11Freunde: Карл-Хайнц Ридле, что звучит у вас в ушах при воспоминании об Анфилд Роуд?
Ридле: Конечно же, “You’ll never walk alone”.
11Freunde: Уже десятки лет болельщики Ливерпуля поют эту песню перед началом матча.
Ридле: Особенно трогательно это было в дни памяти погибших на стадионе Хиллсборо в апреле 1989 года. Мы, игроки, выходим из-под трибунных помещений, стоячая трибуна The Kop заполнена битком и весь стадион поет. Слезы сами начинают бежать по щекам, даже не смотря на то, что ты не имеешь прямого отношения к случившемуся в Шеффилде.
11Freunde: С какими чувствами вы в 1997 году переходили из Боруссии в Ливерпуль?
Ридле: Исполнялась моя детская мечта. Кенни Далглиш, Грэм Сунесс, Кевин Киган, Иан Раш – герои моего детства. Красная футболка Ливерпуля долгие годы была для меня чем-то чарующе притягательным.
11Freunde: Вы переживали насчет того, что немцу это может быть тяжело?
Ридле: Все переживания прошли после первого же похода в паб. В день подписания контракта мне захотелось пойти с другом чего-нибудь выпить. Стоим мы за столом, и тут подходит какой-то англичанин, ставит нам два пива, и начинает спрашивать: «Откуда вы? Чем здесь занимаетесь?» Он вообще не знал, кто я такой. Тогда я понял: «Я в правильном месте!»
11Freunde: А клуб оправдал ваши ожидания?
Ридле: Тогда спортивным директором клуба был Питер Робинсон. Аристократ во всех отношениях. Переговоры по контракту начались в его маленьком офисе. Все в красных цветах, деревянная облицовка, тяжелая кожаная мебель. Как и все остальные работники, отнесся с уважением к моим спортивным заслугам, а также знал все подробности моей карьеры.
11Freunde: Ули Хёнесс регулярно бродит по тренировочному комплексу на Зебенер Штрассе.
Ридле: Питер Робинсон этого никогда не делал. Он приходил на игры, за которыми он вместе с президентом Дэвидом Муром и парой друзей наблюдал сверху из президентской ложи. Однажды, когда я был травмирован, мне довелось увидеть, что там происходит, в то время как мы играем. Эти изысканные господа в сшитых на заказ костюмах ругались там как сапожники.
11Freunde: Немцу не так легко понять северно-английский диалект.
Ридле: Еще бы! На первых тренировках я слышал непонятную тарабарщину, временами прерываемую словом «fuck». Наш тренер, Рой Эванс, говорил на скаузерском диалекте так быстро, что мне постоянно приходилось переспрашивать. Мне со школы почти не доводилось говорить по-английски.
11Freunde: Как вы, возрастной чемпион мира, прижились в команде?
Ридле: В команде проходила смена поколений. В лице Пола Инса из Интера пришел еще один опытный игрок, а также было несколько старших норвежцев и мужской вариант Spice Girls – Робби Фаулер, Майкл Оуэн, Стив Макманаман, Стивен Джеррард и Джейми Реднапп, которые только попали в первую команду. Они нас очень уважали.
11Freunde: В Англии в то время молодые еще носили сумки старших игроков?
Ридле: Парни из молодежной команды чистили наши бутсы. Мои сначала чистил Майкл Оуэн. Когда он окончательно стал игроком первой команды, то уже этим не занимался.
11Freunde: Когда Михаэль Баллак перешел в Челси, то должен был на вечеринке спеть песню по-немецки: «Извини, я знаю, ты…» Петера Корнелиуса. Как у вас все прошло?
Ридле: Я не хочу рассказывать, с этой историей связан один скандал.
11Freunde: Теперь-то вы уж точно должны поделиться.
Ридле: Ладно. В Ливерпуле традиционно такую песню исполняли на пресловутой «рождественской вечеринке». На то Рождество я надел кожаные баварские штаны и исполнил что-то типа «Спусти с Баварии ее кожаные штаны».
11Freunde: Это все, что вы помните с той вечеринки?
