меня в Юнайтед. Мне нужен был этот опыт. Я должен был почувствовать, что я чего-то стою. Тогда я понял:

"Ты должен много работать, дружище".

Мне кажется, что в Юнайтед я обрел свою личность. Сейчас объясню. Если бы вы зашли в нашу раздевалку перед матчем, то сказали бы: "Это невозможно". Мы пели и танцевали. Я был ди-джеем, ставил рок, рэп, R&B. Фергюсон заходил и спрашивал: "Что за чертова музыка?" – Тогда я ему ставил Синатру. У нас была настоящая вечеринка. Но когда приближался матч, босс откашливался, и словно кто-то переключал тумблер. Музыка останавливалась. Разговоры прекращались. Мы становились воинами, готовыми умереть друг за друга. Перевоплощение было невероятным.

Вот такой у нас был характер и уровень профессионализма в Юнайтед. Мы веселились, но когда приходило время работать, мы работали. И это на 100% соответствовало моей ДНК. Именно поэтому у меня существовала такая связь с клубом. В определенный момент я так много уделял времени Юнайтед, что это сказалось на моей семье. Я думал: "Вау, неужели я так далеко захожу?"

Знаете этот баннер, который болельщики всегда носят с собой?

ЮНАЙТЕД, ДЕТИ, ЖЕНА

В ТАКОМ ПОРЯДКЕ

Смешно. Но это правда, что только так можно добиться успеха в Юнайтед. Выступление в этом клубе также требует большой ответственности. К примеру, одним из первых дел в Юнайтед я купил стопку DVD-дисков и узнал об истории клуба.

"Когда куда-то переходишь, ты должен знать историю клуба, потому что тебе предстоит ее продолжать".

Уход из Манчестер Юнайтед в 2014 году был самым сложным решением, которое я когда-либо принимал. Когда-то я расскажу об этом больше, но могу сказать, что я хотел завершить карьеру в Юнайтед.

Уйдя из клуба, я был очень рад, что перешел именно в Ювентус. После 18 месяцев в Ювентусе выступления в составе Юнайтед казались праздником. Мы так много бегали. Если мы играли на ноль, нам говорили, что мы позволили сопернику подать слишком много угловых. Однажды мы лидировали в турнирной таблице с 15-очковым отрывом, но проиграли Торино, и на следующий день на тренировочной площадке было такое настроение, будто кто-то умер. Помню, на одной тренировке Клаудио Маркизио стошнило, и ему пришлось прекратить занятие. Когда тренировка завершилась и все покинули поле, тренеры сказали ему: "Нет, нет, ты должен доделать то, что начал". Парню было плохо, но он доделал. Это Ювентус.

Но Юнайтед, ребята. Юнайтед совсем другой. Юнайтед это весь я.

После ухода из Юве мне не хватало победного духа. Теперь мне 38, и я чувствую, что пришло время завершить карьеру.

Моя единственная цель – быть настолько хорошим человеком, насколько у меня получится.

Возможно, мне не следует об этом рассказывать, но я открыл два приюта в Сенегале, где 400 ребят могут обедать и учиться. Это самое большое достижение в моей карьере. Я продолжу записывать свои видео, потому что я хочу поделиться с вами своим счастьем. Я не могу выразить, насколько я благодарен людям, которые говорят мне: "О, Патрис, я потерял отца, но твое видео развеселило меня".

Здесь мы подходим к панде. В некоторых видео я играю с пандой или сам одеваюсь в панду. Я  танцую, пою, всякое такое, а затем я говорю: "Будь как панда! Она – черная, белая, азиатская и полная. Нет расизму!"

Это сильное послание. Надеюсь, панда поможет людям понять, что все люди одинаковые и что мы должны попытаться сделать этот мир лучше. Не суди людей по их телосложению, цвету кожи, волос или глаз. Все мы – люди, все мы – братья и сестры. Мы – одна большая семья.

Панда напоминает мне о речи, которую Фергюсон произнес перед финалом Лиги чемпионов с Челси в Москве в 2008 году. Мы были в раздевалке, когда зашел боcc. Как обычно, музыка остановилась. Можно было услышать малейший шорох. Тогда Фергюсон сказал: "Я уже выиграл…"

Мы посмотрели друг на друга.

"Я уже выиграл, – сказал он. – Мы можем даже не выходить на поле".

Мы ничего не понимали. О чем он говорит? Матч даже не начался еще.

Тогда Фергюсон повернулся ко мне. "Посмотрите на Патриса Эвра, – сказал он. – У него 24 брата и сестры. Представьте, что должна была делать их мать, чтобы прокормить их".

Затем он повернулся к Уэйну Руни: "Посмотрите на Уэйна. Он вырос в одном из самых опасных районов Ливерпуля…"

После этого он повернулся к Парк Джи-Суну: "Посмотрите на Джи, он приехал из Южной Кореи".

Тренер начал рассказывать наши истории, и мы поняли, что он имеет в виду братство. Мы были не просто командой – мы были людьми из разных уголков планеты, из разных культур, разных рас и вероисповеданий. Но мы были вместе в раздевалке в Москве, сражались за общую цель. Благодаря футболу мы стали братьями.

"Вот это и есть моя победа", – сказал Фергюсон.

У нас у всех пробежали мурашки по коже. После мы вышли на поле и выиграли Лигу чемпионов. Это Манчестер. Именно поэтому я и люблю эту игру.

Патрис Эвра,

Легенда Манчестер Юнайтед

 

The Players' Tribune, перевод: Сергей Сакара

Желаете узнавать главные футбольные новости первыми? Подписывайтесь на наш канал в Telegram! Следить за нашим сайтом вы также можете в Facebook, Instagram и Twitter.