Ридле: Очевидно, что мое исполнение получилось не самым лучшим, поскольку уже секунд через десять на меня вылили несколько бокалов пива. После пивокрещения я прекратил свое выступление.
11Freunde: Какой же это скандал?
Ридле: Нет-нет. Я в тот вечер больше не позорился. Дело в том, что после этого мы пошли в один бар, где уже все было готово: алкоголь, хорошая атмосфера и несколько не совсем одетых дам. До того времени многие из нас вели себя… в общем, это было за гранью добра и зла. Дам сопровождал один тип, который все снимал на камеру, а потом продал пленку бульварной газете News of the World. После этого легендарные «рождественские вечеринки» Ливерпуля прекратились.
11Freunde: Немецкие тренеры, как, например, Эвальд Линен, запрещали своим игрокам пить даже колу.
Ридле: Если бы в Англии тренер о чем-то таком заикнулся, его бы высмеяли. Когда мы после победы в Ливерпуле заходили в автобус, там уже стояло несколько ящиков с охлажденным пивом. Игроки Фулхэма во втором дивизионе почти ежедневно после тренировки шли в паб. И что я вам могу сказать? Несмотря на это, они в каждом матче гоняли на протяжении всех девяноста минут.
11Freunde: Как насчет питания?
Ридле: В Италии и Германии в то время наш рацион был довольно ограничен: только белое мясо, много фруктов и овощей. Поэтому я никогда не забуду, как перед первой игрой за Ливерпуль в одиннадцать часов утра я пришел на завтрак. Это был прекрасный английский бранч. Жареные бобы, картошка, шпик, яйца и эти маленькие жареные сосиски. Я стоял перед всем этим и не знал, что мне делать. Ни в одном из моих предыдущих клубов ничего из этого есть не разрешалось, тем более в день игры. Тогда смотрю, подходит наш голкипер Дэвид Джеймс и накладывает полную тарелку. Он набрал всего по большой ложке, так что еле вмещалось. Все это он хорошенько полил соусом из красной фасоли, порезал ножом и слопал. Я словно попал на другую планету.
11Freunde: Какие были еще отличия в образе жизни профессиональных футболистов?
Ридле: В Дортмунде каждый игрок минимум два раза в неделю приходил на массаж. В Ливерпуле после трех дней тяжелых тренировок я пошел к нашему физиотерапевту Марку и попросил сделать мне массаж. И что он мне ответил? «Карл, твою мать, прими ванну!» Никаких массажей, если кто-то себя плохо чувствовал, то принимал теплую ванну. Несмотря на это, за четыре года в Англии у меня не было ни одного растяжения мышц.
11Freunde: Свой первый матч за Ливерпуль вы провели против Уимблдона.
Ридле: Я сразу же получил представление о том, как играют в Премьер-лиге.
11Freunde: Вашего оппонента звали Винни Джонс.
Ридле: Я разве что имя его слышал, и не знал, какой популярностью он пользуется в Англии. Его называли «мясником». Не прошло и пяти минут, как он въехал мне бутсой в лицо.
11Freunde: Вы общались с ним во время игры?
Ридле: При рукопожатии он хорошенько наступил мне на ногу, чтобы завоевать уважение. А так, во время игры, мне нечасто доводилось с ним сталкиваться. Он был хорош в центре. Срубить кого-нибудь – это он умел. Но в целом он был довольно неповоротлив. Когда я разгонялся по флангу, то он лишь плелся где-то сзади.
11Freunde: Был ли Джонс самым тяжелым соперником, с которым вам доводилось сталкиваться в Англии?
Ридле: Жесткий парень, но было еще несколько человек такого же сорта. После 1:1 в Уимблдоне я вспомнил, как Пол Гаскойн показывал нам в Лацио видео с Джонсом. Винни собрал в нем все свои самые жесткие приемы, и рассказывал как хитрее всего фолить. Мы тогда всем автобусом хохотали.
11Freunde: На 71-й минуте матча он нарушил против вас правила, и арбитр назначил пенальти, с которого Майкл Оуэн сравнял счет.
Ридле: Перед этим был еще один момент. Пошла передача в штрафную, но к мячу первым успевал защитник, и я эффектно через него перелетел.
11Freunde: Вы хотели «нарисовать» пенальти.
Ридле: Что-то вроде того. Я качался по газону как умирающий лебедь, пока неожиданно меня не схватил Стив Макманаман, поднял и наорал: «Парень, будешь такое делать в своей гребаной Германии!» В Англии за симуляцию можно даже от партнера получить по шее.
11Freunde: В Англии вам пришлось привыкать к новому восприятию игры?
Ридле: Однозначно. Прямая нога в Англии не считается фолом, и в верховых дуэлях ты можешь делать все, что хочешь. Ни один судья этого не свистнет. Болельщики ненавидят, когда кто-то убирает ногу, боясь травмироваться. Я быстро выучил, что на острове футболист должен проявлять твердость. Также скорости в Премьер-лиге существенно выше, чем в Бундеслиге. Постоянное движение.
11Freunde: Проводились ли обязательные мероприятия по тимбилдингу, регулярные собрания команды?
Ридле: Нет, но мы часто вместе играли в гольф. При этом я сразу же нарвался на неприятности.
11Freunde: Что произошло?
Ридле: Я из Дортмунда (город известен своими полями для гольфа – прим. А.К.), и мой гандикап был 13 (показатель квалификации гольфера, чем меньше гандикап, тем выше класс – прим. А.К.), что, как я считал, являлось неплохим результатом. И я спросил в раздевалке: «Здесь кто-то играет в гольф?» Я и не подумал про то, что в Англии каждый растет с клюшкой в руке. В общем, вышли мы с Майклом Оуэном, Джейми Реднаппом и Нилом Раддоком на грин. Предполагая, что мой гандикап лучший, я вышел на ти. Но, уже готовясь нанести удар, спросил остальных. Джейми Реднапп отвечает стыдливо: «Гандикап четыре», Нил Раддок: «Три»!
11Freunde: А Майкл Оуэн?
Ридле: «Гандикап два»! Покрасневший от стыда, я сошел. Я не закатил ни одного мяча, так мне было стыдно. Они себе такого представить не могли: после тренировки вся команда мчалась в раздевалку, принимала душ, и бежала играть в гольф. Каждый день!
11Freunde: И тренер Рой Эванс?
Ридле: Он – нет. У нас тренировки проходили только раз в день, потому что он всегда спешил на ипподром.
11Freunde: Правда?
Ридле: Нет, все было не так серьезно, однако Grand National (известные английские скачки с препятствиями; проводятся в Эйнтри, неподалеку от Ливерпуля – прим. А.К.) были для него как минимум равноценны Рождеству.
11Freunde: Игроки тоже делали ставки?
Ридле: Ставки на скачках были обычным явлением. Когда мы ехали на игру, многие игроки звонили своим агентам и через них делали ставки. В Ливерпуле мы еще за час до игры смотрели скачки в раздевалке по телевизору. У Майкла Оуэна и Робби Фаулера даже была собственная лошадь.
11Freunde: А Вы?
Ридле: На Grand National я как-то поставил несколько сотен фунтов, но поверьте, это не шло ни в какое сравнение со ставками некоторых моих коллег.
11Freunde: Попойки некоторых игроков, как например, Тони Адамса или Пола Гаскойна, стали легендарными. Вы можете подтвердить, что футболисты Премьер-лиги пьют не так, как в Бундеслиге?
Ридле: Когда я позже играл за Фулхэм во втором дивизионе, то очень удивлялся, как некоторые игроки заливают в себя целый пинты, а на следующий день играют в чемпионате. Что только тогда в Лондоне не пили после тренировок – с ума сойти. Я не очень люблю лагерное пиво, поэтому на одну пинту его у меня уходит полчаса. Другим оно шло значительно лучше: первую кружку они выпивали залпом, и через две минуты у них на столе стояла уже вторая.
11Freunde: А что об этом говорил тренер?
Ридле: Когда мы в Ливерпуле побеждали в субботу, Рой Эванс, конечно, знал, что мы потом захотим пойти выпить. Думаю, он к этому даже хорошо относился. Но это для него никогда не было основанием пропустить воскресную тренировку. Помню однажды Пол Инс и Майкл Оуэн на тренировке бегали с бутылками с водой в каждой руке, спасаясь от похмелья.
11Freunde: То есть Эванс не был «Квеликсом» («Quälix», игра слов, намек на Феликса Магата, который утверждал, что слово «качество» – Qualität походит от слова «мучиться» — quälen – прим. А.К.)?
Ридле: Да нет, Рой был для нас как отец. Он еще подшучивал над этим.
11Freunde: Кажется, хорошее было время.
Ридле: Так и было. Однажды я его спросил перед свободными от футбола выходными, можно ли мне во вторник поехать в Германию на юбилей отца и там переночевать. Он сказал: «Карл, оставайся там на неделю». Однажды он дал всем трехдневный отпуск, и вся команда села на самолет и улетела в Марбелью играть в гольф.
11Freunde: Как проходили тренировки?
Ридле: Совсем не так, как можно было ожидать от жесткого английского футбола. В Дортмунде мы на тренировках выкладывались на полную, некоторые даже кресты рвали. Там, где ступала нога Юргена Колера, трава больше не росла. В Англии все было по-другому, партнеры часто не прессинговали, жесткие столкновения были редкостью.
11Freunde: Какие черты характерны для английских футболистов?
Ридле: Англичане не останавливаются на протяжении всех девяноста минут, и неточный пас может вызвать у них раздражение. Даже в самой плохой игре футболисты будут выжимать из себя все. Ну, и как я уже говорил, английский футболист не отступит в противоборстве. Жаловаться строго запрещено.
11Freunde: После двух лет в Ливерпуле вы перешли в низшелиговый Фулхэм. Каковы особенности тамошней трясины?
Ридле: Все было еще проще, чем в Ливерпуле. Когда я ехал на игру на Крейвен Коттедж, то парковался на соседней улице, брал сумку и продирался сквозь толпы фанатов на стадион. Старое деревянное строение на 20 000 зрителей, почти всегда аншлаг – шикарно.
11Freunde: Владельцем клуба стал египетский предприниматель Мохамед Аль-Файед. Он разбирался в футболе?
Ридле: Сейчас расскажу. Мы договорились по контракту, и я поехал в Лондон на подписание. Меня принимали на пятом этаже универмага Харродс, где у него был офис. Мы уже обсудили все детали контракта с менеджером Марком Гриффитом, как неожиданно в офис зашел Аль-Файед. На нем был толстенный ремень. Гриффит меня представил: «Это наш новый игрок из Ливерпуля». Аль-Файед на это: «Прекрасно, а вы сами откуда?» Он понятия не имел, кто я.
11Freunde: И вы его просветили?
Ридле: Я говорю: «Я Карл-Хайнц Ридле, из Германии». А он: «А, Германия! Хорошо… Гитлер!» Куда я попал? Но в основном он был довольно милый. Хотя до того, как я начал работать тренером, я видел его лишь на трибуне, и еще пару раз он заходил перед игрой в раздевалку пожелать удачи.
11Freunde: Но когда вы три месяца были тренером, то должны были регулярно ему обо всем докладывать.
Ридле: Нет-нет. Просто наш менеджер спросил меня, считаю ли я себя способным в случае увольнения нашего тренера Пола Брейсуэлла до конца сезона (оставалось шесть матчей) проводить тренировки команды. Поскольку у меня были отличные отношения с Полом, я сперва позвонил ему, и спросил, согласен ли он. Он сказал: «Никаких проблем». Но на следующее утро он хотел провести прощальную тренировку и как следует попрощаться с игроками. Когда мы стояли с ним на поле, то услышали оглушительный шум. Вертолет Аль-Файеда приземлился прямо на газоне возле нас. Всю команду попросили перейти в холл.
11Freunde: Официальная часть увольнения.
Ридле: Что-то в этом роде. Вошли Аль-Файед и Марк Гриффит, а мы сели полукругом вокруг них. Аль-Файед взял слово, обратился к нашему победному духу, а потом объявил, что Пол уже не будет работать с нами. А в заключение он говорит высокопарно: «Отныне нашим новым тренером является… Карл-Хайнц Ридле!» И указывает на нашего вице-капитана Саймона Моргана, который сидел напротив него. Аль-Файед смотрит на Саймона и говорит ему: «Карл-Хайнц, пожалуйста, выйди и поговори с командой».
11Freunde: Вы, наверное, едва держали себя в руках.
Ридле: Это точно. Я растерянно подал голос со своего угла: «Господин президент, я тут». После того, как Пол попрощался с командой, я должен был еще что-то сказать, но моя вступительная речь длилась всего три секунды, потому что команда разразилась хохотом.
11Freunde: Как они это восприняли?
Ридле: Я был самым опытным игроком. Кроме того, это не должно было длиться долго, ведь клуб уже выходил на Жана Тигана.
11Freunde: Команда на тот момент не выигрывала уже восемь матчей.
Ридле: Мне с самого начала было ясно, что в одиночку я с этой работой не справлюсь. Мой английский был недостаточно хорош, чтобы разговаривать с игроками так, как тренер. Поэтому я позвал Роя Эванса, который проводил тренировки, и мы вместе работали с командой. Я всегда очень полагался на его опыт, хотя он постоянно твердил мне: «Принимать решения должен ты, это ведь твоя ответственность». После своего ухода из Ливерпуля Рой ушел на отдых, и сначала он даже денег не брал за свою помощь.
11Freunde: Одновременно с этой работой вы еще играли в основе?
Ридле: Вскоре после назначения я повредил шейный позвонок. Мы все еще боролись за выход в Премьер-лигу, и после трехматчевого перерыва Рой захотел меня выпустить. Мы стояли у доски, и он написал мое имя в стартовом составе, я себя вычеркнул. Он опять меня вписал, я снова себя зачеркнул. И снова, и опять, вскоре вся доска была зачеркана. Я чувствовал себя еще недостаточно готовым, но за меня выступили игроки, и я позволил себя уговорить.
11Freunde: И сделали ошибку?
Ридле: Это была игра чемпионата против Ноттингем Форест. На пятой минуте пошел лонгбол, и я высоко выпрыгнул, а соперник въехал мне шипами в грудь. После этого я очнулся уже в больнице, когда мне делали эмболизацию легочной артерии. Тогда я еще не догадывался, что это был конец моей игровой карьеры.
11Freunde: Второй дивизион был жестче, чем Премьер-лига?
Ридле: Фулхэм играл в классический бей-беги, что для меня как нападающего было нелегко, потому что постоянно приходилось сталкиваться в верховых дуэлях с этими здоровяками-убийцами из защиты соперника. Я регулярно получал по шее, из-за этого начались проблемы с шейным позвонком. Хорошо помню одно столкновение, когда защитник прямой ногой въехал мне сзади по ахиллову сухожилью. В Германии он бы мгновенно увидел перед собой красную карточку.
11Freunde: Но?
Ридле: Арбитр подбежал ко мне, нагнулся и говорит: «Карл, ты чего? Будь жестче!»
11Freunde: Как игроки обходились с арбитрами?
Ридле: Существенно грубее. То, что судье приходится выслушивать на острове, у нас немыслимо. «Засранец», — это еще цветочки, за такое даже карточку не покажут.
11Freunde: Карл-Хайнц Ридле, почему вы не продолжили свою тренерскую карьеру?
Ридле: С меня было довольно переездов. Год там, год здесь — хватит. Кроме того, игрокам лучше всего. Потренировался, и ушел отдыхать. Но когда я работал тренером, то после тренировки работа только начиналась. Приходят агенты и впаривают мне своих игроков. Постоянные телефонные звонки и планы! У игроков вечно какие-то вопросы и проблемы. Нет, три месяца играющим тренером в Фулхэме мне было достаточно.
Беседовал Тим Юргенс, 11Freunde
Перевод Андрея Курдаева, football.ua
